— Говорят, уехала она тогда сразу. А, ну и еще цвет волос у нее тоже был такой, особенный — белый-белый. Вроде бы.
Охеренно ценная информация. Но придется работать с тем, что есть.
— Еще что?
Старик разводит руками, но по большому счету и это хорошая зацепка.
— А деньги? — спрашивает он, когда поднимаюсь из-за стола.
— Получишь, — бросаю через плечо и выхожу на улицу.
Уже глубоко за полночь, но отдыхать еще рано. Тем более что Каганович будто чует, что я решил достать Тагаева.
— Вечер добрый, — отвечаю на звонок помощника Камиля.
— Скорее уж ночь, — замечает тот. — Ты уже в курсе, что учудил Басманов?
— В курсе. Что думаешь?
— Пора валить ублюдка. Совсем зарвался.
— Ты же знаешь, просто так не выйдет. Слишком сильно на нем завязан транспорт.
— Камиль бы решил этот вопрос! — с претензией выкатывает старик.
— Камиль должен вытащить яйца из задницы и вспомнить об ответственности! — рявкаю тут же. — Но что-то я не вижу, чтобы он торопился разгрести все это дерьмо. И раз уж он не может это сделать, придется помочь.
Валерий фыркает, но я знаю — он согласен со мной.
— Что ты задумал?
— Узнаешь в свое время.
— Феликс… Ты ведь понятия не имеешь, что у него.
— А ты, значит, имеешь?
— Камиль упрям и своенравен. Он никому ничего не рассказывает о своих личных делах. Но подозреваю, что это что-то и вправду лихое, раз его так приложило.
— Да по херу, что там. Он обязан быть здесь, а не где-то в ебенях зализывать раны.
— Значит, уже новый план обтяпываешь? — понимает меня Каганович. — Не боишься ответки от него?
— Разберемся, — усмехаюсь.
План и правда намечается. Пока только основные моменты. Но раз уж повезло найти слабое место товарища, самое время напомнить ему о том, кто он есть.
— Не прощаемся. Держи в курсе, если Басманов начнет действовать.
— Отпустишь Дамира? — проницательно спрашивает Каганович.
Запрокидываю голову, разглядывая звездное небо. Асадов давно ждет своего часа. Я дал ему слово, что он сможет отомстить тому, кто убил его сестру. Однако время еще не пришло. Нужно подождать. Совсем немного.
— Всему свое время, Валера.
Мне определенно есть о чем подумать — расклад намечается весьма не херовый, и ошибиться сейчас попросту нельзя. Откат будет такой, что мало не покажется никому. Поэтому надо продумать каждую деталь. И я катаюсь по ночному городу час, второй, третий.
А затем внезапно понимаю, что оказываюсь рядом с домом Златы.
На часах семь утра.
Пиздец. Я даже не понял, как прикатил именно сюда. Нахожу взглядом ее окна.
Зачем я здесь? Почему? Что за игра подсознания?
Уже собираюсь выехать со двора, как дверь подъезда открывается, и на улицу выходит Злата…
36. Феликс
Мне бы остановиться, выдохнуть и уехать.
Просто, блядь, уехать на хер!
Вместо этого я выхожу на улицу и иду за ней, жадно разглядывая точеную фигуру. Облизываю взглядом и уже представляю, как снова возьму ее и опять услышу тихий стон, увижу, как закатываются ее обалденно красивые глаза от удовольствия…
— Ты? — Злата оборачивается и замирает на месте.
— Не рада? — скалюсь, наступая на свою добычу.
— Что ты здесь делаешь?!
— Соскучился, например.
В ее глазах плещется страх, что, откровенно говоря, задевает. С чего бы? Разве я сделал ей больно? Наоборот, ведь отпустил, хотя мог запереть у себя на всю ночь.
— Куда собралась, красота?
— За хлебом, — тихо отвечает. Стоит и не шелохнется. Будто косуля перед хищником, который вот-вот прыгнет на нее, чтобы задрать. И, по сути, так и есть.
Мне пиздец как хочется ее поцеловать, и если так подумать, то ради чего мне тормозить свои желания?
— Что ты делаешь? — шипит Злата, когда я все же получаю желаемое. Пытается вырваться, но все это лишь бесполезные трепыхания. — Отпусти!
— С чего бы? Тебе и самой ведь по душе.
Она возмущенно сопит, а потом выдает:
— Нас могут увидеть!
Звучит как вызов. Во мне мгновенно стартует дикий азарт. В два шага утаскиваю добычу к стене дома, скрывшись от любопытных глаз за довольно густой зарослью зелени. Слова сейчас совершенно не к месту. Мы вроде недавно отлично потрахались, но мне охренеть как мало. Хочу еще. Прямо сейчас.
И то, что она одета в спортивные леггинсы, довольно удобно. На каждое прикосновение реагирует так, будто и нет этой тонкой ткани.
— Феликс, нет, — сдавленно шепчет, пытается сдвинуть ноги, но я не позволяю. В мыслях я уже представляю, как стяну ненужную тряпку, разверну малышку и окажусь наконец-то в ней. До самого конца. — Прекрати!
— Ты чего такая дикая?
— Я не хочу! — яростно выдает она. Глазищи так и сверкают, и есть в этом что-то притягательное — такая экспрессия, что я невольно любуюсь ею.
— Не люблю, когда мне отказывают, красота. Помнишь?
Злата снова замирает, рвано выдыхает и беспомощно смотрит, а я пользуюсь этой ее заминкой, чтобы, наконец, добраться до желанного тела.
Она очень отзывчивая девочка, и мои пальцы практически сразу утопают во влаге. Довольно ухмыляюсь — да, еще немного, и можно будет перейти к основному блюду.
— Пожалуйста, не надо, — всхлипывает она. Плавится, реагирует, закусывает губу и плачет.
— Поднимемся к тебе? — с неохотой предлагаю очевидный вариант.
— Там брат!
Она замолкает испуганно. А я понимаю, что вопрос с Воропаевым придется решать самостоятельно. Не рассказала и не объяснила, значит.
— Тогда хорош ломаться. Иди ко мне, золотце.
В ее глазах столько всего. И хотя я отлично вижу возбуждение, чувствую, что тело-то ее тоже хочет, поддается и готово принять меня, сама Злата сопротивляется.
— Тебе так нравится делать из меня шлюху? — тихо шепчет. Но несмотря на то, что слова едва различимы, улавливаю в них искреннее отчаяние.
— Для шлюхи ты не слишком-то сговорчива, так и норовишь отказать, — пытаюсь пошутить. Но девочка только жмурится, и по щеке стекает слеза.
Да твою же мать!
Мне должно быть плевать. Женская психика гибка, она может подстроиться под обстоятельства, и вот это все — не более чем обычные капризы.
Мне должно быть плевать, и самое разумное — трахнуть Злату так, чтобы яйца звенели от пустоты, и я хотя бы на день выкинул ее из башки.
Но вместо этого я отступаю. Ни хера не осознаю, пока не оказываюсь возле машины. Оборачиваюсь и замечаю, что Злата едва ли не бегом возвращается домой — будто ждет, что я брошусь за ней.
А я стою и тупо охереваю от собственных действий.
В бардачке завалявшаяся пачка сигарет оказывается как нельзя кстати. Давно бросил баловаться этой дрянью, но сейчас даже рад, что забыл выбросить.
Подкуриваю и затягиваюсь так, что даже ведет слегка.
Это просто тотальный пиздец какой-то. Просто страйк долбаный по всем фронтам. Будто наркотик мой персональный. Девка гнет меня и мои принципы играючи, а я… Я даже не понимаю, как это все объяснить. Просто что-то, блядь, щелкает, и все, я отступаю. Потому что тело тупо не слушается. Не могу видеть ее вот такую.
Что за наваждение?
Если так и дальше пойдет, то закончится это все довольно печально. А мне нельзя терять концентрацию и расслабляться. Особенно сейчас, когда на карту поставлено так много.
Но вместо того, чтобы обдумывать, как лучше действовать с Камилем, я кручу снова и снова образ Златы, ее взгляд, глаза, полные слез, и впервые чувствую себя довольно странно. Будто мой цинизм не просто дает сбой, а капитально так глючит рядом с ней, и появляется странная потребность поступать правильно.
Довольно хреновая особенность, если это не искоренить. Не хватало еще размякнуть из-за бабы, пусть и красивой.
На хер. Надо заканчивать с этим. Правда, на этой мысли внутри все восстает, а в голове бьется мысль — ни черта. Мы еще не закончили.
Но, похоже, самое правильное сейчас — взять паузу и слегка выветрить из башки образ этой девочки, которая почему-то цепляет так, что все нутро выворачивает.
