что прилетел, — сообщает как как ни в чём не бывало.
— Об этом ты мог меня не информировать, — хочу сбросить вызов, но следующая его фраза заставляет онеметь от безмерной наглости.
— Я не могу попасть домой, — выговаривает мне злым тоном.
— Куда? — переспрашиваю, решив, что мне послышалось.
— Домой, Яся. Ты что сменила замки? Открой дверь!
Резко сажусь на кушетке, служащей мне вместо кровати.
— А ты ничего не перепутал?
— Что я должен перепутать?
— У тебя теперь другая, достойная, женщина, Олег.
— Мы с Аделиной… расстались. Открой дверь, Яся.
— Не открою.
— Я должен ночевать на лестничной площадке?
— Мне глубоко плевать, где ты будешь ночевать. У тебя ещё есть мама, — напоминаю.
— Я не хочу снова возвращаться в то захолустье.
— Меня твои желания мало волнуют. — Вот и выяснилось, что вместо большой любви было всего лишь желание получить городскую прописку. — Да и, насколько я помню, ты не собирался возвращаться, когда уходил. Или это не ты говорил мне «я не вернусь»?
— Яся, послушай, ты всё не так поняла. Мне очень нужна была эта поездка…
— Правда? Как интересно. Так нужна, что ты забрал все деньги и повёз свою любовницу на остров?
— Всё совсем не так. Аделина… Она…
— Ну-ну, продолжай. — Мне становится любопытно, какую же версию он выдаст в своё оправдание.
— Я надеялся получить повышение.
— Какой интересный подъём по карьерной лестнице, — язвлю. — Довольно дорогостоящий. Надеюсь, ты его получил, — ощущаю, как внутри растёт чувство брезгливости.
— Нет, Яся. Меня уволили с работы.
— Ты предлагаешь мне тебя пожалеть?
— Яся, послушай. Я бы получил должность и всё вернул! Ты же знаешь, как я люблю Настю.
— Теперь знаю, Олег, — мой голос на удивление звучит спокойно и уверенно.
— Яся, открой двери, пожалуйста. Уже соседка выглядывала…
Соседка… Его больше беспокоит выглядывавшая из квартиры соседка.
— Ты так любишь Настю, что за две недели ни разу не поинтересовался, где сейчас твоя дочь, — выговариваю бесцветным голосом. Я никогда не думала, что смогу ещё больше разочароваться в человеке, но Олег превзошёл самого себя. — У тебя больше нет дочери, Олег.
— Что?! Только не говори, что с Настей что-то случилось? — лепечет взволнованно, но меня совсем не трогает его фальшь.
— Случилось, Олег. Но тебя это уже не касается.
— Она… Она умерла?
— Нет. Настя будет жить долго и счастливо, а вот ты для нас умер.
Алан
— Так, ладно, — убираю подальше эмоции и лирику. — С этой, как там её…
— Суржановская, — подсказывает Ян.
— Да. Она самая. С ней не мешало бы побеседовать. В больницу ограничить допуск посторонних лиц, а по-хорошему, лучше человечка возле палаты поставить, — озвучиваю свои мысли.
— С последним согласен. А с журналисткой я бы пока повременил, — судя по всему, тоже размышляет Ян.
— Для чего?
— К себе привлечь внимание мы всегда успеем. Не стоит пока светиться и показывать свою заинтересованность. Ведь журналюги — это такой народ, который махом нароет всю родословную до седьмого колена, и вытащат на свет божий не один ящик Пандоры.
К журналистам у Яна особая, трепетная «любовь», и тут я его вполне понимаю. Сам недолюбливаю эту братию, которые душу дьяволу продадут в поисках сенсаций.
— Давай, сначала посмотрим, как будут развиваться события. Обрубить концы всегда успеем. С одной стороны нам даже выгодна такая шумиха, — предлагает Ян вместо своего возражения.
Аналитик в нём работает как заведённый часовой механизм, успевая просчитывать вперёд ходы одновременно в нескольких направлениях. Только сейчас его предложение мне не особо нравится.
— Вот именно, что только с одной стороны. Но ты сам прекрасно знаешь, что и другая сторона не заставит себя ждать, поэтому технарям своим отмашку дашь, чтобы имя Яси нигде не всплыло. Пусть сразу чистят.
— Может, наоборот, стоит привлечь внимание?
— Куда ещё больше, Ян? Сейчас эта новость будет обрастать такими «подробностями», что фантасты или кто там сказки сочиняет, причём все вместе взятые, ногти себе сгрызут от зависти. Думаешь, Лазарева оставит это без ответа? Нет. Она будет любыми способами выкарабкиваться наверх, чтобы хоть как-то отмыть своё имя, и станет топить всех, кто встанет у неё на пути. А первая в этом списке — Ясмина.
— Считаешь, что Лазарева была в курсе?
— В курсе, не в курсе — мне по хрену. Ясю это, по возможности, задеть никак не должно.
— Боюсь, что эта миссия невыполнима, — философски замечает Ян.
— Нет ничего невыполнимого.
Ян нервно играет, перекатывая жидкость в стакане, и уже окончательно ставит его на стол.
— Понял. Разрешите откланяться?
— Иди кофе хотя бы выпей, — советую. Всё-таки выглядит он не самым лучшим образом.
— Да я бы и от обеда не отказался, — скалится, изображая полуулыбку.
— Вот и шуруй, очаровывай Надежду. А мне пока дай свой трупик.
— Че-го? — тянет, тут же набычившись.
— Телефон, говорю, свой дай. Вдруг воскресить получится.
Друг смотрит на меня таким недоверчивым взглядом, будто я у него все явки-пароли прошу.
— Алан, тут такое дело. Мне бы не хотелось, что его содержимое попало в чужие руки.
— Секретные материалы? — не могу не подколоть друга.
— Отдыхают! — на полном серьёзе уверяет Ян.
— Не попадёт он никуда. Я сам посмотрю. Если можно спасти — реанимирую. Нет, значит, закажем похороны со всеми почестями.
— Сам? — этот наглец награждает меня таким скептическим взглядом, что я не сдерживаю улыбку. Высоко же он меня ценит.
— Нет. Хоронить «специалисты» по этому делу будут.
— Я про ремонт, — хмурится Ян, не оценив моей шутки.
— Ремонт сам, — уверяю. — Отвёртка, молоток, зубило в помощь.
— Слова-то какие умные знает, — ухмыляется. — Если только так, — качает головой, вздыхая, — то держи.
— Пароль-то дашь? — не могу сдержаться.
— Да иди ты!
— Ладно. Пароль, вообще, не проблема, — продолжаю дразнить Яна.
— Так-с! Верни, — начинает злиться.
— Неужели есть что-то, чего я не знаю?
— Есть много, чего ты не знаешь.
— Интригуешь?
— Нет. Предупреждаю.
— Ладно. Остынь. Не полезу я никуда.
«Наверное», — добавляю про себя. Хотя чужие секреты меня никогда не интересовали. Тут бы со своими проблемами разобраться.
— Скажешь Надежде, что я тоже сейчас спущусь.
— А ты куда?
— Ян, ты порой меня удивляешь. Уберу твои «секретные материалы» под ключ.
— Ты что, серьёзно надеешься его «спасти»? — кивает на телефон в моей руке.
— Вот так, «на глаз», не скажу. Вскрою, будет видно, что зацепило. Может, просто плата отошла от удара. Ты не смотрел?
— Вряд ли бы что-то изменилось, если бы я даже посмотрел.
Проводив Яна, после обеда закрываюсь в кабинете, включаю ноутбук и вбиваю в поисковике: «Владислава Суржановская», на что почти безупречная система выдаёт мне главную новость дня.
Я оказываюсь
