он успевает потянуть меня за собой, я падаю на колени, уползая с дороги. За те две секунды, что прошли с тех пор, как Эллиот выстрелил Дорнану в руку, он перенес прицел на Микки и нажал на спусковой крючок во второй раз, отбросив парня назад, забрызгав Джейса кровью. Вой Дорнана. Его рука бесполезна и искалечена, а пистолет лежит на полу. Он подхватывает его прежде, чем Эллиот успеет совершить еще один чистый выстрел, и целится прямо в него.
Я ползу к Эллиоту, который ближе Джейса и не заблокирован Дорнаном. Я стараюсь не запачкать руки кровью Эмилио, но избежать этого почти невозможно; вещество так быстро растекается по полу.
— Пап, — говорит Джейс, все еще направляя пистолет на отца. — Брось пистолет. Все кончено.
Дорнан обращается к своему младшему сыну с едва сдерживаемой яростью.
— Я так не думаю, — говорит Дорнан. — Я пристрелю этого ублюдка прежде, чем ты успеешь выстрелить, я тебе гарантирую.
— Не стреляйте в него!
Я смотрю на Дорнана, имея в виду Эллиота. Дорнан в мгновение ока переводит прицел на меня, и внезапно я оказываюсь на коленях, мои руки покрыты липкой кровью Эмилио, и на меня направлен пистолет. Большой. А я думала, что почти свободна.
— Ты не застрелишь меня, — говорю я, глядя на Дорнана. — У меня есть кое-что, что тебе нужно.
Он склоняет голову набок.
— Просто попробуй, черт возьми, сбежать и посмотри, как быстро я вышибу тебе мозги, малышка.
Я тяжело сглатываю, веря ему. Не имеет значения, что он думает, что я ношу его ребенка. Он выстрелит в меня в упор, даже не раздумывая.
Дорнан качает головой, будто с ним только что произошло что-то смешное.
— Знаешь, — говорит он Джейсу, — я удивлен, что она приняла тебя обратно после того, как ты рассказал ей о том, как ее папа умер на самом деле.
Джейс неловко переминается на ногах, его цель все еще сосредоточена на Дорнане.
— Заткнись, старик, пока я тебя не прикончил.
Что-то в реакции Джейса меня беспокоит.
— О чем он говорит? — спрашиваю Джейса. В ответ он смотрит на отца.
— Ничего. Он просто трахает тебе мозг.
— Джульетта, — спрашивает Дорнан с притворным сочувствием, — хотела бы ты знать, кто на самом деле убил твоего папу?
У меня кровь стынет в жилах, когда я в недоумении смотрю то на отца, то на сына.
— Я уже знаю, кто его убил, засранец. Ты выстрелил ему в голову, а потом заставил всех поверить, что это он убил Мариану. Я знаю, что это ты убил их обоих.
Дорнан смеется, его пистолет все еще направлен мне в голову.
— Это правда, я убил эту суку, и она, черт возьми, это заслужила. Я никогда не лгал тебе, Джульетта. Поверь мне, когда я говорю, что не убивал твоего отца.
Взгляд Джейса мечется между его отцом и мной, Эллиот поминутно ерзает рядом со мной.
— Скажи ей, сынок. Расскажи ей, что ты сделал.
Ошеломленная, я смотрю на Джейса, ожидая, что он станет все отрицать.
Но он этого не делает.
— Скажи мне, что он лжет, — говорю я Джейсу. — Скажи, что он лжет, и пристрели его.
Он мне ничего не говорит. Он просто смотрит на своего отца, из него льются пот и ярость.
— Скажи что-то! — умоляю Джейса.
Он смотрит на меня глазами, наполненными болью. Глазами, которые видели самые темные глубины ада и выжили, чтобы рассказать эту историю.
— Это не то, что ты думаешь, — наконец выдает Джейс.
Его внимание переключилось на меня, и Дорнан выбрал именно этот момент, чтобы выстрелить в Эллиота. Я кричу, ударяясь о землю, когда Джейс наносит Дорнану шквал ударов и борется за пистолет Дорнана. Раздаются еще два выстрела, и затем кто-то поднимает меня под руки и утаскивает. Я не сопротивляюсь — я узнаю объятия Эллиота где угодно, и я прижимаюсь к нему, пока мы бежим к двери, оставляя все позади так быстро, как только можем. Мы запрыгиваем в фургон, и он толкает меня на пассажирское сиденье, запуская двигатель и сжигая резину, въезжая прямо через запертые на замок ворота, отбрасывая в воздух кованое железо и цепи.
Я вся в крови, но кажется, что она не моя. Я сосредотачиваюсь на Эллиоте и ахаю, когда вижу, как из его плеча льется кровь.
— Господи, Эллиот. В тебя стреляли.
Он указывает на полотенце на полу, и я хватаю его, прижимая к его ране.
— Это всего лишь царапина, — говорит он, пожимая плечами.
Я смотрю в заднее окно фургона, как мы проезжаем мимо деревьев и зданий с огромной скоростью. Он определенно превышает разрешенный лимит.
— Мы просто оставили их там», — говорю я, внезапно ужаснувшись.
Эллиот бросает на меня пристальный взгляд, а затем снова смотрит на дорогу.
— Они справятся, — говорит он. — Или их застрелят. Моя забота ― ты, не они.
Мое сердце замирает, когда я представляю Джейса и Дорнана, попавших в перестрелку. Я могу себе представить, что только один из них выйдет из этого живым.
Звонит мобильный телефон Эллиота, и он хватает его с приборной панели и нажимает кнопку «Ответить».
— Да?
На другом конце провода доносятся неразборчивые крики, и Эллиот быстро завершает разговор, бросая телефон обратно на приборную панель.
— Они выбрались, — говорит он безучастно. — Джейсон и Луис. Хотя, учитывая последнюю новость, я не уверен, что это хорошо.
Луис. Это имя проспекта. С облегчением я продолжаю надавливать на рану Эллиота, наблюдая, как его кровь просачивается сквозь ткань и попадает на мою ладонь.
— Ты спас меня, — говорю я с удивлением, наблюдая, как его красная кровь быстро впитывается в белое полотенце.
Он одаривает меня злобной улыбкой, завершаемой подмигиванием.
— Зови меня Суперменом, дорогая.
Спустя тридцать минут и бесконечный поток переулков мы в порту Сан-Диего. Почему, понятия не имею.
Прежде чем я отстегнула ремень безопасности, Эллиот вышел из машины и оказался на заднем сиденье фургона с черной спортивной сумкой в руках.
Он подходит ко мне, помогает мне выбраться и тревожно осматривает меня. Я не реагирую. Знаю, что выгляжу дерьмово. На мне все еще белое платье, которое дал мне Дорнан, теперь запачканное кровью Эллиота и Эмилио. Эллиот еще даже не видел моего живота.
— Давай, — говорит Эллиот и тянет меня за руку.
Я в замешательстве, пока мой взгляд не падает на яхту, припаркованную рядом с причалом.
— Мы уплывем?
Он кивает.
— Лететь слишком рискованно. И мы не можем пересечь границу, когда она, черт возьми, принадлежит Эмилио.
― Эмилио
