волнующее ощущение. Ему нравилось это, и от этой мысли он слегка смутился. Он пытался не смотреть ей в глаза, но не мог не заметить, как она изо всех сил старается не смотреть на него, как её губы дрожат, пытаясь сохранить холодное выражение.
— Ты правда думала, что сможешь сама дойти до машины с такой ногой? — он тихо хмыкнул, держа её крепко, но осторожно.
— А ты думаешь, что мне нравится, когда меня таскают, как ребёнка? — фыркнула она, но её голос был слабым, и было слышно, как она с трудом сдерживает боль. — Поставь меня на землю.
— Нет. — Он сказал это спокойно, но твёрдо, и она замолчала, не находя, что ответить.
Рита никогда не была хороша в том, чтобы благодарить, и он знал это. Она всегда считала себя выше всех, и её манера общения была пропитана этим высокомерием. Но сейчас её гордость отошла на задний план, уступив место удивлению и… чему-то ещё, чего он не мог понять.
Начо шёл к своей машине, держа её на руках, и чувствовал, как его переполняет странное тепло. Её хрупкое тело было таким лёгким, но он знал, что внутри этой девушки скрыта сила, которая удивила бы любого. Сила и холод. Он чувствовал, как её пальцы невольно вцепились в его рубашку, когда он случайно дотронулся до её больной ноги.
— Тебе больно? — он спросил, но она не ответила сразу, лишь покачала головой.
— Ты слишком грубый, — пробормотала она, её голос звучал почти жалобно.
Он не смог удержаться от лёгкой улыбки. Какой-то момент Рита была почти… милой. Не той надменной девицей, что могла унизить одним взглядом, а почти настоящей. Она пыталась сдерживать свой гнев и благодарность, но ему было видно, что она смущена. И это смущение делало её живой, человечной.
— Прости, я просто не привык носить таких… как ты, — он произнёс это с лёгкой усмешкой, стараясь придать разговору лёгкость, но сразу же понял, что сказал что-то не то. Её глаза сузились, губы сжались в тонкую линию, и он заметил, как она напряглась.
— Таких, как я? — повторила она, её голос был натянут, как струна, готовая порваться. — Что ты имеешь в виду?
Он замер, не зная, как объяснить это, чтобы не задеть её ещё сильнее. Но вместо того чтобы оправдываться, он просто посмотрел ей в глаза, и сказал честно:
— Тех, кто так старается казаться сильным, что забывает, как это — быть слабым.
На мгновение Рита замолчала, и в её взгляде промелькнуло нечто. Она не ожидала такого ответа, не ожидала, что он увидит её так. Не ожидала, что кто-то сможет так просто рассмотреть её маску. Губы Риты дрогнули, но она не сказала ничего в ответ.
Когда они доехали до её дома, он аккуратно опустил её на землю. Она стояла перед ним, опираясь на машину, и наконец смогла взять себя в руки.
— Спасибо, — произнесла она, её голос был сухим и натянутым, но в нём была искорка благодарности. Её губы чуть дрогнули, словно она не знала, как правильно сказать эти слова.
— Не за что, — ответил он, смотря на неё, и не мог не улыбнуться.
Но в её глазах уже опять светилась та же высокомерная холодность. Она смотрела на него так, словно он был просто инструментом, чем-то временным, чем можно воспользоваться. Она скользнула по нему взглядом, словно он был просто частью интерьера, мелкой помехой, которая неожиданно оказалась полезной. И всё же, несмотря на её холодность, он увидел там что-то ещё. Она не такая какой хочет казаться…там на дн ее глаза прячется униженная испуганная девочка, которая отличается от всех и очень страдает. Он не понимал, почему его так тянет к ней. Может, её скрытая сила, её уязвимость, которую она так тщательно скрывала.
Он помог ей подняться по ступенькам, затем открыл дверь, и заметил, как её рука коснулась его пальцев. На мгновение они замерли, и он ощутил лёгкое прикосновение её кожи к своей. Глаза встретились с его, и в этом взгляде была какая-то странная смесь горечи и смущения.
— Тебе не нужно было этого делать, — сказала она, но её голос звучал уже тише, мягче.
— Мне хотелось, — ответил он просто, и увидел, как она снова замерла, как будто не знала, что ответить.
— Госпожа Маргарита! — воскликнул дворецкий и тут же подхватил ее под руку.
А Начо завёл машину и тронулся с места, чувствуя, как его сердце стучит сильнее. Он не знал, что это было — просто желание помочь или что-то большее. Но он хотел увидеть её снова. Хотел понять, что скрывается за этим взглядом, что заставляет её быть такой холодной и колючей. Он не знал, что она думала о нём, пока они ехали, но чувствовал, что эта встреча что-то изменила. Может быть, не для неё. Но для него — точно.
Рафаэль стоял у окна и смотрел на пустынные улицы Сан-Лоренцо, скрытые под покровом ночи. Всё в этом городе раздражало его: тишина, старые дома, узкие улочки, эти выжженные, покосившиеся здания. Здесь не было ничего, кроме грязи, лицемерия и… неё. Анжелики. Его жены. Которая, чёрт побери, никогда не была ею по-настоящему.
Тупая девчонка. Она была обязана принадлежать ему — он всё для этого сделал. Заплатил её матери, подтёр грязное прошлое, вывел их из долгов. И что он получил взамен? Холодную, неприступную куклу с глазами, полными отвращения. Каждый раз, когда он подходил к ней, она замирала, как животное, которое готово сбежать при первом движении. Твою мать. Это его бесило до дрожи.
И вот, как будто этого мало, появился он. Падре Чезаре. Рафаэль замечал, как на него смотрит Анжелика, когда этот «святой отец» стоит в церкви, разводит свои бла-бла-бла о прощении и покаянии. Как будто он действительно был кем-то важным. Как будто он, Рафаэль, не её муж, не единственный, кому она должна принадлежать. Нет, она смотрит на этого ублюдка в рясе, как будто тот единственный человек в её жизни, кто её понимает. И не просто смотрит, а смотрит с похотью, с диким желанием. Или у него, мать вашу, галлюцинации.
Рафаэль сжал зубы, чувствуя, как в голове поднимается тёмная волна. Он бы разорвал Чезаре на месте, только бы уничтожить этот блеск в глазах Анжелики. Чтоб она знала, на кого ей можно и нельзя смотреть.
С каждой новой мыслью о Чезаре его ярость становилась всё более невыносимой. Этот проклятый падре. Человек без
