Он добился своего. Кончил.
Как только в голове у него прояснилось и восстановилось дыхание, он поднялся и на ощупь отыскал свою одежду. Обнаружив ее, направился к двери.
— Чейз? — Он услышал шелест шелковых простыней и понял, что она села.
— У меня болят ребра. Я скорее всего буду вертеться ночь напролет. Не хочу тебе мешать, — пробормотал он.
И выскочил из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь и чувствуя себя так, будто избежал самой смертельной, самой прекрасной пытки, какую только способен выдержать мужчина.
Умывшись, Марси подняла голову и посмотрела на себя в зеркало. Да, печальное зрелище. Она тихо проплакала всю ночь, и глаза ее покраснели и распухли. Без косметики кожа, казалось, обескровела, стала какой-то болезненной. Марси выглядела на все свои тридцать пять.
Она спросила свое отражение, как ей удержать такого красивого и мужественного человека, как Чейз, который без труда обольстит любую, стоит ему только захотеть. Даже та девица, что навещала его в больнице, имела больше шансов понравиться ему, чем костлявая, веснушчатая Зануда Джонс.
Соленые слезы снова подступили к глазам, но Марси совладала с собой. Не торопясь, наполнила горячей водой ванну. Ласковая вода облегчила боль в промежности: их любовная игра была короткой, но интенсивной и резкой.
Намыливая тело, женщина критически оценивала себя. Обхватив груди, взвесила их на руках, желая, чтобы они были полнее, тяжелее. Она даже подумала о хирургическом вмешательстве, но тотчас отбросила эту мысль. И большие сиськи не заставят Чейза Тайлера полюбить ее.
С отчаянием она подумала, что ничто не заставит, никогда.
С этим глубинным отчаянием в душе она жила так долго, сколько себя помнила.
Выйдя из ванны, Марси вытерлась и стала одеваться.
Еще в начальных классах Чейз стал ее идеалом, не сравнимым ни с кем. Как и прочие одноклассники, он называл ее Занудой, но почему-то у него это звучало не так жестоко. Ей казалось, что он дразнил ее даже с некоторой долей нежности.
Разумеется, она была из тех, кому он никогда не назначал свиданий. Неписаный закон гласил, что любимцы класса не встречаются с дурнушками. Это было бы уже злоупотреблением добротой и дружескими отношениями.
Окончив среднюю школу в Милтон-Пойнте и не утолив любовную жажду, она поступила в колледж, надеясь найти среди соучеников парня, равного Чейзу Тайлеру или даже лучше него. Она встречалась со многими — юноши в колледже ухаживали не только за королевами красоты, как школьники, — но окончила учебу, так и не найдя того, кто бы вытеснил Чейза из сердца и головы.
Хорошо хоть родители в один прекрасный день переехали в поселок пенсионеров возле Хьюстона. Больше не нужно было ездить в Милтон-Пойнт, где она неизменно выслушивала новости о романтических приключениях Чейза и его брата или сталкивалась с ним в городе — всегда в компании красивой женщины.
Узнав, что он женился, она проплакала целых два дня. Потом взяла себя в руки и прагматично наметила линию поведения на всю оставшуюся жизнь. Одно дело — нести факел, а совсем другое — быть одержимой. Было нечто нездоровое для психики и эмоционально деморализующее в том, чтобы страдать о человеке, который знать не знает, жива она или нет, и которого это ничуть не волнует.
Вскоре после принятия этого жизненно важного решения она принялась делать карьеру в торговле жилыми домами. В первый же год она заняла третье место среди лучших продавцов недвижимости в округе Хьюстона. На следующий год Марси добилась первого места и удерживала его еще два года.
Тут-то она и познакомилась с человеком, с которым позже была помолвлена. После разрыва с ним решила открыть собственное агентство и, к ужасу родителей и друзей, обосновалась в Милтон-Пойнте, где ее единственным конкурентом стала неповоротливая семейная фирма: она так давно занималась этим бизнесом, что буквально почивала на лаврах.
Марси жила в Милтон-Пойнте уже два года, когда к ее услугам прибегла жена Чейза. Таня Макдэниел Тайлер оказалась чудесной женщиной — что касается и внешности, и души. Марси приятно было познакомиться с ней: хорошо, что Чейз женат на женщине, которая так явно обожает его.
Тем не менее она никогда не видела их вместе. Самым трудным испытанием для Марси стало посещение конторы «Тайлер дриллинг», где ей надо было пожать руку Чейза так, будто он остался для нее всего лишь одноклассником, с которым она давно не виделась.
Тайлер обнял ее, поцеловал. Она ощутила его прикосновение, его запах, и сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди. Казалось, он искренне рад видеть Зануду Джонс. Но вот он поцеловал жену и любовно притянул к себе, и сердце Марси заныло от боли.
Потом Таня погибла, сидя в ее машине. Лежа в больнице с травмами, Марси молила Бога объяснить ей: за что? Почему на ее совести теперь смерть женщины, мужа которой она любила и желала?
Тогда она поклялась возместить потерю любимому.
И сейчас, спускаясь по лестнице, вновь дала ту же самую клятву. Она сделает все, чтобы Чейз снова стал тем живым человеком, каким и был до несчастного случая, даже если придется заставлять его заниматься с ней любовью, зная, что в этом участвует только его половой орган, но никак не разум, и уж тем более не душа.
Он обернулся, когда она вошла на кухню.
— Доброе утро. — Он задержал на ней взгляд не более чем на сотую долю секунды, а потом быстро отвел прочь.
— Доброе утро, Чейз. Как спалось?
— Прекрасно.
— Ты рано поднялся…
— Привычка.
— Если бы я знала, то спустилась бы пораньше.
— Ничего страшного. Я поставил воду для кофе. Через несколько минут заварю.
— Как твои ребра?
— Мои — что? — Он обернулся.
Она кивнула на повязку, охватывающую его голую грудь. Он был одет только в старые, вылинявшие джинсы, при взгляде на которые у Марси подогнулись колени. Мягкая ткань облегала его ноги, прекрасно обрисовывая половой бугор.
— Твои ребра. Вчера ночью они у тебя болели.
— Да, правда. — Отвернувшись, он открыл сразу несколько шкафчиков в поисках чашек с блюдцами. — Утром стало гораздо лучше.
Итак, вчера ночью он просто подыскал предлог. На самом деле ему не хотелось спать с ней. Хоть он и перевез свои вещи в другую спальню, она все же надеялась, что раз уж они занимались любовью…
Преодолев подступивший к горлу ком, она спросила:
— Что будешь есть на завтрак?
— Кофе.
— Меня ничуть не затруднит что-нибудь приготовить. Скажи лишь, чего ты хочешь.
— Правда, ничего. Только кофе.
— Садись. Я налью.
