Ознакомительная версия.
Иртенев же вовсе не старался облегчить им жизнь. Он считал так: раз их концертный график довольно плотный, раз в провинциальных, не избалованных зрелищами городишках их принимают на ура, то они должны быть ему по гроб жизни благодарны. И неважно, что в автобусе нет кондиционера, что в дешевеньких гостиничных номерах иногда отсутствует душ, а на продавленной пружинной кровати невозможно уснуть. Он полагал, что молодость певиц простит эти крошечные продюсерские погрешности.
За полтора месяца они дали почти восемьдесят концертов в тридцати двух городах. К концу турне у всех троих конкретно сдали нервы. Хуже всех было Жене – от привычного алкогольного расслабляющего дурмана пришлось отказаться, Иртенев строго следил, чтобы на постконцертных вечеринках в ее руки не попало ни одного бокала, даже с безобидным шампанским. Знал, к чему это может привести.
Две недели – и природные яркие краски были безжалостно стерты с их усталых лиц. Теперь они напоминали не поп-трио, а узниц концентрационного лагеря, которых по какой-то непонятной иронии нарядили в яркие шмотки и вытолкнули на сцену. Приходилось компенсировать недосып обильным гримом, от которого шелушилась и портилась кожа.
К концу месяца Женя не выдержала.
Дело было в слякотном, непромытом городке N. Они уже дали два концерта – один в центральном ДК и еще один – на дне рождения главы местной администрации. И вот в кои-то веки Иртенев позволил им расслабиться и устроил для «Паприки» выходной – единственный за целый месяц.
Они вовсе не собирались проводить драгоценный свободный вечер вместе. Даша, естественно, не изменила самой себе и отправилась на свидание с местным ресторатором, молчаливым дядькой кавказского типа, самой выдающейся чертой которого был пиджак от «Этро» (откуда он узнал о провокационной дизайнерской марке, оставалось только гадать). Инна и Женя тоже были верны себе: одна записалась в салон красоты на расслабляющий массаж, а другая бодро соврала всем, что отправляется на телеграф звонить родителям, а на самом деле удалилась на поиски подходящего бара.
Естественно, Жене нужно было окраинное питейное заведение – в меру приличное, но такое, в котором встретиться случайно с Иртеневым не было никаких шансов. Даже Москва – город относительно тесный, куда ни плюнь, увидишь знакомую физиономию. Что уж говорить о провинциальном городишке с населением в несколько сот тысяч человек.
Итак, выбор ее пал на крошечный подвальный ресторанчик с завлекательным названием «Шашлычная». Из приоткрытой двери душераздирающе пахло прогорклым маслом, а изобилующая грубыми орфографическими ошибками вывеска сулила «лучшие щащлыки» и «свежую выпечьку». Женя здраво рассудила, что где шашлык, там и коньячок, на худой конец водочка, и смело потянула на себя хлипкую дверь.
В душном, но прохладном зале было так много народу, что никто не обратил на Женю внимания. Интуитивно она выбрала идеальное местечко для того, чтобы слиться с толпой и как следует надраться в гордом одиночестве. Женя заказала порцию пельменей со сметаной, хачапури и пол-литра коньяку и приготовилась было с головой уйти в примитивный, но такой сладкий кайф, как вдруг почти над ее ухом прозвучал знакомый голос:
– Валерочка? Да, мы опять переехали... Я тоже очень соскучилась! Надеюсь, ты выздоровел?
Женя в недоумении повертела головой – она могла дать руку на отсечение, что приглушенный мелодичный голос принадлежит Инне!
Так оно и оказалось. Правда, она не сразу узнала солистку «Паприки», потому что на той были безразмерные джинсы и дешевый свитер из ангоры. Светлые волосы Инна спрятала под замызганную бейсболку с надписью «СССР».
– Попробую, – озабоченно хмурилась Инна, не подозревающая о том, что ее рассекретили, – но не уверена, что у меня будет время сходить на телеграф... Валерочка, а ты уверен, что в долг взять не у кого? Я бы приехала и отдала...
С видом самым отсутствующим Женя прислушивалась, как безупречная Инна сердобольно ворковала с неким Валерочкой. Вот это номер! Неужели тихоня солистка всех их перещеголяла и за мужниной спиной завела себе любимого?! Да нет, быть того не может, скорее всего речь идет всего лишь о каком-нибудь родственнике. Кажется, Инна когда-то говорила, что у нее есть брат.
Странно, но зачем тогда нужен весь этот идиотский камуфляж? Зачем надо было наряжаться в свитер рыночного формата и прятаться в дешевой забегаловке? Почему нельзя было поговорить с родственником-попрошайкой при Иртеневе?!
– Я тоже тебя люблю... Так тебя не хватает... И ночью особенно, – интимно приглушив голос, застенчиво сказала Инна, развеяв все Женины сомнения по поводу родственных связей солистки с невидимым телефонным абонентом. Нет, судя по всему, здесь шла речь о связях совершенно иного рода...
Инна отсоединилась и воровато огляделась по сторонам. Женя еле успела уткнуться в свою тарелку. Но эти меры предосторожности были лишними – солистка вряд ли заметила бы ее, даже если бы уставилась на Женю в упор. Взгляд ее был рассеянным и каким-то стеклянным.
В конце концов Женя осмелела и принялась рассматривать Инну в открытую. Она не сразу поняла, что же вызывает в ней наибольшее изумление, разумеется, помимо компрометирующей телефонной беседы. И только потом догадалась: перед фанатично следившей за своим весом Инной на засаленной тарелке с отбитыми краешками лежали два аппетитно пахнущих беляша.
Инна хорошо помнила, когда это случилось впервые...
Она обедала в суши-баре со своим личным стилистом Русланом, ярко мелированным юношей-переростком в мешковатых джинсах. Обсуждался наиважнейший вопрос: а не нарастить ли ей для съемок нового клипа волосы? Русик был уверен, что золотистая грива до попы придаст ей дополнительного «изюма», Инна же боялась, что в конечном счете она рискует и вовсе стать похожей на щетку для мытья стаканов, ведь всем известно: от наращивания волосы портятся. Сошлись на том, что ей попробуют подобрать или даже специально изготовить парик.
Доев урезанную по диетическим соображением порцию каких-то там немыслимых рыбных роллов, Инна расцеловала Русика в обе гладко выбритые щеки и покинула ресторан с благородной целью не опоздать на сеанс вакуумного массажа. От двери в ресторан до ее машины было каких-то метров двадцать, не больше. И вот угораздило же кондитерскому ларьку попасться на ее пути именно в тот день. Обычно она обходила подобные искушения стороной: пирожные, торты и свежие булочки являли собой досадное зрелище для девушки, которая питается исключительно салатиками и с ужасом смотрит даже на безобидные сухофрукты.
Но в этот раз она его заметила – кондитерский ларек, в витрине которого были выставлены шоколадные шарики пирожных «Картошка», покрытые белой глазурью эклерчики и воздушные корзиночки с шоколадом и фруктами. Инна замерла перед этим великолепием, не в силах отвести глаз, словно диво дивное увидела.
Ознакомительная версия.
