— Да, конечно. Все нормально, Кэтрин. До свидания.
Кэтрин работала целыми днями, чтобы заработать на ремонт лодки. Ей нужно уехать как можно скорее, а пока лодка не готова, это невозможно.
Заку нравилось заниматься с ней любовью, но днем он был холоден. Словно показывал ей ее место. И Кэтрин очень быстро поняла, что он просто использует ее. Она хороша в постели, но недостаточно хороша для совместного будущего.
Поэтому она начала жаловаться на усталость и головную боль и переехала в комнату для гостей.
Чтобы сохранить достоинство и уважение к себе, ей нужно как можно скорее уехать отсюда. Зак уничтожает ее, ломает ей жизнь.
В холле Зак натолкнулся на женщину, в недоумении оглядывающуюся по сторонам. С тех пор как Кэтрин стала использовать его кабинет для своих медицинских сеансов, он уже несколько раз спасал заблудившихся в коридорах особняка пациентов.
— Вы потерялись, — доброжелательно обратился он к пациентке.
— Нет, — ответила женщина. — Я помню дорогу.
Просто задумалась. О Кэтрин.
Зак насторожился.
— Что-то случилось?
— Не знаю. Но она изменилась. Если честно, произнесла женщина, — мы заметили, что она не так внимательна с тех пор, как ее лодка затонула.
Она слишком много работает. И все время в плохом настроении. Конечно, я ее хорошо понимаю.
Столько неприятностей навалилось на бедную девушку. Обычно она такая милая. Мы понимаем ее проблемы, но все же хотели бы более внимательного к себе отношения.
— Вы правы, — помрачнел Зак. — Я поговорю с ней.
Он проводил женщину к двери и поспешил к лодке, не сомневаясь, что найдет Кэтрин именно там. Им пора поговорить начистоту.
Зак поднялся на борт и нашел ее полирующей стены кабины. Из кухни были вынесены все вещи, включая шкафы, и она была похожа на скорлупу, пустую и бесцветную.
— Надо поговорить, — начал Зак.
— Нет времени, — бросила Кэтрин, не отрываясь от работы.
— Это важно. Ты груба с пациентами. Ты можешь грубить мне сколько захочешь, но ты не имеешь права срывать свое плохое настроение на больных, — твердо заявил Зак.
Ее рука дрогнула.
— Я обращаюсь с ними вежливо, — пробормотала она.
— Они так не считают.
Кэтрин резко повернулась. Глаза ее сверкнули.
— Хорошо, у меня нет сил даже на простую вежливость. Я работаю до изнеможения. Я взяла новых пациентов и теперь работаю шесть дней в неделю без передыху. А после работы ремонтирую лодку. Я не сверхчеловек! И не могу в такой ситуации оставаться милой и любезной.
— Но почему ты работаешь так много?
— Потому что хочу как можно скорее уехать отсюда! — вырвалось у нее.
— Понимаю.
Вот он и узнал правду. Она хочет уехать, и как можно скорее.
— Это не мое дело, если ты растеряешь всех своих пациентов, — продолжил Зак холодно. — Делай что хочешь, Кэтрин. Ты сама выбрала такую жизнь.
— Оставь меня в покое, Зак, — бросила она. Возвращайся к своему сотовому, а я займусь лодкой.
— Если тебя так волнует мой телефон, то ты должна была заметить, что я теперь работаю меньше. Я оставил лишь несколько самых важных клиентов и занимаюсь только их делами. У меня есть стабильный доход от сделанных в прошлом инвестиций, и теперь я могу наслаждаться жизнью.
— Я счастлива за тебя! — фыркнула девушка, не оборачиваясь.
А когда у нее будет время для себя? У нее не было ни одной свободной минутки даже на то, чтобы просто отдохнуть. Она так скучала по прошлым счастливым дням, которым нет места в ее теперешней жизни. И с каждым днем она становилась все раздражительней. Она повернулась, чтобы сказать что-нибудь едкое счастливчику Заку, который понятия не имел, что такое проблемы, по тот уже ушел.
Кэтрин разозлилась и, бросив работу, топнула ногой, как обиженный ребенок. Но времени на обиды не было, и она снова принялась за полировку панелей.
Возвращаясь в дом совершенно без сил, она гадала, сколько еще ей придется зависеть от Зака.
Сначала нужно починить пол, для этого придется вынуть душ и туалет, а потом установить обратно.
Придется взять еще пациентов и работать с ними по вечерам, огорчилась Кэтрин. А по воскресеньям ремонтировать лодку с рассвета до заката.
Тогда через несколько недель она сможет уже жить на лодке.
Но это слишком долго. Надо найти другой способ, покачала головой девушка. Должен быть какой-нибудь выход. Все что угодно, только бы не видеть, как с каждым днем Зак ненавидит ее все больше и больше.
— Она не может так долго работать!
— Боюсь, что может, Сэм.
— Но ведь она знает, что я приехал! — расстроился Сэм. — Она всегда играла со мной по выходным.
— Теперь все изменилось, сынок. — Он погладил сына по головке, радуясь тому, что он пошел на поправку. — Кэтрин нужны деньги, чтобы заплатить за ремонт лодки. Купить кровать, белье, душ, туалет…
— Разве это важнее, чем мы? — запротестовал Сэм.
— На данный момент да.
Зак не хотел показывать Сэму, как он зол на Кэтрин. Он знал, что мальчик обожает ее.
— Пойдем, — позвал Зак. — Нам нужно вить веревочную лестницу для домика на деревьях.
Они уже почти закончили, когда на дорожке появилась Кэтрин. Сэм радостно вскрикнул и бросился обнимать ее. Зак остался на месте, настороженно наблюдая за ними.
— Иди посмотри! — позвал Сэм, хватая ее за рукав. — Ты должна попробовать. Это так здорово.
— Я не могу, — ответила Кэтрин рассеянно. — У меня много дел. Извини, Сэм. В другой раз. — И пошла по тропинке.
Сэм стоял, ничего не понимая. Потом бросился ее догонять.
— Но это только на минутку, — разочарованно протянул он.
— Кэтрин!
Она неохотно повернулась, разозленная командным тоном Зака.
— Да? — спросила она напряженно.
— Хотя бы посмотри, — выдавил Зак.
Она рассеянно посмотрела в сторону домика на деревьях.
— Замечательно, — прокомментировала она. Губы ее дрогнули при виде выражения лица Сэма.
Она положила руку ему на плечо. — А теперь извини, золотце, но мне надо идти.
— Папа!
Зак сжал губы. Сэм готов был зарыдать. Зак приложил все усилия, чтобы развеселить сына. Он дурачился и шутил все время, стремясь отвлечь внимание Сэма от поступка Кэтрин. Но внутри у него все кипело от злости. Он с ней поговорит. И велит убираться ко всем чертям.
Она обдирала краску со своей чудесной лодки и обливалась слезами. И не только потому, что собственноручно выкрасила ее шесть месяцев назад, но и потому, что из-за этой работы она не может пообщаться с любящим ее мальчиком.
Кэт так устала, что больше не могла ясно мыслить. Усталость давила на нее непосильной тяжестью. Никогда еще она не чувствовала себя такой несчастной. Но надо было продолжать работать.
