— Извини, извини, извини... — примирительно запричитал Кевин.
— Хочу «колеса», хочу пива, хочу Банни из «Плейбоя»! — выкрикивал Дастин.
Они доехали до Кингс-Доув, жилого района, где снимал квартиру отец Арона — рядом с шоссе Танкин. Но когда Арон показал, где нужно свернуть к дому, Хитер заартачилась:
— Я не хочу смотреть ни на каких банни!
— Давай-давай, заворачивай! — приказал Дастин. — Зато я хочу доехать до пункта назначения и увидеть эту девку!
Мальчишки, стараясь не шуметь, добрались до угла дома, где светилось большое окно квартиры отца Арона. Шторы были широко раздернуты.
«А что, если девка отца, эта Тара, действительно там голая? Вдруг отец засечет нас?!»
Арон, конечно, преувеличивал, что она похожа на Банни. Но девица была действительно кровь с молоком, с большими торчащими грудями. И ей было всего двадцать два года — всего на восемь лет старше Арона! Еще не настолько старая, чтобы быть его матерью... Она ходила в джинсах в обтяжку и слишком густо красилась. Зачем его отцу понадобилась такая б..., если у него была Сисси? — думал часто Арон.
И сам себе отвечал: «Потому, что у нее такие большие титьки!». Он злился, что отец бросил мать как сломанную машину.
У-у-ух! Он слишком часто думал о Таре. В ее присутствии ему было не по себе. Был бы он сейчас с отцом, они сидели бы рядом, и он прижимался бы к ней ногой, глядя в телевизор... Как же он пылал при каждом таком прикосновении!
Хитер осталась сидеть в машине. Парни заглянули в окно. На Таре был надет только коротенький шелковый халатик цвета электрик, чуть запахнутый спереди, так что были видны все ее прелести.
Все парни, кроме Арона, стали присвистывать и делать замечания:
— Парни! Дайте мне одну пососать! Дайте!
— Ух ты! Ну и титьки!
Арон спрыгнул с ящика, притащенного, чтобы удобнее было подобраться к окну, и, вернувшись к машине, уселся на переднее сиденье. Он просто не мог подглядывать за телкой, которую трахал его отец. Эта мысль вызывала в нем гнев, боль и отчаяние, он сразу падал духом.
— Что случилось с Ари-деткой? — спросил Кевин.
— Хрен с ним, парень. Оставь его в покое! — приказал Дастин, который был у них заводилой.
— А что такое? — ерничал Кевин. — Бедняжка Ари-сосунок не может видеть пупсика своего папаши? Ари собирается здесь жить, и ему придется видеть ее титьки каждый день!
— Послушай, — возразил Дастин, — Ар не сможет здесь жить. Папаша еще подумает, что он клеится к его пупсику!
— Я бы такую уж точно приклеил!
— Придурки! — с пренебрежением к малолеткам заметила Хитер, открывая еще одну банку с пивом. — Вам бы только подглядывать за другими! И вообще, все мальчишки такие грубые, меня от вас уже тошнит!
Арон тоже взял банку и дернул за кольцо. Струя пены залила ему ноги и сиденье.
— Черт возьми! Вот говно!
— Хватит мочиться на сиденье моей машины! — зло прикрикнула на него Хитер. — Все вы — просто дырки от задницы! А будете хамить — пойдете пешком. Учти, я так и сделаю!
— Да, такое вот мы дерьмо! — заявили вернувшиеся мальчишки, передразнивая интонации ее голоса.
— Дерьмо и сикуны! — подтвердил Дастин.
Арон не принимал участия в их перебранке. Вжавшись в сиденье, он молча пялился в окно машины.
«Может, парни правы? Зачем я нужен отцу? Разве он захочет, чтобы я с ним жил?» К сожалению, он сам знал ответ на этот вопрос.
Арон вернулся домой в отвратительном настроении. Оно еще больше испортилось, когда он нашел на столе записку от матери.
«Разбуди меня, когда вернешься, Арон. Не забудь. Люблю тебя, мама.»
Он поднялся на второй этаж, осторожно постучал в дверь ее спальни, убедился, что слышит ее сонное бормотанье, и только потом спустился вниз, к себе в комнату. Он совсем не хотел, чтобы она учуяла от него запах пива.
«Дерьмо!.. Никто не верит мне, а?.. Еще и бабку выписали, чтобы следила за мной!»
Две недели рождественских каникул ему придется терпеть ее старческое брюзжание. Как будто он ходит в первый класс! Если ты пьешь пиво, ты уже не ребенок! И Хитер обещала ему дать порулить ее машину! А Арон знал, что такое «порулить ее машину»...
«Бабка... Чудовищно!..»
Он заперся у себя в комнате и потушил свет, одетым бросившись на неразобранную кровать. Тут же были свалены кучей грязная одежда, пустые банки из-под пепси, подростковые музыкальные журналы. Он спихнул весь этот хлам прямо на пол. И рука его сама потянулась к телефонной трубке.
Арон набрал номер отца, считая гудки: раз, два, три, четыре, пять...
— Да-а-а!.. — у Тома было тяжелое прерывистое дыхание, будто он только что пробежал кросс.
— Это я, Арон, твой сын! — сказал он и тут же обозлился на себя за такое представление. Что, он уже не помнит имени сына?
— Арон? О небеса! Ты хоть знаешь, который час? Уже... о, черт!.. два часа ночи!
— Ну и что? Ты хочешь знать, где был твой сынок сегодня вечером?
— Арон, какого черта ты звонишь мне в такое время? Что за спешность?
Арон услышал второй голос, женский: он просил отца быть посдержаннее.
— Как там Тара? — спросил сын.
— Тара? Она здесь... Арон, что, черт возьми, все это значит? Звонишь среди ночи, мы уже в постели, спали!..
Все правильно, отец прав. Вся его бравада улетучилась. Зачем он все же позвонил? Поговорить с отцом о его тупой поблядухе? Разведенные мужики все — кобели, парень слышал об этом. Отец Дастина трахался с тремя-четырьмя девками каждую неделю. Он менял баб как галстуки.
— Арон! Твоя мать знает, что ты не спишь в такое позднее время? Да еще трезвонишь всем по телефону! Как она такое допускает?
— Нет, она ничего не знает... папа!.. — его голос дрогнул. — Я хочу жить с тобой. Можно я перееду к тебе?
На том конце провода воцарилось гробовое молчание. Арон услышал только приглушенный вопрос Тары:
— Что случилось? Чего он хочет, Том?
— Арон! — снова послышался хриплый недовольный голос отца. — Ты меня слышишь, Арон?!
— Да! — он уже знал, что будет дальше.
— Ар, ты же знаешь, это невозможно. Не надо ставить меня в трудное положение! Ты знаешь, как я живу. Я только что нашел работу в инженерной фирме, мне приходится много пахать. Я должен зарабатывать деньги. Я работаю до позднего вечера, мне некогда поесть, даже выпить чашку кофе. Я вкалываю! Что же я буду делать, если мне еще придется и заботиться о тебе?
Арон уныло выслушал его объяснения.
— Я уже не маленький ребенок, который требует опеки!
— Нет! Ты еще ребенок, тебе только четырнадцать. Тебя нужно кормить. Так? Я не умею готовить, Ар. Я питаюсь вне дома почти все время. Сыр — все, что есть у меня в холодильнике.
