— Ты почему не на уроках? — спросил её Эрик. — Ты что, только встала?
— Нет. У меня куда-то делась форма, — озадаченно сообщила она.
— То есть? — не понял он.
— Ну, одежда моя куда-то пропала. Рубашки, юбки, кофты, всё. Вещей у меня, конечно, мало было, но… даже нижнее бельё исчезло.
Она густо покраснела.
— Везде искала?
— Ну в комнате — да, везде. Нет ничего. Только вон носок один. — Катя подняла белый носок, лежавший на кровати. — И то почему-то на полу валялся, у двери.
Эрик, нахмурившись, взглянул на носок, на дверь, на Катю. Потом заглянул в шкаф-купе, разделённый на три секции. Катин отсек и правда был пуст, лишь плечики сиротливо болтались на штанге.
— Соседок своих не спрашивала?
— Они ушли рано. Я из ванной вышла — обеих уже не было. Потом только в шкаф заглянула…
— Поди вместе с твоим шмотьём и ушли.
Катя понуро кивнула.
— Наверное.
— А мне почему не написала?
— Я бы написала, я хотела… собиралась.
— Ладно. — Эрик снял первое попавшееся платье из чужой секции. Швырнул вместе с плечиками Кате. — Надевай.
— Ты что?! Так нельзя!
— Как нельзя?
— Ну, чужое брать…
— Серьёзно? Ты это скажи потом своим соседкам. А пока надевай то, что есть. Пойдём искать твои вещи.
— А где?
— У них и спросим.
— А можно я лучше, пожалуйста, тут подожду? Не хочу я чужое надевать.
Эрик покачал головой, глядя на неё, но настаивать не стал. Ладно, сам поищет.
Решил пока к Дине не подходить. Ничего она не скажет, не для того же придумала эту затею с пропажей вещей. А вот рыжую вполне можно прижучить.
Так он и сделал. Выловил Олесю на ближайшей перемене. Та сначала лепетала, краснея пятнами: какие вещи? Чьи вещи? Куда пропали? И всё время при этом косилась на неразлучную троицу — Дину и её подруг. Те стояли поодаль, у окна, сначала что-то разглядывали во дворе, потом о чём-то возбуждённо болтали или, может, спорили. Без разницы.
Правда, позже тоже стали на него коситься по очереди. Олеся порывалась уйти, но Эрик крепко прихватил её за локоть.
— Пока не скажешь, никуда не пойдёшь.
— Отпусти, мне больно! — хныкнула Олеся и снова бросила беспомощный взгляд на трёх подруг. — Да прекрати же!
— Я ещё и не начинал. — Эрик заметил, что Дина теперь не просто поглядывала, а наблюдала за ними в открытую. Затем что-то сказала Лизе, кивнув в их сторону. Жаль, издалека не слышно. Хотя и так можно догадаться — очевидно, подослала её к нему.
Лиза потянула за собой третью подругу, Полину.
Подошли они вдвоём, но ничего сказать не успели. Лиза открыла рот и замерла с кривой полуулыбкой, глядя за его спину. Эрик выпустил Олесю и обернулся. По коридору царственно шагала директриса.
Приходько, не теряя времени, сбежала, а следом и Лиза с Полиной незаметно удалились. Эрик отошёл к ближайшему окну, освобождая директрисе путь, прислонился к откосу, сунув руки в карманы, будто просто стоит отдыхает.
Пронзив его взглядом, Нонна Александровна поравнялась с ним, а затем неспешно продефилировала мимо. Тонкие губы её дёрнулись, словно что-то хотела сказать, но, к счастью, передумала.
Эрик бездумно посмотрел в окно, выходящее на задний двор, и взгляд его зацепился за ярко-розовую тряпку, свисавшую со стенки мусорного контейнера. Только это была не тряпка, а кофта, понял он затем. Катина кофта. А на асфальте, рядом с контейнерами, белели ещё какие-то вещи.
Они выбросили её одежду в мусорку, догадался Эрик. Вот ведь твари!
Он посмотрел на Дину — какая же она всё-таки неуёмная, пакостная стерва. Подослала своих шавок нагадить и довольна: сидит себе преспокойно на подоконнике, ногой покачивает, книжку листает… ну и на него исподтишка поглядывает.
В висках заколотился пульс. Хотелось подойти и как следует встряхнуть её так, чтобы вся дурь из головы вылетела.
Дина почувствовала его взгляд. Отложив книгу, подняла голову и уставилась на него в ответ.
Эрик медленно подошёл к ней, остановился рядом, буквально касаясь бедром её колен. Заметил, как она сразу занервничала, хоть и изо всех сил старалась этого не показать. Но глаза и мимика выдавали её с головой. Знает кошка, чьё мясо съела. Да ещё и свита её разбежалась.
— А я ведь предупреждал тебя, — негромко произнёс он и упёрся одной ладонью в откос, другой — в край подоконника так, чтобы она не сбежала, так, будто взял её в плен.
Дина, сглотнув, вновь посмотрела ему в глаза, и Эрик отметил, что на её скулах явственно проступил румянец.
32
Дина отчаянно пыталась унять разошедшееся сердце, но оно неистово колотилось у самого горла, не давая даже дышать нормально. Маринеску стоял так близко, что она ощущала его запах, его дыхание, его тепло.
К лицу жаркой волной прихлынула кровь. Да что ж такое-то?
Хотелось отстраниться, отойти от него на безопасное расстояние, взять себя в руки. Хотя его она не боялась — ну что он мог ей сделать, особенно в стенах школы? Но вот это неуправляемое полупаническое состояние просто сводило с ума. Во всяком случае очень мешало, не давало быть такой, какой она сама себе нравилась — уверенной, хладнокровной, саркастичной.
Дина попробовала чуть отодвинуться назад, пока не упёрлась спиной, но эти несколько сантиметров не слишком помогли. Его близость просто выбивала почву из-под ног. Да ещё и смотрел он на неё так, что в животе скручивался узел. Смотрел в упор, не мигая, прожигая насквозь.
Может, оттолкнуть его? Вырваться? Нет, вряд ли он так легко её отпустит, а дёргаться, истерично трепыхаясь, как перепуганная курица, она не желала.
В приотворённую створку поддувал осенний ветер, холодя пылающее лицо. Выдохнув, Дина отвела взгляд. Посмотрела в окно на двор внизу. Вымощенный аккуратной плиткой, чистенький, с клумбами, в зелени которых петунии пестрели безупречно ровными пурпурными ромбами. Даже мусорные контейнеры с высоты казались игрушечными. Почти идеальная картинка, которую нарушало разбросанное возле контейнеров тряпьё.
Вчера они с Лизой опять повздорили. Из-за Кати. Точнее, из-за той их идиотской шутки с мокрыми простынями. Лиза прорыдала полвечера, обвиняя Дину чуть ли не в предательстве:
— Ты должна быть за меня, а не за неё! Мы же подруги. Или для тебя дружба ничего не значит? Я вот тебя всегда и во всём поддерживала! Твой враг — мой враг. Всегда так было.
— Разве я тебя никогда не поддерживала? — возразила ей Дина. — Просто это было тупо и пошло. Скажи спасибо, что Чума не узнала.
О том, что за этот «прикол», её оскорбил Маринеску, Дина умолчала. Не хотелось, чтобы кто-то знал про ту неприятную сцену. Почему-то это казалось унизительным.
Потом они помирились, конечно, а сегодня Лиза на пару с Приходько вновь учудили. Что особенно разозлило — сделали это опять тайком, у неё за спиной. Точнее, Лиза сделала. Приходько — та просто безголовая марионетка, чего на неё злиться? А вот Лиза всё больше её напрягала. Ещё недавно она только поддакивала и заискивала, а тут вдруг развернулась. Такая самостоятельная стала и инициативная… Это и злило, и уязвляло, и бесило.
Дина, конечно, виду не подала, только прокомментировала язвительно, мол, очередная тупая выходка. Но ведь правда — тупая.
Вообще-то Дина и сама хотела прямо с утра потолковать с Казанцевой. Внушить этой дуре, что раз уж она живёт и учится здесь, то гадить своим — последнее дело. Объяснить популярно, на пальцах, если сама не понимает.
Но Катя на уроки не пришла, а её шмотки валяются вон рядом с мусоркой и нарушают безупречный порядок, что, скорее всего, заметит директриса и уж точно без внимания не оставит. И опять ниспошлёт им какую-нибудь новую кару из-за Лизы, которая буквально стервенела, когда дело касалось Казанцевой.
Странно, но мысли о Нонне Александровне помогли худо-бедно совладать с волнением. Щёки по-прежнему горели и в ушах стучал пульс, но сейчас она хотя бы лицом и голосом владела. Ну, наверное…
