Врач неожиданно понял, что я сейчас уйду и предложил мне коньяка. Я вежливо отказалась и попросила проводить меня к мужу.
Его комната была в умиротворённых пастельных тонах и приглушённых оттенках. С двумя большими окнами, за которыми теснился лиственный парк. И что я точно не ожидала увидеть, так это то, что Васин у меня художник. Он сидел в темно-коричневой пижаме у мольберта и рисовал на большом холсте.
Пахло маслеными красками и растворителем, и хотя одно из окон было приоткрыто, запах оставался в комнате, наводя на меня мистическое марево.
Картина была залита краской. Я так поняла, для начала наложены тона. Это была река и лес. Вид нашей деревни, в которой мы прожили почти месяц. И уже можно было вешать на стену и любоваться. Но Лёша с очень тоненькой кисточкой в длинных пальцах выписывал мелкие детали в нижнем правом углу. И это было похоже на фотографию, гиперреализм. Трава, как натуральная зеленела в несколько оттенков, и появлялись цветы.
Я заворожённо смотрела на его работу. Не выдержала и обвила его сзади руками, наклонив голову к его шее. Поцеловала.
– Это прекрасно, – прошептала я.
Теперь в его присутствии не хотелось говорить громко. Я даже не знаю, как мы будем существовать, ведь я начала чувствовать свою ответственность за того, кого приручила, кому не отказала, с кем пошла. И пусть он сделал меня женой насильно, я понимала, что это было необходимо нам обоим.
– Дом построю, повесим на стену. Так что постараюсь, – чмокнул меня. Погладил мою руку. – Давай, Сонюшка, переезжай ко мне в квартиру. Мне так будет спокойней. Там консьерж, охрана.
– Хорошо, любимый, – я приласкалась щекой к его щетине. – Перееду, а квартиру Марте сдам, за копейки.
– Можешь вообще с неё платы не брать, – Лёша опять накренился к картине и стал выводить тростник у реки. – Главное, чтобы ты была в безопасности, а деньги – пустота. Они, то есть, то их нет. А ты моя постоянная.
Сейчас я разговаривала с тем самым Алексеем Яковлевичем, который был базовой личностью. Того, которого я просто обожаю. И всё сделаю, чтобы он был единым целым, и страшные события его детства никогда не возвращались.
Я уехала от него только через час. Час тихой и умиротворённой беседы. А потом заглянула на свою квартиру, собрала вещи, вызвала машину и переехала жить к Лёшке в его апартаменты.
Я спала без него, но в его постели. Утром сделала зарядку и позавтракала салатиком. Взвесилась, оставшись удовлетворённой. И поехала тратить деньги. Покупать себе новый гардероб на новый объём мой замечательной попы.
На следующее утро я решила встретиться с подругами, потому что они клянчили разговоров и моих рассказов.
На этом и можно было поставить точку, успокоиться и начать новую безмятежную жизнь, с контролем над мужем и сладкой любовью вместе с ним. Но случилось нечто невероятное. Когда я встречалась с Мартой и Варварой в кафе, на пороге появился он…
9
Я улыбаюсь и не переживаю, что у одной моей подружки вес пятьдесят пять килограмм, а у другой — шестьдесят. У меня с утра был семьдесят пять, но с моими бёдрами и четвёртым размером груди это даже очень ничего. Поэтому я позволила себе пару-тройку, а если конкретно, то четыре пирожных. Пока Лёшка не видит. Аппетит отличный, я же переживаю , поэтому даю себе расслабиться. Сама разобраться в себе не могу, почему хочется сладкого и побольше.
– Погоди! Расщепление идентичность? – восхищённо шептала Марта, которая не стеснялась своих эмоций и втюрилась в моего Лёшку с первого взгляда. Её даже трясло от восторга, как мой Садист её впечатлил. – Это же редчайший диагноз. Вот прямо, как Билли Миллиган?
– Кто такой Билли Миллиган? – нахмурилась Варвара, попивая свой чёрный кофе.
– Самый известный человек с расщеплением личности. Было выявлено двадцать четыре личности. И каждая жила отдельно своей жизнью. Делили тело. Там были : девочка, югославский коммунист, жулик, лесбиянка…
– Как это тело делили? – Варя посмотрела на меня.
– Ну, смотри, – тараторила Марта. – Англичанин написал картину, а еврей её продал без спроса, чтобы деньги получить.
Мы с Варварой рассмеялись. И если Варька от чистого сердца и чистого веселья, то я с болью.
– Это как в анекдоте, – ржала Варвара, – собрались немец, русский и американец, – она хитро посмотрела на меня. – Соня, колись, секс тоже разный?
На лице моём застыла мечтательная улыбка. Не собиралась я рассказывать, насколько разнообразным был секс. Меня и высекли по заднице до крови, и соски мои несчастные кусали и по щекам били во время минета. А бывало просто трахали с неистовством. Но самое лучшее, это ласки и нежность, неторопливость в проникновениях, когда я мучилась от сладости и вожделения и стонала, прося ещё, умоляя о напоре.
Но даже такое разнообразие не прельщало меня. Я хотела, чтобы мой Лёшенька стал единым целым.
Девчонки не понимали, насколько это шокирует, наличие в одном человеке нескольких личностей. Разговаривали, обсуждали моего мужа. А у меня и аппетит пропал. Я настрочила любимому сообщение с чистосердечным признанием о съеденных пирожных и бутербродах с колбасой и майонезом. Думала ругать будет. А он прислал сообщение:
«Сделай тест на беременность».
Я совсем забыла!
Я так погрузилась в его любовь, что напрочь забыла, что могу забеременеть.
«Сегодня же!» – пообещала я.
«Люблю тебя», – прилетело следом.
Я сидела спиной к выходу. Но кто-то вошёл в кафе, потому что две мои подруги уставились мимо меня, открыв рты. За последние время я перестала любить сюрпризы, поэтому не сразу решилась обернуться. Спокойно доела своё пирожное. И этот некто, напугавший, а скорее изумивший моих подруг, уже подошёл к нашему столику. И я проехалась взглядом по мужским джинсам и лёгким туфлям. Мужчина был плотного телосложения почти на грани запущенности. Был животик широкие плечи и толстые руки. Но удивило меня именно лицо.
Я слишком часто смотрюсь в зеркало, чтобы не пропустить такое феноменальное сходство. Мои серо-голубые глаза, даже контр губ и овал лица. И цвет волос, как под копирку. Более грубые, хмурые брови. Но передо мной стоял…
– Это твой брат? – хором спросили девчонки и переглянулись.
Мужчина тоже прибывал в лёгком изумлении. А когда я поднялась, на каблуках догнав его в росте, и заглянула в глаза, то и вовсе растерялся. Его руки прикоснулись к моим. Он пах горьким парфюмом, был горячим и мягким.
– Артур, – хрипло представился он. – Твой сводный брат.
– Вижу, – ошеломлённо ответила я. – Ты… как тут… оказался?
– Тебя искал, – продолжая смотреть в глаза, тихо говорил он. – Отец при смерти. Просил найти тебя, чтобы увидеть перед смертью. Нужно лететь. Ты ведь Соня?
– Соня, – кивнула я, не сопротивляясь тому, что он скрещивает наши пальцы.
– Сонька, – выдохнул он и обнял меня. – Мы же, как две капли воды.
Я вдруг расплакалась, расклеилась и прижалась к мужчине.
Мама моя была тёмненькой с карими глазами. Я всегда думала, что мне от мамы фигура досталась. А всё не так. Видимо, я от мамы совсем ничего не получила. Потому что и в росте и в теле Артур был похож на меня, но только в мужском, таком брутальном исполнении.
Я молча держала его за руку, как старшего брата. Старшего! Это значит, у отца уже был ребёнок, когда он сделал меня маме. Неприятно с одной стороны, а с другой я только одним глазком съезжу, посмотрю.
Он говорил постоянно. Наводящие вопросы задавали именно Варвара и Марта. Их интересовало, куда меня увозят, на сколько, и почему не нужно брать вещи.
Оказалось и даже паспорт брать необязательно, потому что у Артура свой самолёт. И такая машина, куда влезла я и мои подруги, и ещё шампанское внутри пили за знакомство.
Никто из семьи моего отца никогда не появлялся в моей жизни. Даже на похороны мамы не приезжали. А тут на те - старший брат.
Артур целовал моих подруг в засос и пообещал, что если всё хорошо сложиться, они смогут к нам приехать.
