раз на стадии удушения, дальше зрелище совсем не для слабонервных.
— Постоим минутку, — задумчиво постукиваю пальцами по черному бомберу.
— Постоим, — с какой-то совершенно пошлой интонацией говорит Вова.
Поднимаю на него взгляд и встречаюсь с такой надменной улыбочкой… Руку тут же одергиваю и завожу за спину. К щекам непроизвольно подкатывает жар. Вообще-то мы как-то слишком близко стоим. Умещаемся ровно на маленьком пятачке балконного проема, а стоит чуть сдвинуться, мое плечо задевает его.
— Кхм, нужно перетащить террариум в комнату, — объясняю Казанове хренову. — Справишься? — настойчиво сверлю его взглядом. Зелень вспыхивает в ответ.
— Какой уничижительный вопрос. Сомневаешься, что осилю? — горячее дыхание щекочет висок.
— Только в твоём моральном состоянии, — кидаю взгляд на питомца. — Яша только что заглотил жертву.
Вова издает какие-то нечленораздельные звуки, вроде «пфрхк» и отступает на шаг назад. Нервно прочесывает волосы и морщит лицо. Потом шумно выдыхает и делает странные движения руками, словно разминку на физ-ре.
— Я готов, готов, — наклоняет голову из стороны в сторону.
Боксер перед боем, не иначе.
Я захожу на балкон, он следом за мной. В террариум пытается не смотреть.
Мужественно берется за края стеклянного жилища и отрывает от тумбы, поднимая в воздух.
— Подожди, я помогу, — подскакиваю к нему.
— Я справлюсь, — пытается сохранить лицо и разворачивается на выход.
— Ты с ним не пройдешь, он полметра в длину, нужно перевернуть боком.
— Логично, — ставит на подоконник, перехватывает сбоку, я хватаюсь с противоположного.
— Так, шаг вправо. Ещё чуть-чуть, — руковожу его телодвижениями. — Ступенька.
Порог. Ступенька. Ставим на стол.
Устраиваем террариум на поверхности, Вова тут же отступает, снова прочесывает волосы рукой. И совершает глобальную ошибку: кидает взгляд на питона.
Яша, как всегда, после поглощения жертвы, скрутился в клубок и переваривает.
Но зрелище все равно не для слабонервных: посреди его стройного тела торчит огромный бугор съеденной мыши.
— Мать твою! — шипит псевдо-парень, резко разворачивается и выходит из комнаты. — Надо выпить, — последнее, что я слышу.
«Чувствуй себя как дома, ни в чем себе не отказывай» — тихо произношу, когда слышу, как открывается холодильник. Там, кажется, остатки вина торчат.
Подключаю лампы, ещё раз обрызгиваю террариум водой и, дотронувшись до стекла, как знак подбадривания Яши, иду на кухню. Когда он переварит, сразу попросится на ручки.
Вова хлещет вино из горла, стоя у раскрытого холодильника.
— Ты, смотрю, уже освоился.
— Если эта тварь будет ночевать с нами, мне нужно больше, — отрываясь от бутылки, говорит взъерошенный Курт.
— Кстати, о «ночевать». Надо подумать, как мы все устроим, — подхожу к плите, накладываю картошку на тарелку. — Подогреть? — спрашиваю у ненастоящего парня.
— Ага, — тот плюхается на стул с зажатой в руках бутылкой и снова присасывается к горлышку.
Ставлю тарелку в микроволновку, выставляю минуту. Из холодильника достаю салат, оставшийся с ужина. Вова провожает меня внимательным взглядом. Не меня, тарелки. Боже, если бы он правда был моим парнем, я бы его не прокормила.
— Родители будут в моей комнате, а мы с тобой у Гели. Там большой диван… — отчего-то заливаюсь краской. Провести всю ночь бок о бок с парнем, который тебе и не парень вовсе — совершенно новый для меня опыт. Волнующий.
— Слава богу, — прикладывает холодную бутылке виску Вова.
— Что? — ошарашенно смотрю на него. Он что, хочет…
— Что ночевать с этой тварюгой не придется, — спускает меня на землю парень.
Звучит сигнал микроволновки, я достаю тарелку, вилку, вручаю все это Вове. Он ставит вино на стол и тут же принимается за еду.
Это странно, что от того, как он ест, у меня в груди все теплеет?
Чтобы избавиться от странных бурь в желудке, которые мне совсем, совсем не нравятся, перевожу взгляд с красивого профиля на бутылку вина. Впереди непростые дни, часы, разговоры. Я напряжена. Стресс давит. Парень напротив обескураживает.
То бесит, то ранит, то вызывает это странное покалывание там, где быть не должно.
Я смущена, мне не нравится.
Надо выпить, определенно. В профилактических целях.
— Сама готовила? — не отрываясь от отработанных движений вилка-тарелка-рот, спрашивает Вова.
— Сама, конечно, — удивлённо отвечаю я и тянусь за бутылкой на столе.
Тоже самое делает Курт, и наши пальцы ложатся на стекло внахлёст. Его кожа немного шершавая и холодная, и точно радиоактивная. Сразу вызывает толпу мурашек вверх по руке. Хорошо, что свитер с длинным рукавом скрывает меня от нахального взгляда.
— Бутылку не дам, — комментирует Вова, буквально вырывая из моих пальцев злосчастное вино, и подмигивая, опять присасывается к горлышку.
— Я налить в бокал хотела, — встаю из-за стола и открываю пенал. Вытаскиваю два фужера, ставлю на стол перед Вовой.
Тот картинно изгибает брови с немым удивлением.
— День тяжёлый, — оправдываюсь я.
— Ну да, кормить монстра — это тебе не сладкую вату на карусели жевать, — рассуждает парень, выплескивая остатки красной жидкости в бокалы.
Смешной.
— Даже пару дней, — выдыхаю и одним махом заливаю в себя вино.
Вова ставит пустую тару на пол у ножки стола и откидывается на стуле с присущей ему непринуждённостью. Вытягивает вперёд длинные ноги в черных джинсах, вертит в руках ножку фужера и, не сводя с меня прищуренного взгляда, отпивает.
— Тебе нужно расслабиться, — делает он вывод, когда остатки вина скрываются в нем. — Ты вся колючая, щетинистая. Так ничего не выйдет.
Чего это я щетинистая?!
— Ну, я не такой профессионал, как ты, и играть большие чувства не умею, — нервно откидываю волосы назад.
— Дело не в том, чтобы играть, а в том, чтобы получать от этого удовольствие, — он ставит пустой бокал на стол и встаёт на ноги. — Вот смотри, — берет меня за руку. — Мы отлично развлечемся, обведем двух взрослых людей вокруг пальца, пожрем.
Прикольно же.
— Признайся, у тебя крошка-картошка вместо сердца, — булькаю я, заглядывая в ясные зелёные луга. Даже среди серого дня они не тускнеют, просто магия.
— И бифштекс
