— Ты меня поняла дэвачка?
— Угу, угу, — киваю.
Дай только вырваться, как заору, сразу все сбегутся.
— Маладэц сладенькая.
Слышу, как он воздух втягивает, нюхает что ли? И снова грудь схватил, помял одним движением и отпустил резко. И всё, тишина. Рядом не чувствую никого.
Я стою ошарашенная и перепуганная, развернулась, чтобы оттолкнуть, а сзади никого нет.
Стою одна, в полутемной комнате. И тут дверь открывается, заглядывает Марат.
— Вот она! А мы тебя по всему дому ищем.
За ним несколько человек. Все стоят и на меня, как на дуру смотрят. Марат вошел, щёлкнул выключателем.
Оборачиваюсь комната вообще пустая. Шкаф большой, я к шкафу, открыла — нет никого.
— Ты чего ищешь? — Прохор за Маратом вошел.
— Тут кто — то был, — говорю и руками на всё пространство комнаты показываю.
Они переглянулись.
— Кто?
— А я откуда знаю. Тот, который в квартире тогда…
Марат быстро вошёл, осмотрелся. Но смотреть негде, шкаф, диванчик, тумбы. Всё.
Спрятаться негде.
* * *
Стоит моя девочка посреди комнаты. Дрожащая, испуганная. И такая мать его сексуальная. Она в любом виде действует на меня, как красная тряпка на быка. А в испуганном и дрожащем так тем более. Моя маленькая жертвочка.
Дверь открыл, только глянул и забыл обо всем. Эта девка делает из меня тупого бандерлога. Только вижу ее, сразу хочу. И чем дальше, тем больше. Тем сильнее её на меня влияние.
За секунду выветрились из головы все наши бандитские планы. Мозг отключился без шансов быть включенным. Зомбированный и сегодня неудовлетворённый, от всех ночных переживаний и недосыпания, стою и смотрю на мою дюймовку. И ёпт, какого хера, прямо при всех мечтаю и представляю свой член у неё… где же у неё мой член, дайте подумать. Да везде мать её… везде!
И только когда Прохор подошёл и многозначительно повернул два раза по кругу своими глазными яблоками, прямо перед моей отупевшей рожей, мыслительный процесс мой снова, хоть с трудом, но заработал.
Комнату вроде осмотрел. Заметил, не только мне одному кажется, что малышку какая — то шиза пробивает, причём уже второй раз. Всё какого — то злодея видит, призрачного.
Если тогда я ей поверил, то сейчас, в закрытой комнате, чего — то не очень.
Повернулся, все на меня смотрят, в ожидании. Типа — Спасай нас Марат. Обрисуй крошке ее задачу и кидаем малую в логово к тиграм, не жалея.
Но мне чё — то совсем её туда совать не очень хочется. Чуйка у меня плохая. Дианку там обязательно кто — то трахнет, а я этого допустить никак не могу. Трахать мою малую могу только я.
Что же придумать, чтобы план этот не осуществить.
— Диана понимаешь, — начинаю издалека, — тут такое дело у нас к тебе…
Хреново конечно, не хочу, а как бы надо. Лучше, наверное, чтобы меня бабой нарядили… или не лучше. Хрен его знает.
Меня и в бабьем наряде, каждая собака узнает.
Отодвигает меня короче Прохор и говорит:
— Ты должна будешь проникнуть к конкурентам и спасти отца Марата.
— Я согласна, — говорит Дина, и у нас у всех челюсти просто с клацаньем упали на пол.
— Ты что? — выхожу вперёд возмущённо. — Нет, я не позволю…
— Я сделаю, как скажете, — малая точно робот, губами шевелит.
Все переглянулись. Чё за херня.
Я встрепенулся, в благородном порыве, все — таки не пустить.
— Нет все, я отменяю!
— Я пойду туда, — сказала она, почти равная ангелу, который говорит — я спасу вас всех, а сам погибну.
— Я тебя не пускаю! — сопротивляюсь ее глупому ангельскому порыву.
— Успокойся, — она подошла и положила ладонь на мою щеку.
Вот это чё такое?
Я просто заткнулся и стою тупо, смотрю в ее прозрачные глаза.
Даже не на сиськи смотрю, а в глаза. Вот это чё за херня? Когда я в глаза девкам смотрел, а не на сиськи? Что — то со мной не так. Меняюсь.
За минуту снова долетают мысли, что это опасно, что девку мою трахает какой — то хер, а я ничем не смогу помочь. Или даже и помогать не придётся. Вдруг ей понравится с этим хером больше чем со мной.
Муки ада короче в голове.
— Все нормально Марат, не волнуйся. Я смогу. Я справлюсь.
— Справиться? Ты хоть понимаешь, что там вообще одни мужики? Типа как у нас тут, только там меня нет.
— Ну все, хватит, не спорь со мной. Я сказала иду, значит иду.
И она прошла мимо меня и один за другим за ней пошли мужики.
А я стою как идиот. Точно я — идиот.
* * *
— Что нужно делать? — поворачиваюсь и останавливаюсь в полуразрушенной гостиной. А парни и мужики все на меня с удивлением пялятся.
Охреневшие их взгляды подбадривают. Чувствую себя героиней, женщиной — кошкой, которая спасет город от злодеев.
Лица серьёзные. А меня как прошибло благородной целью всех этих бондюганов спасти. Не, на работе в бухгалтерии меня не прошибало чего — то, когда начальница отчётами в нос тыкала. Именно сейчас, когда на кону стоит чья — то жизнь, родилось желание стать героиней.
Сказать, что я осмелела ничего не сказать. Чувствую, наглею на глазах, хочу пойти и вот прямо раздолбать похитителей.
Это конечно опасно, я так подозреваю. Надеюсь, что меня так просто, одну туда не сунут, а если и сунут то как — то присмотрят.
Короче, вспыхнуло во мне желание шпионства. И горит… пока.
— Ты должна втереться, в доверия их главному, — говорит человек с темным лицом, будто восточное, — Кто у них там главный, мы пока не знаем. Новый кто — то, говорят из бывших зеков. Так что задача у тебя нелёгкая.
Да что там нелёгкая, впервые в жизни мне доверяют такое дело. Конечно, будет нелегко. Ещё и припугнули, что Марата укокошат, если не сделаю. Как в кино реально.
— Понятно. Тогда сначала мне нужно заехать домой переодеться, а потом уже туда. А вы знаете, где их искать?
— Знаем, у них в клубе Яд толпа собирается. Вот туда и нужно внедриться, — говорит этот серьёзный, а все угрюмо молчат.
— Хорошо. Тогда сначала домой. В таком виде я не могу. Нужно душ принять.
— Не вопрос. Прохор, Марат и я тебя отвезём.
Вышли из дома, сели в машину. Прохор за рулём. Марат сидит, тупо вперёд смотрит. Слова ни одного из него не вытягивается. Я молчу. Интересно.
Вижу, волнуется. Дышит рвано, вздыхает, дергается. Не хочет, чтобы я шла.
Приятно.
А я зачем иду?
Ради того чтобы его не убили? И его отца.
Сейчас вот еду и немного отпускает азарт. Сначала вроде захотелось всех спасть, если действительно от меня всё зависит. А теперь думаю, как бы самой не попасть, куда не следует. Но ведь так и будет. Может в полицию пойти? Так эти не дадут, скажут нельзя в полицию.
Глянула на них, сидят, сурово на дорогу смотрят.
Что — то начали поджилки понемногу труситься. Как на каторгу меня везут. Реально почувствовала вдруг, что не хочу, а всё, сказать уже не могу. Нужно держать обещание что ли? Так я вроде его не давала.
Подъехали к моему дому. Стены хоть и съемные, но всё же родные.
И тут я совсем уже не захотела никого спасать. Я того отца Марата всего один раз в жизни видела. И не скажу, что он так уж сильно мне понравился. А мать его вообще меня обозвала гадиной или кем не помню уже. Кричала — вон отсюда. Она хоть и утихла потом, но собственно, кто она мне такая.
А Марат, он мне вообще даже… не нравится…
Глянула на Марата. Сидит сосредоточенный такой, взглядом рассеяно водит по сторонам. Не хочет, чтобы я шла, вижу — не хочет. Мучается.
И вот его, этот человек, что в комнате был — убить обещал… Неееет! Нет.
Всё — иду их всех спасать. Жертвую собой как Жанна Д’Арк. Погибну за правое дело.
Вздохнула, вышла из машины. Идём к подъезду.
Самый серьёзный, что с нами, Рашид кажется, говорит:
— Ждём тебя через двадцать минут.
— Двадцать минут я только душ принимаю.
— Через двадцать минут, вот на этом месте, — указательным пальцем ткнул в асфальт. Грозно глянул на меня и глаза его черные злостью сверкнули.
