— Это ещё что? — говорит один лысый такой, наверное главный, судья по тому, что сидит по центру и две шикарные девицы полулежат на нём.
— Я по объявлению, насчёт работы, — говорю спокойно.
Все переглянулись.
— Не понял, по какому объявлению? — затянулся лысый и выдохнул облако ядовитого дыма.
— Насчёт вакансии, — говорю.
— Что — то я забыл, напомни, какой вакансии?
Тут другой, справа ему напомнил:
— Да девки нужны для топлеса. Косой сказал, — а потом на меня, — тока чего ты сюда припёрлась? Это внизу спрашивай.
— Падажи, — старший встрял, — А что, мы может, сейчас малышку на работу и примем. Давай кисюля, станцуй нам топлес.
Все похабно заулыбались.
— Я не по тому объявлению, — говорю и небрежно так, улыбаюсь. Типа оценила его шутку.
— А по какому, другого вроде не было, — говорит и девку от себя оттолкнул, она недовольно отодвинулась.
— Вам требовался водитель. Вот я пришла.
Оглушительная тишина… И их искаженные удивлением рожи…
А потом этот клуб со всеми его посетителями сотрясая как от взрыва…
Только от смеха… грубого, мужского, похабного, истеричного ржания.
Ржали они долго. Тыкали друг в друга пальцами, повторяли — водитель… и снова ржали. Минуты три, может пять.
Я стою на лице у меня тишь и гладь. Спокойствие. Страха нет, только большое безумное вдохновение. Ну что они мне сделают, я ведь под защитой. Главное в это верить. А я и верю. Ни один мускул не дрогнул на лице. Даже пренебрежительное выражение и уверенность в себе откуда — то взялись.
В смысле откуда — то, оно вообще — то моё родное выражение. Природное. На моем лице чаще всего встречающееся. Так что тут даже нечего играть.
Я — женщина Крошка. Супер — вуменша. Сейчас они у меня тут все ка — а–а — ак поймут это. Придурки.
Один коротышка встал, подошел, смеющимся взглядом посмотрел долго мне в глаза и сказал:
— Да тут и без тебя водил полно. Интересно, а трахаешься ты тоже так самоуверенно. Нужно это проверить. Он раскрыл перед моим носом свою малюсенькую пятерню и нацелился схватиться за мою шикарную грудь.
— Ты вот этим собрался проверять? — указала я на его причиндалы, и когда он в недоумении, что я туда показываю, опустил голову, чтобы посмотреть, стукнула туда же коленом.
— Ай! — взвыл коротышка и схватился за яйца. — Ну сука…
Только хотел на меня рыпнуться.
— Тише Гном, какого хрена ты к девушке пристаёшь? Она пришла не твой маленький член под лупой разглядывать, а на работу устраиваться, — услышала голос того что посередине.
Главный, крепкий, гладко выбритый во всех местах, мужичина, со слезами на глазах от смеха, встал и подошел ко мне. Положил тяжелющую ладонь на моё плечо и сказал.
— Зачёт тебе кися. Зачёт.
Я поняла, что половину дела сделала. Осталось сделать вторую половину.
— Не думал, что у меня будет такое весёлое утро. Но только у тебя оно будет ещё веселее, девочка. Сейчас будем смотреть, брать тебя на работу или не брать. Пошли, — и он обернулся на всех, — Пошли ребята посмотрим, что за водитель к нам на работу пришел устраиваться.
Снова повернулся ко мне. Взгляд нырнул в моё затянутое майкой богатство и снова вернулся к лицу.
— Отличное начало. Если ты, так же водишь, я беру тебя без всяких вопросов.
Я дернула плечом, и криво усмехнулась, показывая — как хотите, но дело своё знаю не хуже вашего.
И мы пошли из этой вонючей годюшни. А толпа мужиков, вместе с девками ринулись за нами. Спустились по лестнице. Через какие — то ходы вышли на просторный двор за клубом, на котором стояло несколько машин. Одна, самая крутая, видно этого главного чувака и есть. Я к ней сразу и направилась.
— Ты смотри и в машинах разбирается.
Дверь оказалась открыта, конечно, кто такое чудовище посмеет угонять. Я быстро запрыгнула на водительское, броневика, и подождала когда сядет босс.
Он умостился. Глянул с усмешкой.
— Ну что красавица, надеюсь ты не будешь должна мне за ремонт, а то ведь придётся почти всю жизнь отрабатывать. И уже не только руль крутить.
Поворачиваю голову, смотрю взглядом профессионала:
— Пристегнитесь.
— Ого, крошка, я ещё никогда в этой машине не пристёгивался, и сейчас не буду.
— Как хотите.
Я вдавила зажигание, дернула рычаг и надавила на педаль. Машина дернулась с места и за две секунды набрала сотню.
Главный, начал суетливо пристёгиваться. Потому что его сразу вдавило в сидение.
— Ей, ей полегче.
На его возглас, я только сильнее надавила педаль.
Адреналин прыснул в вены и полилось. Я уже не видела ничего, что есть.
Единственное, что понимаю, это пять утра, дорога свободна — Юхуууу!!!
Откуда знать этим долбо… что папаня мой научил меня водить в шесть лет. И гоняли мы с ним по горным дорогами и по пескам, и по лесам, и по трассам. Скорость — моё второе я. Только вот вылезает оно нечасто.
— Черт, мать твою, что ты творишь, возвращайся! — кричит лысый босс, — Верю! Верю! Снижай скорость!
Я снизила и поехала плавно. Так что ни один бы стакан не шелохнулся на панели.
— Черт побери, как ты это делаешь? Во дает! — этот сразу успокоился.
Но в машине микроциркуляцию воздуха всё — таки подпортил. Видно ночью много газированных напитков употребил. Пришлось нажать кнопку вентиляции.
Вернулись во двор. Лысый босс дверь открыл, вывалился. Все стоят, ждут вердикта.
Этот лоб платком промакивает, воздуха вдохнул.
Потом повернулся и к двери пошел. Все стоят. Замерли.
Босс у двери обернулся.
— Коротышка, ты больше не мой водитель. Она — мой водитель.
20
Открываю глаза… валяюсь как мешок с дерьмом, на полу в Дианкиной квартире.
— Ох, — простонал и за голову схватился, — б***.
В голове шум копыт пробегающего мимо табуна лошадей. Это хорошо что я молод, полон сил, и череп мой можно сказать вот только, только достиг той стадии окостенелости, которую так просто не проломишь.
А если бы не достиг, лежать бы мне тут вечно.
— Малая! — кричу вяло.
Пусть теперь идет меня поднимает.
На зов ударенного по голове человека — никого. Никакой сука реакции. Только утреннее солнце раздражает слизистую глаза надоедливыми лучами.
— Какого хрена? — присел, в голове снова застучало.
Обернулся, нет никого, тишина. И сдаётся мне, малой тут тоже давно уже нет.
— Чё за херня? — встаю на ноги. Качает. — Это кто же меня так? Есть кто, Прохор, мать его!
Ага, все няньки разбежались. Нет никого. Нужно бы тебе Марат самому справляться. Пришел твой день и сука час.
Прошелся я по квартире, нет никого. Вещи малой по кровати разбросаны. Платье блестящее. Что — то ещё. Ясно она переодевалась. А дальше куда?
Включаю дедуктивный склад ума, который мне в детстве дед напророчил, когда я конфеты выискивал, а он их хорошо прятал. И понимаю, происходит какая — то реальная для меня жопа, а какая, пока втыкнуть не могу.
Обыскал всё. Нет малой. Может тоже её украли. Открыл дверь, выхожу из квартиры, лежит на полу стульчик видно тот, которым мне череп проломить хотели.
— Ну уроды, вы ещё узнаете кто такой Марат Барс.
Вот теперь я точно очень сильно разозлился. Держите меня, я же их всех порву сука, прямо сегодня.
Спускаюсь. У подъезда никого. Да где все? Где машина? Где мой сука — тела моего хранитель?
Пришлось тащиться к дороге, ловить тачку. Потому что ни телефона, никакого еще хрена у меня в карманах не оказалось.
Приехали в дом, я кивнул охраннику, чтоб с водилой расплатился.
Охранник смотрит на меня, как на психбольного.
— Ну, чего уставился, у меня что на голове рога растут?
— Так вас вроде похитили. Прохор с Рашидом вернулись, так и сказали — Марата Васильевича похитили.
— Я б*** сейчас и Прохору и Рашиду яйца на руку намотаю.
Пошел я в дом. Там уже немного получше. Поубирали, мебель расставили. Мужики в гостиной сидят, кока — колу хлебают. Я вошел.
