— В общем, с Региной мы познакомились одиннадцать лет назад. Она — старшая сестра Пушкина, как ты уже поняла. Они совсем не похожи, потому что у них общая мать, но разные отцы. В общем, я тогда только входил в мир бизнеса, а Регина уже имела свое кафе и ее дела шли в гору. Как-то так получилось, что мы после очередной вечеринки проснулись вместе, — Макс откашливается. — Потом наши отношения закрутились, завертелись… родители были против, ведь Регина не стеснялась в выражении своего мнения и говорила правду-матку прямо в лицо. Не отличалась мягкостью характера… да еше и старше меня почти на шесть лет… Мы с ней встречались почти четыре года. Я даже предложил ей жить вместе…
Я слушаю его молча, не перебиваю. Знаю, что Макс расскажет мне все, что считает важным. Мы ведь договорились доверять друг другу…
— Вроде все шло неплохо, мы ссорились, конечно, но я привык к ее характеру… а потом она забеременела. Сначала я растерялся, ведь мы предохранялись, — было видно, что Мартынову неприятна эта тема, но он продолжал. — Я был готов к ответственности, но Регина сделала аборт. Не мог поверить в это все, у нас случился скандал… в ходе которого она призналась, что это был не мой ребенок, а она не хотела рожать от не пойми кого. Тогда я понял, что если она так просто смогла изменить, а потом избавиться от ребенка, то нам не по пути. Разругались окончательно, это было семь лет назад. И несмотря на то, что ни один из нас не предпринимал попыток помириться, Регина до сих пор нет-нет, да выкинет какой-нибудь финт… вот как сегодня. Не может человек жить спокойно и не пакостить другим.
Мартынов смотрит мне в глаза, не отрываясь. Я тоже не отвожу взгляда.
— Может, она до сих пор любит тебя, — смею предположить я, а Макс усмехается.
— Ты слишком хорошего мнения о людях, лисичка. Регина любит только себя. Ей сорок пять, но ни семьи, ни детей, ни даже домашнего животного у нее нет… карьера на первом месте… И характер стал еще хуже… Только Пушкин все еще ее пытается вразумить, но, видимо, не очень-то получается… Тем более налицо проблемы с алкоголем…
Мне даже становится жалко эту женщину. Совсем одна в этой жизни… Тут любой озлобится на весь мир. Но не говорю этого вслух.
— Ты очень достойно выдержала нападки Регины, — делает комплимент Мартынов и встает. Ополаскивает кружку, ставит ее в сушку, подходит ко мне вплотную. Улыбается загадочно, не могу понять его настроения, ведь только что он был хмур как грозовая туча.
— А еще у меня есть для тебя новость.
— Какая? — глажу ладонями его плечи, смотрю в глаза.
— На понедельник назначено слушанье о твоем разводе, сегодня приходил Грачев, когда ты прихорашивалась.
— И ты мне ничего не сказал!? Вот партизан!
— Не вышло развести вас без твоего присутствия, но все должно решиться довольно быстро, — его руки ползут вверх по бедрам. — Не могу дождаться, когда ты будешь официально свободна, лисичка! — шепчет и целует мое плечо. Несмотря на нервное напряжение сегодняшнего вечера, я загораюсь как спичка. Макс такой нежный и страстный одновременно, что я теряю голову, поддаваясь своим чувствам. Целуемся как ненормальные, кусаю его губы, переполненная диким желанием. Мартынов подхватывает меня под попку, подкидывает и несет в спальню на плече. Смеюсь, не могу остановиться. Но затихаю, когда он проходит мимо моей комнаты и идет на второй этаж. Заходит в свою спальню и бросает меня на кровать. Покрывало холодит мои голые плечи, отчего я задерживаю дыхание.
— Весь вечер меня мучил вопрос… — начинает загадочно Максим, я выгибаю бровь, давая ему продолжить. — Как снимается вот это черное великолепие? — он проводит пальцами по моей шее вниз, по груди, задерживается на талии, немного сжимает пальцы.
— Это секрет, Максим Георгиевич, — довольно улыбаюсь, на что Мартынов начинает блуждать руками по моим бокам в поисках молнии. Мне становится щекотно, смеюсь в голос. Макс прикусывает мое плечо, улыбаясь.
— Признавайся, лисичка, — просит он так, что я сдаюсь и одним движением расстегиваю потайной замок. Макс стягивает с меня комбез, задерживается у моих ног. Оглядывает мои ступни, чему-то хитро улыбается, затем закидывает мою лодыжку себе на плечо. — Хочу тебе признаться, Полина Викторовна… — начинает он загадочно, массируя мою стопу. — С того вечера, когда я делал тебе массаж, твои красные ноготки не дают мне покоя…
Он поворачивает голову и слегка прикусывает большой палец на моей ноге. Выдыхаю от неожиданно острых ощущений. Откидываюсь на спину, наблюдаю за Мартыновым.
— Твой педикюр — мой личный фетиш, Полина Викторовна, — говорит и обхватывает укушенный пальчик губами. Господи, что творит со мной этот мужчина… Жила Поля тридцать два годика, толком не зная, что такое оргазм, и тут бац! Шикарный мужчина целует мне пальцы ног, и уже только от этого я готова кончить…
Мартынов довольно улыбается, наблюдая за моей реакцией на его ласку. Ему тоже нравится то, что он делает… точно нравится… Его взгляд становится мутным, с поволокой. Не могу сдержать тихий стон, затем еще один, и еще… Макс поднимает мою вторую ногу, проделывает те же фокусы и с ней. Мое сердце бьется так яростно, что, кажется, что даже окна вибрируют. Хочу большего, поэтому опускаю ноги на кровать, тянусь к стоящему на краю матраса на коленях мужчине, начинаю расстегивать мелкие пуговички его рубашки. Любуюсь на открывающуюся картину. Просто загляденье, а не мужчина! Касаюсь подрагивающими пальцами его груди, веду ниже к пряжке ремня, нетерпеливо расстегиваю ее. Макс тоже на пределе, его выдают резкие, отрывистые движения. Сильные руки сжимают меня в своих объятиях… Как же хорошо, мамочки…
Максим
МАКСИМ
Рядом с Полиной время летит незаметно. В понедельник состоялось слушание по бракоразводному процессу. Бывший муженек не явился, а с легкой подачи Грачева судья пошла навстречу и развела Полину без присутствия второй стороны. Моей радости не было предела, ведь теперь Полина официально свободна и меня ничего не может остановить на пути долгожданному счастью. В холле суда тихо и безлюдно. Веду Полину к выходу из здания за руку, кайфую от своих ощущений. На ступеньках прощаемся с Грачевым. Еще раз благодарим его за помощь, я пожимаю ему руку. Глеб Константинович кивает нам на прощание и уходит к своему автомобилю. Мы же идем к уже ожидающему неподалеку Василию. Он улыбается, открывая Полине заднюю дверцу:
— Поздравлять уже можно? — спрашивает, глядя на мое довольное выражение лица. Я киваю, усаживаясь с другой стороны. — От души, Полина, рад за Вас!
— Спасибо, Василий, — благодарит Полина. Она немного растеряна, но при этом довольна. Будто не верит, что все происходит наяву. Беру ее за руку. Это вообще любимое мое занятие, держать ее за руку. Ну, если не считать более интересных занятий… Улыбаюсь как чеширский кот, ловлю на себе взгляд Василия в зеркале заднего вида. Он тоже улыбается и трогается с места. Полин телефон начинает звонить. Смотрю на экран, который Поля поворачивает ко мне. Ольга. Ну конечно, словно чувствует, подружка!
— Привет, матрешка, — говорит Поля улыбаясь. Я до сих пор не понял их фишки называть друг друга матрешками, но звучит это мило. Из трубки раздается громкое:
— Ааааа, Поляяяя, я тебя поздравляю! Наконец-то этот день настал! Я так рада, ты не представляешь!
— Представляю, Оль, — смеется Полина. — Я тоже очень рада.
— Это надо отметить, матрех, давайте в выходные? В субботу! Приезжайте!
— Оля нас в субботу в гости зовет, — говорит Поля мне. Я киваю, соглашаясь. — Мы приедем, Оль!
— Тогда с вас выпивка, с меня закуска, — усмехаюсь, глядя на Полину. Она понимает, что я слышу весь их разговор, ее щеки заливаются румянцем.
— Оль, нас слышно на всю машину, — смеется Полина. Ловлю взгляд Василия в зеркале, снова улыбаюсь. Мой водитель, наверняка в шоке от такого меня. Он за весь свой стаж работы у меня не видел, что я столько улыбаюсь, как в последний месяц. С появлением Полины в моей жизни многое изменилось. И эти изменения мне очень нравятся. Меня больше не раздражают вопросы родителей о моей личной жизни. И, вроде как, ретроградный Меркурий больше не случался. Даже Ксюша позвонила и сказала, что я стал похож на большого доброго кота.
