поплелась в ванную. Холодная вода оказалась весьма кстати: мне удалось немного прийти в себя и вспомнить, как я добралась до дома. В ускоренной съемке события минувшей ночи пронеслись в памяти, оставив след на моих щеках. Тигран нес меня на руках, бормоча что-то по-армянски… Я отчетливо помнила запах его футболки, которая показалась мне очень знакомой: я испытала то же чувство, как тогда, когда мы стояли на рынке обнявшись. Незнакомые и смущенные.
Ощущение, что я упускаю что-то важное, не покидало меня. Я вышла на кухню и застала Лусо в компании бабушки, дяди и Седы – они пили кофе и что-то весело обсуждали.
– Доброе утро! – поздоровалась я и отобрала у Лусо чашку.
Мне показалось или в их глазах, улыбках и приветствиях было что-то не то?
– Это на фотоаппарат. – Лусо протянула мне водонепроницаемый чехол.
– Зачем? Я не полезу в Севан! – приготовилась я к обороне.
– О-о-о, ради бога, не ной, как Андо.
А вот это уже было обидно. Но я не бросилась доказывать обратное. Я поступила мудрее – просто показала ей язык.
С теми же странными улыбками все пожелали нам счастливого пути. Внизу нас ждал экскурсионный микроавтобус. Сегодня он был заполнен пустыми бутылками и ведрами. Но зачем?
– Наконец-то! – воскликнул Андо и, выбросив сигарету, сел за руль.
– И я тебе рада, – не удержалась я.
На заднем ряду спал Тигран, накрыв лицо широкополой шляпой, забытой одной тучной дамой пару дней назад. При виде его мое сердце трижды обогнуло Землю.
– Как вы его разбудили?
Он явно уснул гораздо позже меня, и вряд ли его мог испугать голос Лусо.
– Мы и не будили, – усмехнулась Лусо. – Он сам приехал за нами и, перед тем как вырубиться, сказал заехать за тобой.
Я снова покраснела, но Лусо в это время смотрела на часы.
– Все, поехали! Скоро дети проснутся.
– Какие дети?
– Увидишь!
Ненавижу сюрпризы!
Выехав из двора, мы повернули на улицу с непроизносимым названием. Своим неровным, видавшим лучшие времена асфальтом она упиралась в парк. Целый месяц я проездила по этому маршруту и сейчас, то и дело подскакивая на сиденье, разглядывала еще тихие улицы под бесконечную болтовню Лусо – она рассказывала Сюзи, как провела выходные в Грузии. Я слышала эту историю два раза.
– Закройте окна, мы на светофоре! – Отвратительный голос Андо ворвался в мои мысли.
Сюзи и Лусо моментально выполнили приказ. Я же мысленно стукнула Андо по голове. Дважды.
Вдруг кто-то выплеснул на стекло целое ведро воды. Я отпрянула и с криком свалилась прямо на Тиграна. От неожиданности тот дернулся и резко сел, запутавшись в шляпе и во мне. Машина продолжала стоять, все смотрели на меня, еле сдерживая смех, а я уставилась на мальчика, прижавшего лицо к мокрому стеклу. Вместо резцов у него зияла огромная дыра, которую он охотно демонстрировал всем желающим. Сам мокрый с головы до ног, этот странный ребенок не выпускал из рук свое оружие – старое ведро.
– Ее окно могли бы и не закрывать! – крикнул Андо.
Ну все! Я уже дернулась к нему, но Тигран обхватил меня за пояс и прижал к себе.
– Потерпи немного, – прошептал он. – У тебя еще будет возможность отыграться, обещаю.
Боже, если бы он знал, что я пережила от одного его прикосновения! Я понимала, что в его действиях не было никакого подтекста, но все равно почувствовала себя иначе – взрослой. Я кивнула Тиграну, и он ослабил хватку. Мир тотчас обрел прежние краски.
Андо не догадывался о нашем заговоре. Он врубил музыку и принялся громко петь под всеобщий притворно возмущенный свист. Голос у него действительно был отвратительный.
Мы подъехали к Опере и припарковались во дворе, где жил Давид, красивый молодой парень. Он вернулся в Ереван уже после моего появления в фирме и с первого же дня стал со мной заигрывать. Поначалу я этого даже не поняла, мои мысли постоянно крутились вокруг Тиграна. Давид воспринял невнимание как призыв к действию и не оставлял меня в покое, развлекая наш и без того веселый коллектив.
– А чего ты хотела? – как-то сказала Сюзи, когда я залезла к ней под стол, прячась от Давида. – Мужчины избалованы: их мало, а красивых хороших девушек полно. Они прекрасно знают, что приличия требуют не соглашаться сразу, потому и привыкли игнорировать отказ.
– Да не нравится он мне! – прошипела я.
– Тогда вылезай из-под стола и объясни Давиду, что ты с ним не играешь. Будь взрослой!
Да, пора повзрослеть. Я решила последовать ее совету, но Давид, выслушав меня, сказал, что добьется своего.
Выйдя из подъезда, он направился к нам походкой арабского шейха. В руках у него была корзина с фруктами. Все тут же посмотрели на меня – уже несколько дней они питались моими подарками. Как я устала от этого постоянного чувства неловкости!
Проходя прямо под балконами, Давид не успел отпрыгнуть в сторону и угодил под небольшой водопад, внезапно обрушившийся откуда-то сверху. Его тщательно уложенные волосы беспорядочными черными прядями размазались по лбу, одежда намокла.
– Мерси, Маретт-теть! [40] – крикнул он женщине на третьем этаже.
Отряхиваясь как щенок, он закинул корзину в салон и только тогда поздоровался с нами.
– А Анжела где?
Повисла неловкая пауза, но Тигран лишь пожал плечами.
– Уехала, – бросил он. – Все, пошли!
По одному мы выбрались из машины, вооружившись ведрами и водяными пистолетами. Сжимая в руках свой зачехленный фотоаппарат, словно щит, я пыталась понять, что происходит.
Стыдно признаться, но о Вардаваре, чуть ли не самом известном армянском празднике, я не слышала никогда. Лусо объяснила, что свое начало он берет из язычества, а у христиан закрепился как день Преображения Господня. Его ожидала участь очередного скучного церковного праздника, если бы не один нюанс – возможность безнаказанно обливать друг друга водой в течение всего дня. Доставалось всем – и ветхим старушкам, и нарядным невестам, но злиться было нельзя. Не в этот день! Поэтому Вардавар так любили.
Конечной целью нашего путешествия был Аштарак – небольшой город под Ереваном, где жили родственники Лусо. Но сначала мои друзья решили показать мне эпицентр праздника – большой искусственный водоем возле Оперы – Карапи лич [41].
Мы наполнили наши ведра, ковши и пистолеты водой из питьевого фонтанчика, к которому кто-то заботливо приделал трубку. В народе эти живительные источники называли «пулпулак», они были почти в каждом дворе и на улицах, спасая жителей и гостей города от пекла. Я вспомнила день, когда впервые прикоснулась губами к неровной струйке, повторив
