их дочь беременна от русского парня, который никогда даже не говорил, что хочет жениться на ней?
Я пошла к метро, села в поезд и поехала в то место, где мне всегда было хорошо, – в парк «Кузьминки». Мы были тут весной с Владом и смотрели, как на деревьях появляются молодые свежие листочки. А теперь я заметила, что некоторые листья уже пожелтели, хотя до конца лета ещё далеко. Это было очень грустно. Но то, что случилось со мной, было ещё грустнее. Я совсем не знала, что мне делать. Когда я вышла от врача, то сначала хотела написать Владу, но потом решила, что этого делать не нужно. Зачем портить ему отдых? Я не сомневалась в том, что Влад совсем-совсем не обрадуется такой новости. Влад несколько раз говорил о том, что сейчас никто не женится рано, до тридцати лет. Это раньше бежали в ЗАГС сразу после школы, а теперь всё по-другому. Теперь умные люди хотят сначала встать на ноги, обзавестись своим жильём, хорошей машиной, сделать карьеру, и уже только потом можно подумать и о семье. Я прекрасно понимала, что он хочет этим сказать. Это значило, что он не хочет жениться. И тем более на мне.
До сегодняшнего дня я с этим мирилась. Мне важно было только то, что Влад со мной. Но теперь всё стало по-другому. У меня будет ребёнок, а Владу не нужен ребёнок. Я это точно знала. Я не знала, нужна ли ему я, одна, без ребёнка. Он никогда ничего про это не говорил. Но ребёнка Влад в свои двадцать три года точно не захочет. Какой может быть ребёнок, когда у парня нет своего жилья и даже постоянной работы? Я знала, что сценариями для КВН и вечеринками Влад зарабатывал неплохо, но эти заработки были нерегулярны. Деньги то есть, то нет.
А я? У меня ведь тоже нет ни профессии, ни работы. Уборщица в супермаркете не в счёт. Нам с родителями и сёстрами даже впятером, без ребёнка, очень тесно в нашей двухкомнатной квартире. И как я всё скажу папе и маме? Для них это будет ужасный удар. Страшно подумать, что начнётся дома… Папа у нас очень хороший, но строгий. А мама всегда всё повторяет за ним. Для неё всё, что скажет или сделает папа, всегда правильно. Но пугало меня даже не то, что родители рассердятся, а то, как они огорчатся. Им всю жизнь будет стыдно перед роднёй и знакомыми за то, что они так плохо воспитали старшую дочь. Такое никогда не забудется. Даже сёстрам достанется. Про Рабию и Гулю все будут говорить: «А, это та, у которой сестра родила без мужа!» И на моего будущего сына или дочь тоже всю жизнь будут показывать пальцем – смотрите, у него нет отца, мать нагуляла его от русского парня…
Всё говорило о том, что мне надо делать аборт. Но я понимала, что никогда не смогу убить своего ребёнка. Маленького мальчика или девочку, который во мне живёт. Интересно, а какой он или она будет? Но даже если малыш вообще не будет похож на Влада, я всё равно буду любить их обоих больше всего на свете. Я понимала, что никакого аборта не сделаю. Как бы всё ни сложилось, через что бы мне ни пришлось пройти, но я оставлю ребёнка. Конечно, будет очень трудно растить его одной. Наверное, как много и тяжело я ни буду работать, я всё равно не смогу покупать своему ребёнку дорогих вещей. Но я обязательно дам ему свою любовь, а это всё-таки гораздо важнее, чем игрушки, фирменная одежда и гаджеты.
И тут я подумала о самом страшном – о том, что мне придётся выбирать между ребёнком и Владом. Потому что Влад, конечно же, будет настаивать на аборте. И если я откажусь, он порвёт со мной. Так что меня ждал ужасный выбор: либо убить своего ребёнка, либо навсегда потерять любимого человека, который был для меня весь мир.
Не знаю, сколько времени я бродила по аллеям, вся в своих грустных размышлениях. В тот день в парке было особенно много детей. Или мне так казалось? Может быть, раньше я просто обращала на них меньше внимания? Но тогда было чувство, что в «Кузьминки» будто нарочно привезли детей со всей Москвы. И совсем маленьких, которые ещё лежат или сидят в колясках, и карапузов побольше, на великах и самокатах. Каждый из них словно нарочно напоминал мне о моих проблемах. Я отвернулась от аллеи и увидела полку буккроссинга. Я не очень люблю читать книги, и по-русски и по-киргизски, мне гораздо больше нравится смотреть кино и сериалы. Но тогда я была рада всему, что помогло бы хоть ненадолго отвлечься от грустных мыслей.
Я подошла к полке, стала смотреть на книги и увидела среди них тетрадь в зелёной обложке. Стало интересно, кто и почему положил тетрадь среди книг. Я взяла тетрадь, раскрыла наугад и увидела, что страницы исписаны чётким красивым почерком. Так пишет Рабия, когда особенно старается. И кто-то неизвестный написал в этой тетради:
Никогда не надо думать за других. Всегда надо дать другому человеку шанс высказать своё мнение, а не решать за него, что он может сказать. Даже если кажется, что ты хорошо знаешь человека и точно представляешь себе его реакцию, ты всё равно можешь ошибиться. Так что, если тебе важно чьё-то мнение, просто спроси и выслушай, а не воображай сам заранее, что тебе ответят. Ведь самому тебе бывает крайне неприятно, когда другие решают что-то за тебя.
Я прочитала эти слова и очень сильно удивилась. Они совершенно точно относились ко мне. Как будто кто-то подслушал мои мысли. Я даже оглянулась, но, конечно же, никого не увидела. Но всё равно было такое чувство, что кто-то говорит со мной. И я поняла, что он прав. Наверное, и правда не следует самой всё решать за маму, папу и, главное, за Влада. Может быть, я действительно ошибаюсь, когда представляю, что они скажут?
Идя к выходу из парка, я окончательно решила, что поговорю с ними со всеми. И сначала с Владом. Он должен был вернуться через два дня. Долго, конечно, но я потерплю. А потом уже расскажу всё родителям… Хотя это казалось ещё страшнее.
Два дня прошли как в тумане. Влад запостил в соцсети фото себя и своих друзей в аэропорту и написал, что отпуск
