подняться с ней наверх в одну из комнат, чтобы закончить то, на чем собственно мы и остановились. Это наверное то, что сделал бы любой адекватный парень. Но я никогда не утверждал, что в ладах с головой.
Вместо всего вышеперечисленного я устремляю глаза на компанию ребят аккурат напротив меня. Как будто издеваясь, они громко хохочут.
Я бы скорее поверил в то что земля плоская, чем в то что Батонова зацепит Утка. Но разве у бедолаги есть шансы, когда она в короткой юбке, взирает на него снизу вверх этими невинными глазами?
Нина просто удивительное сочетание несочетаемого. Невинность и порок. Поверьте, даже если Батонов не выглядит так, будто прямо с места готов сорваться и наброситься на Уткину, это не значит что об этом не мечтает.
Проклятье, об этом мечтает как минимум шесть парней, что искоса поглядывают на мисс умницу, включая меня!
Компания удаляется, и я отчётливо вижу, как рука Тохи опускается Нине на поясницу, отчего непроизвольно сжимаю руки в кулаки.
Какого черта она напялила эту юбку? Эту тряпку необходимо жечь.
Клянусь Богом, если его рука сдвинется хоть на сантиметр, я оторву его причиндалы и скормлю ему их на завтрак!
Черт возьми, я не могу контролировать обжигающе грудь чувство, от которого закипает моя кровь.
Резко втягиваю в себя воздух, после чего с шумом выдыхаю. Делаю ещё несколько коротких вдохов, и наконец-то помутнение рассудка проходит.
Конечно же, гордячка даже не оборачивается. Она, похоже, забыла обо мне в ту же секунду, как отвернулась и сосредоточила свое внимание на Антоне, усиленно строя глазки.
Бросаю последний мрачный взгляд на Уткину, что пробирается через толпу, и отворачиваюсь.
То, что она надела юбку и накрасилась ещё не означает, что она действительно умеет веселиться. Знаю, я повёл себя как говнюк вчера. В которой раз. Но, видимо, способность сперва делать, а потом думать — досталась мне в наследство от отца. Я бываю резким, и по-другому просто не умею выражать свои мысли. И все же, мое мнение остается неизменным — тусовка Дара не место для заучки. Тут полно богатеньких придурков уверенных в том, что вокруг них вращается земля. Кто знает, что им взбредет в голову?
К счастью, пока прецедентов не случалось. Дар умеет ясно и четко расставлять границы, но я наслышан что происходит в других подобных этому домах. И, по правде говоря, даже для меня это слишком. А я, как вы знаете, далеко не пай-мальчик.
Ну и пусть Утка катится с этим кретином! Уж я-то найду, чем себя развлечь, не сомневайтесь.
Расправив плечи, уверенно пресекаю толпу, которая передо мной расступается, точно Нил перед Моисеем, и поднимаюсь на второй этаж. Должно быть, я выгляжу более сердитым, чем мне кажется, раз от меня люди шарахаются.
Грачева я нахожу на террасе, откуда открывается прекрасный вид на внутренний двор и цыпочек в бикини. Друг лениво покачивает стакан в руке, о чем-то напряженно размышляя.
— Придумываешь план по спасению мира? — язвительно бросаю, падая в кресло.
— Я сегодня видел Алису с парнем, — яростно выплёвывает, после чего залпом осушает весь стакан.
Ах, вот оно что! Дела сердечные…
— И что? — закидываю руки за голову, наблюдая за тем, как Грач мечется из угла в угол. — Помнится, ты утверждал, что вы просто друзья.
— Конечно, мы друзья!
— И… — подталкиваю этого упрямого осла самому себе признаться в очевидном для остальных, но Грачёв поражает своей твердолобостью.
— Меня бесит, что она мне не сказала! — сжимая пальцами перила балкона, цедит сквозь зубы.
— А должна?
— Мы лучшие друзья, Арс! У нас нет секретов!
— Это у неё от тебя нет секретов, — совершенно невозмутимо поправляю. — Ты ей обо всех своих подружках докладываешь? В письменном виде, наверное?
Сёма молчит, точно в рот воды набрал. Задумчиво жует нижнюю губу, а потом заявляет:
— Это другое.
Боже правый, мой друг непроходимый тупица. Господи, подари ему мозги на следующий День Рождения.
— А по-моему, одно и тоже, — хмыкаю, хватаю закрытую бутылку с горючим и, открыв, отпиваю. — Если вы друзья, то пусть себе строит отношения с кем пожелает.
От моих слов Сёма бледнеет на глазах, как будто от подобной мысли ему тошно. Впрочем, так оно и есть. Он определённо точно не готов отпустить Селезневу, так сказать, в свободное плавание.
— Ты думаешь у них отношения?
— Думаю, лучше спросить у Селезневой. Но вообще я не понимаю, что тебя так удивляет. Алиса симпатичная, милая и смешная. Многие были бы рады с ней встречаться.
— У этих многих только одно на уме, — ворчит Сема, садясь в кресло напротив. — Меня это не удивляет. Только то, что она мне не сказала.
— Слушай, ты видел ее один раз с этим парнем, — закатывая глаза, отрезаю. — Они целовались? — Грач качает головой. — Обнимались? — снова ответ отрицательный. — Тогда какого черта ты развёл драму?
— Тебе не понять тонкостей дружбы с девушкой, Арс.
— Да, потому что ее не существует, — настаиваю я, на что Грачёв фыркает, тем самым выражая свое несогласие. — Если бы у вас с Селезневой была, как ты заявляешь, дружба — ты бы не бесился, увидев ее с другим парнем. У меня для тебя новость, Сема, ты ревнуешь. Вот в чем дело.
Грач смеряет меня острым как бритва взглядом, и вдруг расплывается в ехидной улыбке.
— Ты тоже, Арс. Вот моя для тебя новость.
Его слова бьют точно в цель. Зудящему чувству в груди, наконец-то, находится название. И я нехотя признаю: да, я, мать вашу, ревную! Почему? На этот вопрос у меня нет ответа.
К счастью, этот разговор мы не продолжаем. На террасу врывается Долматов и весело кидает:
— Ну и тусовка, скажите?
— Ага, та еще, — кисло киваю я.
— Что-то вы какие-то тухлые, — усмехается Дар, — вечеринка в самом разгаре, а вы тут сидите как затворники. Кстати, Арс, твоя заучка в игровой такую суету навела!
— Она не моя, — огрызаюсь.
Долматова мой тон нисколько не задевает. Кажется, даже раззадоривает.
— Да, Батонов думает точно также.
Мерзавец знает, как меня достать. Точнее, оба этих мерзавца. В противном случае, мы бы не были друзьями.
Вздохнув, тру переносицу и спрашиваю:
— Что Уткина там устроила?
— Она пол моей тусовки обчистила. Всех сделала
