список женских консультаций в этом районе. Выберите тот, который вам понравится, и я могу отправить им направление вместе с копией вашей карты.
Я беру листок у него из рук:
— Я возвращаюсь в Чикаго. Вы случайно там никого не знаете?
— Боюсь, что нет. Позвоните в свою страховую компанию. Они должны быть в состоянии помочь вам найти кого-нибудь, — он встает со стула, и я изо всех сил стараюсь не расплакаться у него на глазах.
— Спасибо, доктор, — я протягиваю ему для пожатия свою дрожащую руку.
Он сжимает мои пальцы своей крепкой хваткой:
— Берегите себя, Кэт.
Всякий раз, когда у меня возникает проблема, я бегу к Дину, за исключением того, что теперь он — часть проблемы. Что мне делать? Рождение ребенка может все испортить. Как будто для нас все и так было недостаточно плохо, ребенок мог вбить между нами еще больший клин.
Должна ли я сказать ему? Блядь. Я не хочу разрушать его будущее из-за ошибки, которая была моей идеей. Теперь я должна принять решение, которое может навсегда изменить наши жизни.
Четвертый Курс
Дин
Мое сердце падает в желудок, как только я вижу выражение лица Кэт, когда она входит в комнату ожидания. Она одаривает меня фальшивой улыбкой, но я знаю ее достаточно хорошо, чтобы понять: что-то не так. Я встаю со стула, за считанные секунды сокращая пространство между нами.
Обхватив Кэт рукой за спину, я прижимаю ее к своей груди:
— Что сказал доктор?
Она подносит руки к лицу, начинает всхлипывать и кладет голову мне на плечо.
Я баюкаю ее голову и целую в волосы:
— Почему ты плачешь? У тебя целиакия? Поговори со мной, Котенок.
Мои слова только заставляют ее плакать еще сильнее. Она не отвечает, поэтому я шепчу ей на ухо, что все будет хорошо. В кои-то веки я понятия не имею, что сказать. Наши отношения были настолько напряженными, что я не нахожу слов.
Через несколько минут ее тело перестает биться в конвульсиях, и она отрывает лицо от моего плеча. Моя рубашка промокла от ее слез.
Я убираю волосы с ее влажных щек и вытираю слезы большими пальцами:
— Все в порядке, Котенок. Аллергия на глютен — это еще не конец света. Я помогу тебе разобраться, каких продуктов следует избегать. Тебе все равно не следует есть углеводы.
Комментарий об углеводах вызывает у Кэт легкую улыбку:
— Думаю, тебе все-таки не нужна та пицца во фритюре.
— Я могу делать исключения, — говорю я, подмигивая.
— Ты всегда знаешь, что сказать правильного, когда мне нужно это услышать.
— По крайней мере, ты улыбаешься, — я провожу большим пальцем по ее нижней губе, выражение моего лица повторяет ее. — Все наладится, Котенок. Как всегда.
— Спасибо, Дин, — она переплетает свои пальцы с моими. — Давай убираться отсюда. Мне нужно вернуться в общежитие и собрать вещи.
— Не могу поверить, что завтра мы заканчиваем учебу. Я буду скучать по тебе этим летом.
— Я тоже буду по тебе скучать, — говорит она себе под нос.
Ведя ее через вестибюль к выходу из здания, я цепляюсь за нее изо всех сил. От осознания необратимости завтрашнего дня у меня сжимается желудок, и мне трудно думать о чем-либо, кроме наших последних прощаний. Может быть, некоторое расстояние пойдет нам на пользу. Это, казалось, помогло Кэт прийти в себя. Но маленькая часть меня боится, что я потеряю ее навсегда, как только наши пути разойдутся.
К тому времени, как я провожаю Кэт в ее комнату, ее слезы высохли, сменившись угрюмым выражением на прекрасном лице. Меня убивает, когда я вижу ее такой.
Кэт падает на свою кровать и тянет меня за собой:
— Ты нужен мне, Дин. Обнимай меня, пока я сплю, — она переворачивается на бок, повернувшись ко мне спиной.
Я устраиваюсь поудобнее рядом с Кэт и обхватываю рукой ее живот. Она просовывает свои пальцы между моими и прижимает мою руку к своей коже. Мы не были так близки друг к другу с того утра, когда все развалилось на части. Если бы только я мог повернуть время вспять и нажать кнопку сброса.
— Я бы хотел провести с тобой все лето, Котенок. Кто обнимет тебя, когда я уйду?
Она прижимается плечами к моей груди:
— Остин или Дьюк полежат со мной, как они это делают всегда. Мы все равно обычно засыпаем, смотря вместе «Нетфликс».
— У вас, Болдуинов, какие-то странные привычки, — говорю я.
— Для тебя, может быть, и так, но для нас наши ритуалы — это нормально. Если бы у тебя были братья, ты бы это понял. Поскольку я была единственной девушкой, все всегда было по-другому. Дьюк и Остин нянчились со мной до смерти и присматривали за мной так, словно я вот-вот переломлюсь пополам. Они все еще это делают.
— Дьюк немного гиперопекающий.
— Я напоминаю ему нашу маму, а он был очень близок с ней. Он пообещал ей, что присмотрит за мной.
— Он такой не только из чувства долга перед твоей мамой.
— Думаю, нет, но знаю, что это как-то связано с тем, почему он лезет мне в задницу по любому поводу. Дьюк беспокоится обо мне. Как и Остин.
— Тео и Такер тоже. Они все время говорят о тебе. Последние несколько недель они беспокоились о тебе. Они поклялись, что я был причиной того, что тебя не было рядом, и что я сделал что-то, что причинило тебе боль. Однажды вечером мы даже поссорились, когда слишком много выпили.
— Извини за это, — она сжимает мою руку. — Мне нужно было время, чтобы все обдумать.
— Я так и думал. Вот почему я дал тебе немного пространства. Но я все это время безумно скучал по тебе.
— То же самое. Теперь, когда завтра мы заканчиваем учебу и возвращаемся домой, я жалею, что создала эту пропасть между нами. Мы должны были провести наши последние несколько недель вместе, а не порознь.
— Обещаю приехать в Чикаго и побыть с тобой после драфта НХЛ, даже если это всего на несколько дней или неделю. Моей маме нужна моя помощь по дому. Не хочу оставлять ее одну слишком надолго, когда мне и так весь год приходилось заниматься этим из-за учёбы,
— Нет ничего важнее семьи, — говорит она. — Я полностью понимаю.
— Надеюсь, что какая-нибудь команда меня выберет, — признаюсь я.
— Ты один из лучших центровых, которых когда-либо найдет НХЛ. Дело не в том, чтобы получить место в команде; дело в том,
