— Определенно. — Лиллиан останавливается, поставив одну ногу в машину и положив руку на открытую дверь. — Ты когда-нибудь принимала грязевую ванну?
Карина морщит нос.
— Специально?
— Да. — Лиллиан смеется. — Люди платят за это.
— Похоже, я занимаюсь не тем бизнесом, — шутит Карина.
Наблюдая за беззаботным дружелюбным обменом между ними, я ухмыляюсь. Женщины обычно видят в Карине угрозу. Они редко бывают добры, если вообще признают ее.
Я опускаюсь на заднее сиденье рядом с Лиллиан и хмурюсь, когда вижу, что она поставила свою сумку между нами. Хотя не должен удивляться. Девушка стала держать дистанцию между нами с момента нашего разговора в самолете. Как и во время полета в Седону, она предпочла провести большую часть полета в спальном салоне. Сколько раз я представлял себе, как врываюсь туда и бросаю ее на кровать — это то, в чем я не признаюсь даже самому себе. Меня так же отвлекало ее отсутствие, как и присутствие. Даже больше. Потому что отсутствие ее рядом, знание того, что она находится по другую сторону стены, что я не могу проверить ее, просто повернув голову, заставляло меня чувствовать напряжение, как будто моя кожа была слишком натянута.
— Я заказала для тебя столик в «Финне» на Пятой авеню, если ты голоден? — Глаза Карины не отрываются от дороги.
— Я бы не отказался перекусить. — Я смотрю на Лиллиан, чья голова повернута к окну. — Ты голодна?
Она смотрит вперед, и мне так хочется зацепить ее подбородок и заставить посмотреть на меня этими кристально-голубыми глазами.
— Нет, я не голодна.
Тихое рычание вырывается у меня из груди.
— Уверена? Ты не ела во время полета…
— Я в порядке. — Теперь девушка смотрит мне в глаза, но во взгляде нет обычной легкомысленной игривости. Он отстраненный и немного холодный. — Я просто хочу домой. Я устала.
Похоже, Лиллиан услышала меня и уважает мой выбор. Соблюдает мои границы. Черт возьми, как бы я хотел, чтобы она этого не делала. Нет, это неправда. Так будет лучше. Чем скорее та окажется дома и нас будет разделять больше, чем стена, тем скорее я смогу вернуться к тому, как все было раньше. До того, как Лиллиан Джиллингем все испортила.
Карина останавливается перед старым кирпичным многоквартирным домом с кондиционерами в окнах и ржавой пожарной лестницей, лишающей его привлекательности. Короткая дорожка ведет к трем лестницам и единственной стеклянной двери, которая выглядит оригинальной для этого здания. Карина ставит машину на стоянку и выходит из нее.
— Я помогу. — Я опережаю ее и хватаю чемодан Лиллиан, а также столько сувениров, сколько могу удержать.
Лиллиан хватает остальное.
Карине, похоже, неловко позволять мне делать всю работу, но она это переживет. Я не откажусь от своего последнего шанса побыть наедине с Лиллиан. Даже когда она холодна и отстранена, я жажду быть рядом с ней. Привет, мазохизм.
Я иду за ней к двери. Она роется в сумочке в поисках ключей.
— Они должны быть здесь… — После еще пары минут поисков девушка садится на корточки и высыпает содержимое на мокрую землю.
— Может они в чемодане? — Я подкатываю ее чемодан поближе, но не могу помочь ей с поисками с полными руками.
— С чего бы им там быть?
Почему бы им не быть в твоей сумочке? Я держу этот вопрос при себе.
— Ты их ищешь? — У Карины в руке ключи. — Они были на заднем сиденье.
Лиллиан рычит в разочаровании и выхватывает ключи.
— Спасибо.
Интересно, не связана ли ее рассеянность с мыслями о нас? О том, что произошло прошлой ночью. О расставании после четырех дней в обществе друг друга.
В вестибюле ее комплекса холодно. Типично для мест с низкой арендной платой, где владелец не хочет платить за отопление мест общего пользования. Мы втискиваемся в маленький лифт. Она нажимает кнопку третьего уровня. Между нами воцаряется тишина, и я пытаюсь придумать, что бы такое умное сказать. Что-нибудь очаровательное.
— Сколько лет этому зданию? — Я съеживаюсь. Вопрос ни умный, ни очаровательный.
— Понятия не имею. — Пренебрежительно пожав плечами, Лиллиан ведет меня к своей двери. Она не злится и не грубит, та просто закрылась. Сдержанная. Давно уже нет той девушки, которая радовалась контрабанде бургеров в бюстгальтере и вылазкам из отеля.
Лиллиан вставляет ключ в свою дверь, и мы слышим мужской смех, доносящийся из-за нее. Когда дверь открывается, звук приглушенных шагов и шепот, похоже, остаются незамеченными Лиллиан.
— Ты дома. — Мужчина, высокий и темноволосый, с такими же голубыми глазами, как у Лиллиан, встречает ее с мрачным видом. Хмурый взгляд напрягается, когда он замечает меня. Это, должно быть, ее брат.
— Ты тот самый придурок-босс? — спрашивает он, не совсем дружелюбно, но и не слишком агрессивно.
— Аарон! — Она качает головой, а затем извиняется передо мной.
— Ничего такого, чего бы я не слышал раньше. — Я опускаю ее сумку и протягиваю руку. — Хадсон Норт. Я брат босса-придурка.
Парень скептически смотрит, но пожимает мне руку.
— Аарон. Брат Лили.
Лили. Мне это нравится.
— Приятно познакомиться.
Когда заношу вещи Лиллиан внутрь, другой парень вскакивает с дивана.
— Привет, Лили. — Он проводит двумя руками по своим слишком длинным каштановым волосам. Его налитые кровью глаза сверкают, когда он смотрит на нее.
— Дирк, — говорит она без особого чувства и, как я замечаю, не представляет нас друг другу.
Интуиция подсказывает мне, что нужно доставить Лиллиан в ее спальню, где она сможет запереться внутри, прежде чем я оставлю ее наедине с Дирком и его похотливыми взглядами. Я ищу коридор, ведущий в ее комнату, но замираю, увидев в углу гостиной неубранную двуспальную кровать. Черные простыни и соответствующий им плед разбросаны так, будто кто-то недавно спал на них. Здесь нет коридора. А единственное другое место для сна — пожелтевший клетчатый диван, который выглядит так, будто его вытащили из переулка.
Лиллиан складывает свои вещи в углу возле окна и ряда корзин, наполненных одеждой. Одну стену украшают музыкальные плакаты — от рэп-исполнителей до психоделических групп, о которых я никогда не слышал, а к другой прислонен десятискоростной велосипед. Ничто в этом помещении не похоже на жилище Лиллиан, за исключением печального на вид комнатного растения, которое выглядит так, словно находится в хосписе.
— Можешь просто положить все это на диван, — говорит она.
Я прохожу мимо крошечной ванной комнаты с признаками присутствия женщины — белое полотенце для рук с розовыми цветами рядом с щипцами для завивки волос.
Аарон опирается бедром о стойку мини-кухни и скрещивает руки на груди.
— Как прошли каникулы?
— Повезло. — Дирк заглядывает в холодильник, который, как я вижу, заполнен больше пивными банками, чем едой. — Я не был в отпуске с двенадцати лет.
— Это была деловая поездка, а не отпуск. — Лиллиан выглядит раздраженной, и я ее не виню.
Не могу себе представить, что мне пришлось бы возвращаться домой к двум парням, которые, похоже, замышляют что-то нехорошее.
— Слишком много покупок для деловой поездки. — Аарон наблюдает за тем, как она ищет, где разместить свои новые вещи в крошечной комнате. — У нас есть счета, знаешь ли.
Она игнорирует его подколку, как будто это что-то привычное.
— Хадсон, спасибо, что помог с вещами. — Она подталкивает меня к двери.
— Уверена, что все в порядке? — Я не решаюсь уйти. В основном потому, что мне не нравится атмосфера, которую создают эти парни. Моя мама боролась с злоупотреблением алкоголем и отпускаемыми по рецепту лекарствами с тех пор, как мы были детьми, и у этих засранцев такие же большие зрачки и невнятная речь, как у моей матери в один из ее плохих дней.
— Ага. Хочу принять горячий душ и хорошенько выспаться.
Интересно, как она собирается это сделать, когда эти парни пьют пиво и занимаются Бог знает чем всего в футе от ее кровати?
