не раздражает. Потому что оставаться наедине с назойливым ухажёром, до дрожи в коленках не хочется. Зачем она вообще на это все согласилась? В отличии от парня Лейла испытывает явный дискомфорт.
Вспоминается, как на парковке он положил свою лапу на ее бедро. От приступа накатившей дурноты она даже не сразу смогла среагировать. И сбросила его руку, лишь когда они уже вошли внутрь.
Все-таки пойти вместе с ним в кино изначально было плохой идеей. И теперь девушка раскаивается, но повернуть назад уже не может. Разве что придумает причину улизнуть, например, через полчаса после начала фильма. План вполне рабочий, и только мысли об этом немного успокаивают и настраивают на мирный лад.
Правда уже через несколько минут она понимает, насколько заблуждалась и недооценила воинственный настрой своего кавалера. Атаковать он ее начинает, едва окончательно гаснет свет и на экране появляется реклама. И его руки, словно невзначай скользящие по ее запястьям, плечам, бедрам, воспринимаются едва ли лучше омерзительных змей, в яме с которыми бы она вдруг оказалась.
Поэтому выдержав едва ли десять минут, девушка вскакивает с места. Кидает что-то о срочной необходимости выйти и убегает. Уверенная — ничто больше не заставит ее вернуться обратно. Даже если от этого будет зависеть баснословно выгодная сделка и потерянный дорогостоящий контракт.
Уверена отец, итак, что-нибудь придумает, и ей не придется жертвовать собственным благополучием. Хорошо, что он никогда раньше к этому не стремился и в плане навязанных ухажёров всегда оставлял выбор за ней.
Стремительно залетает в уборную, потому что на самом деле нуждается в уединении. Или хотя бы брызнуть в лицо холодной водой. Благо последнее время косметику она почти не использует.
Внутри пусто и это огромный плюс. Лейла с ожесточением трет щеки, проводит влажной ладонью по затылку, шее и немного брызгает на грудь. Сознание медленно проясняется. И дурнота, накатившая там, в кинозале отступает.
Видимо увлеченная этим занятием не замечает, как тихо открывается дверь, и в уборную кто-то так же тихо заходит. Впрочем, это не важно. Она почти закончила и сейчас вполне собрана, чтобы спокойно выйти наружу. А там ее уже наверняка ждет охранник, который зайти в женский туалет явно не отважился.
От подобных мыслей девушка начинает нервно хихикать, продолжая пялиться в мраморную поверхность раковины. Полностью погрузившись в свои мысли. Поэтому руки, внезапно оказавшиеся на ее талии, воспринимаются как нечто нереальное и скорее всего являются лишь плодом ее воображения. Потому что в купе с одуряющим, уже начинающим обволакивать ее запахом, вполне себе узнаются.
— Что ты здесь делаешь?!
Голос грубый и злой тоже знаком. Наверное, она и правда окончательно сошла с ума, раз ее бывший охранник начал мерещиться ей даже в женском туалете. Видимо, достигнув пика нервного напряжения, девушка совершенно неприлично начинает хохотать. Может и правда пора к психологу? Только что она будет ему говорить. Ведь истина совершенно точно под запретом.
— Тебе смешно?
Этот дурацкий до боли знакомый голос никак не исчезает из ее головы. Как и его физическое присутствие такое желанное и конечно же невозможное.
— Быстро же ты побежала с другим на свидание.
Зло и раздраженно продолжают выговаривать ей. Руки на талии сжимаются сильнее, и ощущения теперь становятся вполне даже физическими. Лейла некоторое время прислушивается к ним, словно боится спугнуть.
— Чего молчишь?
Безумная догадка проскальзывает в голове. Но выглядит она столь нереалистичной, что девушка до последнего не хочет соглашаться и верить. Верить в то, что он пришел. Ну, невозможно ведь это? Так?! С чего бы?
— Скажи хоть что-нибудь. Я все равно поверю.
Мужчина наклоняется. Утыкается лицом в ее шею, обжигает просто раскаленным дыханием. И тело моментально отзывается. Пульс разгоняется просто до запредельной скорости. Как у гонщика, несущегося по треку.
До затуманенного бессонными ночами сознание наконец доходит истина. Он ей вовсе не мерещится. И это не игра ее воображения. Сейчас все происходит по правде. Множество вопросов проносится в голове. Начиная с того: что он здесь делает? И заканчивая: что делает она? Почему не сопротивляется привычно? Почему позволяет себя вот так лапать? Почему в конце концов не испытывает отвращения, как еще недавно, с Эдуардом?
Ведь должна как минимум злиться. После того как ушел. После того как оставил без объяснений. Конечно и она виновата. Признавать свои ошибки Лейла не привыкла. Никогда раньше этим не занималась. Поэтому и сейчас процесс идет достаточно болезненно и не быстро. Свалить всю вину на охранника хочется на автомате.
Но сделать ничего из этого девушка не успевает. Из коридора доносятся звуки шагов, явно приближающихся к двери. Еще секунда и их здесь застукают. Прямо в уборной! Женской!
Где-то на периферии мелькает еще один вопрос: про ее действующего охранника и как он допустил, чтобы сюда проник посторонний. Может с ним что-то случилось?
Последующие события развиваются слишком стремительно. Ее хватают и утаскивают в одну из кабинок, блокируют дверь. А уже в следующее мгновение в туалете раздаются два незнакомых женских голоса. Они что-то бурно обсуждают. Но Лейле уже все равно. Кто они и что стало темой их страстной дискуссии. Потому что именно в этот момент ее целуют.
Поцелуй выходит страстным и самозабвенным. Ее прижимают к стенке кабинки, подхватывают под бедра, сажают на себя. Ведь Лейла по сравнению с ним такая маленькая и целоваться по-другому просто неудобно. Пустота внутри быстро заполняется. И холод проходит. На его место врывается жар. Заполняет все внутри. Мешает дышать. Девушке становится горячо, будто кровь неведомым образом закипает в венах.
Голоса стихают, и мужчина отстраняется. Лейла тянется следом, хватает его за ворот куртки, сильнее сжимает бедра. В общем ведет себя крайне постыдно и очень унизительно. Но гордость в этот раз молчит. Видимо и ей хватило тех дней, проведенных в страдании.
Мужчина смотрит жестко, почти грубо. Если бы это была их первая встреча, то Лейла безусловно бы впечатлилась. Но сейчас у нее выработался своего рода иммунитет. Ведь она уже привыкла видеть его таким. Скорее бы его искренняя улыбка напугала сильнее.
— Поцелуй меня.
Неожиданная просьба застает врасплох. Девушка медлит и чувствует, как ее пытаются ссадить. Поставить обратно на пол. Поэтому лишь крепче вцепляется в плотную, твердую ткань.
— Поцелуй. Меня. Сама.
Бесцветные глаза смотрят с напряжением. Они тоже чего-то ждут. Интересно, если она откажется — он снова бросит ее здесь и уйдет. Попахивает наглым шантажом, но он больше не произносит ни слова. Ждет, пытливо и крепко сжимая
