быть, чтобы это число было правильным, — пробормотал Торен, прежде чем его губы сжались в тонкую линию, и он исчез в своем кабинете.
Толпа рассосалась, все разошлись по своим рабочим местам, чтобы начать день. Вот только я пошел не в свой кабинет. Я направился прямиком к Торену.
— В чем дело? — спросил он, когда я закрыл за собой дверь.
Это было чертовски нелепо. Я не имел права ревновать. И все же я не мог уйти, не узнав правды.
— Ты и Милли. — Слова были липкими. — Ты, эм… — Подождите. Что, если он скажет «да»? Может быть, я на самом деле не хотел знать ответ.
Понимание смягчило выражение его лица.
— Не, чувак. Такого никогда не было.
Воздух вырвался из моих легких. Спасибо, черт возьми.
— До того, как я переехал, ты не говорил мне, что она здесь. Почему?
— Я не хотел, чтобы присутствие Милли помешало тебе приехать.
Этого бы не произошло. Но я мог понять, почему Торен мог думать иначе. Он видел, как я уходил от Милли в первый раз, казалось, даже не оглянувшись.
— Хорошо. — Я повернулся, собираясь уйти и подготовиться к предстоящему дню, но Торен остановил меня.
— Мы с тобой всегда были друзьями. — Он стал немного выше, расправив плечи. — Милли тоже мой друг. На этот раз поступи с ней правильно.
Я знал, что поставлено на карту. Я больше не был двадцатилетним мальчишкой, напуганным и оказавшимся в трудном положении. На этот раз все было по-другому. Предупреждение Торена по поводу Милли было излишним.
Но я не сказал ему этого. Я просто кивнул, прежде чем уйти из его кабинета к себе. Если меня не было здесь, чтобы присматривать за Милли последние несколько лет, по крайней мере, у нее был Торен.
Я подошел к своему столу, сел и включил компьютер. Я открыл свой почтовый ящик и обнаружил в нем несколько непрочитанных писем, но, похоже, не мог сосредоточиться на экране.
Если бы Курт не прервал нас, я бы поцеловал Милли. Поцеловала бы она меня в ответ?
Я не мог вспомнить, какова она на вкус. Мы целовались всего один раз, и это было слишком давно. Она была милой? Какой звук она издавала, когда мужчина прижимал свой рот к ее губам?
— Черт возьми. — Я должен был знать.
Поэтому я оттолкнулся от своего стола, ускоряя шаги, когда шел по коридору. Затем я поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, надеясь, что Милли еще не покинула свой кабинет.
Несколько человек помахали мне, когда я проходил мимо их кабинок. Здесь было оживленнее, чем раньше, люди готовились к понедельнику. Из комнаты отдыха доносились разговоры, и в воздухе витал аромат кофе.
Милли все еще была там, когда я вошел в ее кабинет, закрыв за собой дверь.
— О, привет. Что случилось?
Я обогнул ее стол, взял ее стул и развернул его так, чтобы она оказалась лицом ко мне. Затем я наклонился, положив руки на подлокотники, и сделал то, что должен был сделать утром. То, что должен был сделать десять лет назад. То, что должен был делать каждый день в течение последних десяти лет.
Я поцеловал свою Милли.
Милли
Форд целовал меня. Это, или я заснула за своим столом и видела сон.
Его язык лениво скользнул по моему. Он прикусил мою нижнюю губу.
Боже, он был хорош на вкус. Сладкий, как его конфета, и мужественный, как весь Форд. Его одеколон окутывал меня, как завиток дыма, наполняя мои легкие. Его язык порхал по моему, вырывая стон. Желание свернулось в моей сердцевине, скручиваясь все туже и туже с каждым прикосновением его мягких губ.
Это был не сон.
Мое воображение было недостаточно богатым, чтобы представить себе такой поцелуй.
Это поставило поцелуй, который у нас был в колледже, в позорное положение.
Даже Адриан, который хорошо целовался, не мог с ним конкурировать. Каждым движением своего языка Форд разрушал меня для кого-либо другого.
Если мне потребовались все эти годы, чтобы оправиться от нашего первого поцелуя, как я собиралась оправиться от этого? Эта мысль была подобна ведру ледяной воды, вылитой мне на голову в разгар зимы.
Я оторвала свой рот, вырываясь из хватки Форда. Затем медленно отодвинулась, ударившись коленями о спинку стула. Подождите. Когда я успела встать?
Губы Форда были влажными. Мои, вероятно, тоже.
— О боже мой. Что мы делаем? — Я прижала руки к щекам, кожа была слишком горячей.
— Милли. — Его глаза искали мои. — Дыши.
— Почему ты поцеловал меня?
— Потому что я хотел этого. — Он протянул руку и заправил прядь волос мне за ухо. — Потому что ты этого хотела.
Да. Да, я хотела. Несмотря на мое здравомыслие.
Вот только к чему мы пришли отсюда? Куда я вообще хотела пойти?
Между нами было достаточно истории, чтобы заполнить учебник. Было слишком много душевной боли — моей. Было слишком много личных сложностей — его. Плюс, мы были коллегами.
Мы. Были. Коллегами. По. Работе.
Из-за этого поцелуя меня могли уволить.
После прошлогоднего скандала Курт начал безжалостно применять политику департамента по недопущению личных отношений и кодекс поведения. Он только что уволил нашего координатора финансовой помощи, потому что она начала встречаться с нашим спортивным диетологом.
— Я не… — знаю, что сказать. — Мы… — сходим с ума. Нет, не мы. Я. Я схожу с ума. — Это. Я думаю… — Боже!
Я не могла сформулировать связную мысль, не говоря уже о целом предложении.
Мой календарь пришел мне на помощь. Звонок моего телефона, напоминание о встрече, наполнил офис. Я схватила его со стола, прижимая к груди, как щит. Затем, вдохнув немного кислорода, я выпрямилась, расправив плечи. И посмотрела Форду в глаза.
Он ухмылялся. Это было сексуально.
Мой взгляд упал прямо на его рот. Я хотела поцеловать его снова. О, черт. Не смотри туда. Мой взгляд упал на его грудь.
Она была широкой. Есть ли у него сейчас волосы на груди? Я не могла вспомнить, были ли у него волосы на груди в колледже. Странно, учитывая, что я помнила все остальное о Форде Эллисе. Мне нравились волосы на груди.
Почему я думаю о волосах на груди? Верно. Потому что я смотрела на его грудь.
Я подняла свой телефон, проведя пальцем по экрану, чтобы разблокировать его. Поскольку это было самое безопасное место, я приклеилась взглядом к экрану.
— Мне нужно идти.
— Миллс, — сказал он, когда я обошла его со словами:
— Увидимся
