босс. Никогда, никогда, никогда за всю мою жизнь мне не делали выговор на работе. Конечно, у меня было не так уж много начальников, кроме Курта. Но все же.
Я только что попала в беду. Воображаемый розовый листок с таким же успехом мог появиться из воздуха.
У меня защипало в носу. Горло обожгло от подступающих слез.
— У тебя и так забот предостаточно, — сказал Курт. — Сосредоточься на своих программах.
— Поняла. — Я кивнула, затем указала на лестницу, мне нужно было убраться отсюда, пока он не увидел, что я плачу. — Мне нужно попасть на другую встречу.
Не сказав больше ни слова, я прошла мимо него, перепрыгивая через каждую ступеньку на бегу. Затем я взлетела по лестнице, ища убежища в своем кабинете. Оказавшись внутри, я закрылась, привалившись к двери.
— Ой. — Я всхлипнула, мои глаза наполнились слезами.
Сколько времени мне потребовалось, чтобы получить этот кабинет вместо каморки? Годы. Я надрывалась, чтобы получить этот кабинет с окном, письменным столом и настоящей дверью. Я надрывалась, чтобы утвердиться в качестве лидера в этой команде.
Я надрывалась девять лет.
Форд пробыл в Мишне меньше месяца.
У меня не было ни малейшего сомнения, что там, где дело касалось Курта, в соревновании между Фордом и мной я вышла бы проигравшей.
Милли Каннингем, помощника спортивного директора, было легко заменить.
Форда Эллиса — нет.
Я не потеряю работу, только не из-за Форда. Не из-за поцелуя, каким бы хорошим он ни был. Поэтому я оттолкнулась от двери, выпрямившись во весь рост. Затем подошла к пластиковому контейнеру на своем столе, долго разглядывая недоеденный кусок шоколадного торта.
Потом я взяла и выбросила его в мусорное ведро.
Форд
Я опоздал на тренировку.
Ты собираешься игнорировать меня вечно?
Я отправил это сообщение в 7:13 утра. Учитывая, что был полдень, а Милли не ответила, думаю, я получил свой ответ.
Прошла неделя с момента нашего поцелуя. Неделя ничего. Милли превратилась в привидение.
И меня это чертовски достало.
Я провел рукой по подбородку, щетина, которую я не сбрил этим утром, царапала ладонь. Я был плох в поцелуях? Было ли это грандиозным разочарованием, и причиной того, что она игнорировала меня?
Нет. Ни за что на свете.
Черт возьми, это был отличный поцелуй. Так в чем же была ее проблема?
Конечно, может быть, я был немного резок. Назовем это отчаянием. Сиенна была единственной женщиной в моей жизни в течение многих лет, и даже тогда наша сексуальная жизнь была не совсем активной.
Ну… ее была.
Я, с другой стороны, годами не прикасался к женщине. Искушения не было. Мы с моим кулаком прекрасно ладили. Вот только одна мысль о губах Милли заставляла меня возбуждаться. И неважно, сколько раз я принимал холодный душ на этой неделе, дроча на мысленный образ ее лица, этого было недостаточно.
Она щелкнула выключателем.
Черта с два я собирался позволить ей игнорировать меня.
— Я не буду страдать один, — пробормотал я, отодвигаясь от своего стола.
Первая тренировка за день началась пятнадцать минут назад. Милли, вероятно, думала, что я на поле. Может быть, она ослабит бдительность. Может быть, она будет в своем кабинете, думая, что там безопасно.
Вместо того, чтобы выйти за дверь на солнечный свет, я широкими шагами направился по коридору к лестнице. Я как раз собирался протиснуться в дверь, когда услышал свое имя.
— Форд. — Паркс бросился ко мне. Выражение его лица говорило о том, что я не доберусь до офиса Милли. Черт.
— В чем дело?
— У меня проблема. Раш пропал.
— Пропал? — Я моргнул. — Что значит пропал? — Я сомневался, что кто-то попытался похитить двадцатиоднолетнего мужчину ростом шесть футов три дюйма (прим. ред.: примерно 190 см.) и весом 220 фунтов (прим. ред.: примерно 100 кг.).
— Сегодня его никто не видел. И он не отвечает на звонки.
Блять.
— Хорошо, — протянул я. — Но вчера он был на тренировке. Кто-нибудь видел его с тех пор?
— Нет. Его сосед по комнате сказал, что он так и не вернулся домой прошлой ночью.
— Черт. — Я провел рукой по волосам. Это было не то, в чем я нуждался сегодня. — С кем он живет?
— Маверик Хьюстон. Игрок. Он тот, кто сказал мне, что Раш пропал.
— Какой номер у Раша? — Я достал свой телефон из кармана, разблокируя экран, как раз в тот момент, когда за спиной Паркса раздались шаги.
— Тренер. — Хьюстон подбежал к нам, его грудь вздымалась при дыхании. А каштановые волосы были влажными от пота.
Возможно, нам нужно было удвоить подготовку.
— Нашел его? — спросил Паркс.
Хьюстон покачал головой, все еще тяжело дыша.
— Нет, но его машина припаркована у стадиона. Там пусто. Побежал обратно, как только увидел это. Может быть, он где-то в здании?
Я поворчал, не в настроении разыскивать пропавшего квотербека.
— Есть идеи, почему он не пришел на тренировку или не пошел домой прошлой ночью? Он был на вечеринке или что-то в этом роде?
Это была предсезонка, но мы уже внедрили некоторые правила с командой, включая комендантский час в полночь. Не пить. Не проводить время в барах в центре города. Любой, кто нарушал эти правила, отправлялся на скамейку запасных. На неопределенное время.
В этом году я провел жесткую черту, и лучше бы никому не переходить мне дорогу.
— Я сомневаюсь в этом, тренер, — сказал Хьюстон. — Раш не любитель вечеринок.
Ну, это уже кое-что.
— Он вчера плохо себя вел?
И Хьюстон, и Паркс покачали головами.
Раш казался мне хорошим, но я не очень хорошо знал этого парня. Пока нет. Он был старшекурсником, но у него оставался еще год права на участие, так что я проведу с ним еще один сезон. До сих пор я общался с ним только на тренировках и в тренажерном зале в те несколько раз, когда ходил на тренировку. Я хотел проводить время с ребятами. Из всего, что я видел, Раш был чрезвычайно сосредоточенным и преданным делу.
Большего тренер и требовать не может от своего стартового квотербека.
Разве что прийти на гребаную тренировку.
— Вы, ребята, отправляйтесь на поле, — сказал я. — Я посмотрю, смогу ли я его разыскать. Пришли мне его номер телефона?
Паркс кивнул, затем дернул подбородком, чтобы Хьюстон следовал за ним на улицу.
Я бросил тоскующий взгляд на дверь, ведущую на лестничную клетку, затем развернулся и поплелся в раздевалку.
Там пахло металлическими шкафчиками, потными бутсами и резким одеколоном. Но подспудно пахло свежей краской и отбеливателем.
