– Я тут на днях, еще до празднования Хеллоуина, побывал в одном министерстве. Речь шла о сочувствующих повстанцам на Юге. Мне приказали доставить распоряжения в почтовое крыло. Их там было три с лишним сотни. Америка, триста семей, смещенных на касту ниже за то, что не донесли о чем-то или помогли кому-то, кого во дворце сочли опасным. – (Она ахнула.) – Вот именно. Можешь себе представить? Что, если бы это случилось с тобой, а ты, кроме как играть на пианино, ничего делать не умеешь? Откуда тебе знать, как выполнять канцелярскую работу, как вообще ее найти? Подтекст предельно ясен.
Похоже, мне все-таки удалось отвлечь ее от грустных мыслей.
– Ты считаешь… Максон в курсе?
Хороший вопрос.
– Думаю, он не может не быть в теме. Ведь он без пяти минут глава страны.
Она кивнула, переваривая очередное открытие относительно ее дружка.
– Только не говори никому, ладно? – попросил я. – Если об этом кто-то узнает, я могу в два счета отсюда вылететь.
«И это в лучшем случае», – добавил я про себя.
– Разумеется. Я ничего не слышала.
За легкомысленным тоном она пыталась скрыть тревогу. Я улыбнулся этой наивной попытке меня обмануть.
– Я скучаю по прошлой жизни, в которой были только ты и я, и ничего больше. И по нашим старым проблемам тоже, – пожаловался я.
Чего бы я сейчас не отдал за то, чтобы самой моей большой проблемой было раздражение на ее постоянные попытки меня подкормить.
– Понимаю тебя, – произнесла она со смешком. С самым настоящим смешком. – Видеться тайком в домике на дереве было куда проще, чем во дворце.
– А изворачиваться, чтобы заработать для тебя лишний медяк, было куда лучше, чем не иметь возможности дать тебе вообще ничего. – Я похлопал по склянке, стоявшей на столике у ее кровати. То, что она держала ее при себе еще до того, как я появился во дворце, всегда казалось мне хорошим знаком. – Я и не подозревал, что ты сохранила их, до того дня накануне твоего отъезда.
– Разумеется, я их сберегла! – воскликнула она с гордостью. – Только они меня грели, когда тебя не было рядом. Иногда я высыпала их на ладонь, чтобы тут же вернуть в банку. Мне нравилось держать в руках то, к чему ты прикасался.
Все-таки мы с ней два сапога пара. У меня не было ни одной ее даже самой маленькой безделушки, но я бережно хранил в памяти каждое мгновение, связанное с ней, как будто это нечто материальное, и в минуты затишья возвращался к ним снова и снова. Она даже не подозревала, что все это время была со мной рядом.
– Что ты с ними сделал? – поинтересовалась Мер.
– Ждут своего часа дома, – улыбнулся я.
До того как Америка уехала во дворец, я успел скопить небольшую сумму, чтобы жениться на ней. Сейчас мама по моей просьбе откладывала немного из тех денег, что я присылал; уверен, она прекрасно знала, на что я намерен их употребить. Но самой драгоценной частью этого запаса были те самые медяки.
– Зачем?
Чтобы организовать приличную свадьбу. Купить достойные кольца. Обустроить наш собственный дом.
– Этого я тебе сказать не могу.
– Ладно, храни свои секреты, – с притворной досадой произнесла она. – И не беспокойся об отсутствии возможности что-то мне дать. Я рада, что ты здесь, и мы можем, по крайней мере, что-то исправить, пусть даже ничего уже не будет как прежде.
Я нахмурился. Неужели мы оба так сильно изменились? Настолько, что ей понадобилось упоминать об этом? Мой ответ – нет. Мы по-прежнему парень и девушка из Каролины, и я должен заставить ее вспомнить об этом.
Хотел бы я бросить к ее ногам целый мир, но в данный момент не располагал ничем, кроме мундира. Я оглядел себя, а потом оторвал от рукава пуговицу и протянул ей.
– У меня в буквальном смысле больше нет ничего, что можно было бы тебе подарить, но ты в любой момент можешь подержать в руках то, к чему я прикасался, и вспомнить обо мне. И знать, что я тоже о тебе думаю.
Она взяла с моей ладони крохотную позолоченную пуговку и посмотрела на нее с таким выражением, словно я преподнес ей луну. Губы у нее задрожали, и она сделала несколько глубоких вдохов, как будто пыталась не расплакаться. Зря я, наверное, все это затеял.
– Я… я не знаю, как мне теперь быть. У меня такое чувство, что я вообще больше ничего не знаю. Но хочу, чтобы ты помнил… я тебя не забыла. Ты все еще у меня вот здесь.
Она положила руку себе на грудь. Пальцы впились в кожу, словно пытаясь унять бурю в душе.
Да, нам предстояло пройти длинный путь, но я знал, что, если мы будем вместе, он не покажется долгим.
Я кивнул. Ничего больше мне было не нужно.
– Мне этого достаточно.
Все девушки из Элиты были приглашены на чаепитие с королевской семьей, поэтому я знал, что не застану Америку, когда стучался в дверь ее комнаты.
– Офицер Леджер, – широко улыбнулась Энн, открывшая мне. – Очень рады вас видеть.
Услышав ее слова, Люси с Мэри тоже подошли поздороваться.
– Здравствуйте, офицер Леджер, – сказала Мэри.
– А леди Америки нет. Она на чаепитии с королевской семьей, – добавила Люси.
– Да я знаю. Я пришел поговорить с вами. Можно?
Энн жестом пригласила меня войти:
– Конечно.
Я подошел к столу и остановился. Они поспешно придвинули мне стул.
– Нет-нет, – покачал головой я. – Лучше вы сами присядьте.
Мэри и Люси опустились на стулья, а мы с Энн остались стоять.
– Чем мы можем помочь вам? – спросила Люси.
– Я сейчас делал обход дворца и хотел узнать, не замечали ли вы чего-нибудь необычного. Возможно, это прозвучит глупо, но в деле охраны Элиты важна любая мелочь.
И это действительно было так, хотя на самом деле никто нам этого не поручал.
Энн задумчиво склонила голову, в то время как Люси возвела глаза к потолку.
– Я ничего такого не припоминаю, – первой отозвалась Мэри.
– Разве что леди Америка после Хеллоуина ведет себя не так активно, – с сомнением в голосе произнесла Энн.
– Из-за Марли? – предположил я.
Служанки дружно закивали.
– Мне кажется, она до сих пор переживает, – проговорила Люси. – Только не подумайте, что я это ей в упрек.
Энн похлопала ее по плечу:
– Мы ничего такого и не подумали.
– Значит, если не считать выходов в Женский зал и в столовую, она почти все время находится в своей комнате?
– Ну да, – подтвердила Мэри. – С леди Америкой и раньше такое бывало, но в последние несколько дней… Кажется, ей хочется от всех спрятаться.
Из этого я сделал два важных заключения. Во-первых, Америка больше не встречалась наедине с Максоном. И во-вторых, наши тайные свидания так и остались незамеченными – даже ее ближайшим окружением.
Оба эти обстоятельства наполнили мое сердце надеждой.
