который я зарабатывал, он получал долю. Тот бой, который я проиграл? Он не заработал ни цента в тот вечер. Потому что весь смысл был в том, чтобы заманить меня в ловушку. С этого момента каждый раз, когда я получал деньги, он протягивал руку. Спонсорство и поддержка, я давал ему долю. Всё, что он хотел, он забирал, потому что у него была информация, чтобы загубить мою карьеру.
— Но у тебя тоже была информация на него.
— Что он делал ставки на боях? Да. Я мог бы поиметь его. Но люди не говорят о тех боях не просто так. Это хороший способ быть избитым до полусмерти.
Я вздрогнула.
— Они бы убили тебя?
— Хуже. Они могли бы прийти за тобой. Арло знал, что ты важна. Когда я сказал ему, что ухожу, он не стал спорить. Он просто спокойно попросил меня передумать. Он говорил о том, как опасно может быть в Сиэтле для женщины. И что никогда нет никакой гарантии, что люди в безопасности.
— Он угрожал мне?
Вот сукин сын.
— Я не знаю, что бы он сделал, но я не собирался рисковать. Не в том случае, когда речь шла о тебе. Поэтому я остался. Я играл в игру Арло.
— Пока он не умер.
— Пока он не умер, — повторил он.
— А как насчет других бойцов? Ты не боишься, что кто-нибудь объявится? Займет место Арло и будет шантажировать тебя деньгами?
Он покачал головой.
— Не особо. Как я уже сказал, люди держатся в тени. Большинство бойцов связаны с семьями, которые не предашь. И я не использовал своё настоящее имя. Я был его частью лишь короткое время. Всего несколько боев. Тот бой, который я проиграл, был моим последним. Никаких фотографий. Никаких камер. Если бы кто-то собирался шантажировать меня, кроме Арло, он бы уже объявился.
Фостер звучал так уверенно. Возможно, мои сомнения были связаны с тем, что я только что узнала о всем том, что казалось мне скелетом, который никогда не покинет шкаф.
— Прости меня, Талли, — он посмотрел на меня со слезами на глазах. С сожалением, таким глубоким, что это было похоже на взгляд в черную дыру. — Мне так, блять, жаль. Я сделал неправильный выбор. Если бы я мог вернуться назад, сделать все по-другому, я бы сделал. Пожалуйста, знай это.
Ещё больше жестокой честности. Мое сердце словно вывернули наизнанку, а потом вернули на место. В голове был полный кавардак. Я подошла к окну и уставилась в темную ночь. Что чувствовать? Что думать?
— Ты должен был сказать мне правду.
— Я не хотел тебя в это впутывать.
— Не надо, — я отпрянула от стекла. — Не смей, мать твою. Неужели ты действительно так низко думаешь о моей способности воспринимать правду? Что, если бы кто-то пришел за мной в Сиэтле? Я бы и понятия не имела. Ты сделал меня частью этого шантажа и оставил меня в неведении. Ты был трусом. Не говори, что ты защищал меня.
Фостер вскочил с дивана.
— Ты действительно думаешь, что я хотел, чтобы ты связалась с этим мусором? Конечно, я защищал тебя от этого, Талия. Я бы защитил тебя от всего, что может причинить тебе боль.
— Кроме себя.
Он отшатнулся, его тело напряглось, как будто я дала ему пощечину.
— Блять, — я ущипнула себя за переносицу.
— Ты права. Единственным человеком, который в итоге причинил тебе боль, был я. Но мне было страшно. Когда я говорю, что это было опасно, я не преуменьшаю. Это не те люди, которые подчиняются правилам общества. Если ты переходишь им дорогу, они мстят до крайности. Ты думаешь, я бы смог жить с собой, если бы кто-то пришел за тобой? Ударил тебя? Изнасиловал… — он покачал головой. — Я не могу даже думать об этом.
Я вздрогнула, также не желая думать об этом.
— А Вивьен? Она была в безопасности, потому что была дочерью Арло?
Фостер насмехался.
— Она даже не понимала, что всю жизнь плавала с акулами.
— И поэтому ты женился на ней? Из-за Арло?
Он повесил голову, едва заметно кивнув мне.
— Да.
— И Вивьен пошла на это?
Неужели она всегда втайне любила его? Неужели она просто ждала, когда мы расстанемся, прежде чем сделать свой шаг? Была ли она вообще моей подругой? Или это всегда было связано с Фостером?
Если Фостер разбил моё сердце, то, что моя лучшая подруга потопталась на его осколках, превратило его в пыль. Ее предательство — это то, что я никогда не забуду.
И она победила. Я ненавидела её за победу. За то, что она могла называть себя его женой.
Фостер провел рукой по волосам.
— Она… это сложно объяснить.
Я действительно начинала ненавидеть эту фразу, хотя именно я использовала её первой.
— Арло хотел, чтобы мы были вместе, — сказал он. — Брак был его идеей.
— О, и я уверена, что она сопротивлялась, — отшутилась я.
Вивьен согласилась бы на это, потому что она получила Фостера. Может быть, ей тоже нужны были деньги.
— Она тоже не хотела нашего брака.
— Конечно, — насмешливо хмыкнула я. — И уверена, что по дороге к алтарю она устроила адскую истерику.
— Она чувствует себя ужасно из-за того, что произошло.
Вивьен чувствовала себя настолько ужасно, что все равно вышла за него замуж. Она всё равно спала с ним. Она всё равно носила его кольцо. Она всё равно взяла его фамилию. Да, она должна чувствовать себя ужасно.
Почему он защищал её? Почему он был так предан ей? Разве большинство людей не рвут отношения со своими бывшими?
Говорили ли они обо мне во время телефонных разговоров? Рассказал ли он ей, как я трахалась с ним в спортзале в субботу?
Моё тело напряглось, руки сжались в кулаки. Мои чувства к Фостеру были беспорядочны, но когда дело касалось Вивьен, одна эмоция звучала ясно.
Ярость.
— С меня хватит этого разговора.
— Есть ещё, о чём стоит поговорить…
— Спокойной ночи.
С этим я прошла через гостиную и поднялась по лестнице в свою спальню.
Оставив Фостера наедине с самим собой.
Разве признания не должны были приносить Вам ощущение облегчения? Я ожидал, что после того, как я откроюсь Талии, мне станет легче. Но этого не произошло. Каким же, блять, несчастным я себя чувствовал.
Яма в моем животе была глубиной в милю. Голова пульсировала, и я не мог сосредоточиться. Сегодняшний утренний завтрак подступил к горлу через десять минут после того, как попал в
