— А я не к Денизам. Меня зовут Дамир Батманов, мы знакомы с Эмир-беем. Мне нужна его гостья, Ясмин, она у меня работает, — попытался объяснить. Но кто-то когда-нибудь пытался объясняться с бетонными трехметровыми заборами?
Результат тот же.
— В семье горе, господин Батманов, — монотонно проговорил второй. — У нас в такое время не принято никого беспокоить.
Вот так. Сразу дал понять, что я из «понаехавших», которые лезут со своими правилами в чужой монастырь. И безусловно доля истины здесь есть. В Турции очень серьезно и ответственно относятся ко всему, что касается семьи, включая самый широкий круг родственников. Особенно к свадьбам и похоронам.
Еще оба эти бетонных забора дали мне ясно понять, что если я продолжу вламываться в известный и уважаемый в Стамбуле дом, то никто не постесняется вызвать полицию. И в том, что полицейские будут на стороне охраны, я нисколько не сомневаюсь. Причем самого Эмир-бея в известность ставить и не подумают, поэтому пришлось поменять тактику.
Я позвонил Каану. Он с сыновьями Дениза в дружеских отношениях, и я попросил, чтобы он помог мне встретиться с Ясей. Но и здесь встретил прямой и неприкрытый отпор.
— Ты в своем уме, Дамир-бей? — Каан не скрывал возмущения. — У людей горе, в такие дни их нельзя тревожить и беспокоить. Это могут делать только бессовестные и неблагодарные. Ты хочешь, чтобы меня тоже таким считали?
— Я понимаю, друг, — изобразил я покорность и понимание, — но и ты меня пойми. У меня безвыходное положение. После похорон прошло уже десять дней, Нурай не родственница Ясмины. Что плохого, если она мне просто позвонит или мы ненадолго встретимся и поговорим? У Ясмины еще две недели отпуска, а я уже тут торчу почти неделю. Если я еще задержусь, моему бизнесу придет конец. Тебе ли не знать, сколько внимания требует фабрика? Она уже горела, кто знает, что там сейчас происходит в мое отсутствие? И как я могу в такой ситуации думать о расширении бизнеса и покупке отеля?
Я, конечно, солгал без зазрения совести, причем не один раз. Во-первых, я не собираюсь покупать никакой отель.
Во-вторых, фабрика под полным моим контролем — видеокамеры в онлайн режиме никто не отменял. Равно как и дистанционные планерки и заседания. Благо, современные технологии позволяют даже создать мою проекцию на совещаниях, сидящую в директорском кресле во главе стола. Если конечно это кому-то понадобится. Пока что обходимся большим монитором на стене моего кабинета и конференц-зала.
И в-третьих, я не собираюсь ни о чем разговаривать с Яськой. Хотя нет, здесь я как раз не соврал. Встреча наша будет недолгой, зато содержательной. А потом я просто увезу ее вместе с маленьким тюльпанчиком Лале в Измир, в свой дом.
Ладно, можно пока к тете Фирузе. Если мне нужно проделать все то, что должен проделать мужчина, который ухаживает за девушкой, я готов. Лишь бы только на моих глазах. Потому что с тетей Фирузе я уже все порешал.
Она сдала мне отдельный флигель, который стоит на заднем дворе ее дома. Я подозревал в доброй старушке акулью деловую хватку, и она не подвела. Взяла оплату на полгода вперед, и со дня на день я туда завожу строительную бригаду.
Хоть тетя Фирузе и утверждает, что там есть все, пригодное для жизни, но до меня там никто не жил, кроме ее котов. А стандарты уровня жизни, к которым привык Дамир Батманов, скажем так сильно отличаются от стандартов, к которым привыкли коты тети Фирузе.
При мысли о Лале каждый раз странно щемит в груди. Ладно Яся, у меня от одного ее имени в голове сплошной туман как у голодающего при виде свежевыпеченной булочки. А тут ребенок, даже не мой. А меня так торкает…
И снова все летит по кругу. Если бы я знал, что все так обернется, если бы дал волю чувствам. Сделал наш брак настоящим, не отпустил от себя Ясю. Не подпускал к ней Жанну. Пусть даже ребенок, которого потеряла Осадчая, был жив. И даже пусть он был бы моим.
Я знаю, что справился бы. Главное, что Лале точно была бы моим тюльпанчиком, оба мои цветочка были со мной. А теперь мой цветник унесли в чужой сад, и я даже не могу на них посмотреть из-за забора. Бетонного и непробиваемого.
Звонок на телефон отвлекает от тяжелых мыслей. Каан.
Может не брать? Он хороший парень, но сейчас не до него. Снова начнет стонать, как ему надоел отель и какой шикарный ресторан он себе присмотрел.
Но Каан не перестает трезвонить, и совесть берет верх. Может что-то случилось?
И оказываюсь прав.
— Дамир-бей, друг, есть новости про девушку. С тобой тут кое-кто хочет встретиться.
— Кто? Кто-то из Денизов?
— Нет, брат, не Денизы. Господин Омер Озден.
Морщу лоб, силясь вспомнить обладателя этого имени, но на ум ничего не приходит.
— Это что за господин такой? Зачем ему со мной встречаться? И какое отношение он имеет к Ясе?
— Не шути, брат, все очень серьезно.
Напряженный тон Каана заставляет и меня напрячься. Выпрямляюсь в кресле и шокировано застываю, когда слышу:
— Омер-бей отец твоей Ясемин.
***
Каан организовал нам с Озденом встречу в ресторане, и я не выдержал, пришел раньше. Не могу поверить, мне все время кажется, что это розыгрыш.
Яся ничего не рассказывала мне об отце. Если честно, я особо не интересовался. Спросил один раз, она сказала, что в графе «отец» стоит прочерк, сама она отца не помнит и особо по нему не страдает.
А теперь внезапно выясняется, что он не просто у нее есть — Омер Озден владелец отеля, в котором отдыхали Ясмин и Лале. Моя Яся турчанка, пусть и наполовину. И малышка Лале тоже.
В голове не укладывается. Может, Каан что-то напутал?
Это вполне в его духе. Потом окажется, что господин Омер предложил Ясе работу, она согласилась, остальное Каан досочинял.
Но во-первых, Яся работает у меня. Мы с ней переподписали трудовой договор, а она не из тех, кто нарушает договоренности.
Во-вторых, Ясмин обожает то, чем занимается. Она придумывает легкие летящие силуэты, она может часами разглядывать образцы тканей и интуитивно находить то, из чего получится очередной шедевр.
На черта ей отель, в работе которого она ничего не смыслит?
Так что в ресторан прихожу с уже заведомым настроем — объяснить господину Оздену, что переманивать чужих работников нехорошо.
Занимаю столик у окна, заказываю кофе и готовлю разгромную речь. К столику в сопровождении хостес подходит немолодой мужчина, я поднимаю голову и следом непроизвольно вырывается изумленный возглас.
Черт возьми, даже если бы Каан не сказал, при виде этого мужчины я бы сам заподозрил, что между ним и Ясей стопроцентная родственная связь. Эти глаза не спутать ни с чем.
Если у меня и оставались какие-то сомнения, появление Омера развеяло их в воздухе как дым.
— Я пришел поговорить о своей дочери, — без долгих прелюдий начинает Омер. Я молчу, даю ему возможность продолжать в том же духе. — Я начинаю процедуру установления отцовства Ясмины.
— Зачем это вам? — спрашиваю удивленно. — Яся уже взрослая, у нее своя дочка есть.
— Я виноват перед ней, — отвечает Озден без лишнего пафоса. — Мать Ясемин была очень красивой девушкой, я влюбился, потерял голову. Моя семья была против того, чтобы я на ней женился, и я не стал идти семье наперекор. Но и отказаться от любимой женщины не мог, уехал за ней. Поначалу все было хорошо, у нас родилась Ясемин, это была настоящая идиллия. Я устроился на работу, которая была далека от моей специальности отельера. У вас в стране нет отелей такого масштаба, как в Турции, и я все чаще стал чувствовать себя рыбой, выброшенной на берег. Зарабатывать так, как я зарабатывал на родине, у меня не получалось. Я начал срываться на Мариам, стал чаще задумываться над тем, чтобы вернуться. И когда позвонил отец и потребовал, чтобы я женился на Афре, я с готовностью ухватился за эту возможность. Как будто бы я пошел навстречу семье и согласился на договорной брак, но на деле я просто нашел повод сбежать от Мариам. К тому времени чувства прошли, меня ничего не держало кроме дочки. Но Мариам в отместку сделала все, чтобы нас с ней разлучить. И то, что я встретил их в своем отеле, настоящее чудо.
