Девушка все еще была погружена в романтическую атмосферу, созданную пьесой, — так хороша была игра актеров, настолько правдоподобно сыграл свою роль Майкл. И теперь, когда она шла рядом с ним по проспекту, ярко освещенному фонарями и рекламой, а потом по темной маленькой улочке и разговаривала с ним, она представляла, что разговаривает с самим Ромео. Да он и в самом деле своей трогательностью и хрупкостью, своей невинностью и чистотой был похож на него.
* * *
Проводив Преображенского с Майклом в гостиную, Виолетта вышла на кухню организовать маленький ужин. Угощение, как всегда, было приготовлено домработницей заранее, и Виолетте нужно было только привести его в надлежащий вид: разогреть в микроволновой печи отбивные, довести до готовности картофель фри, залить майонезом салат из крабов и украсить его зеленью, смешать с шампанским в хрустальной крюшоннице замоченные в вине фрукты.
Девушка занималась сервировкой, стараясь сосредоточиться на том, что она делает, ведь ей хотелось, чтобы юноше понравился проведенный в их доме вечер. Ей не терпелось хоть как-нибудь отблагодарить его за талант, за те минуты горя и счастья, которые он своей игрой доставил ей и людям, сидящим в зале. Но девушке с трудом удавалось это. То и дело на глаза набегали слезы и рука замирала на полпути.
Она никак не могла успокоиться после встречи с Андреем, так неожиданно происшедшей в театре. Сколько раз Виолетта представляла себе, как она встретится с ним, как будет себя вести, что скажет ему, но все оказалось совсем не так. Она даже не смогла подойти к нему и теперь уже, конечно, ничего не сможет поправить в отношениях с ним. Как холодно он приветствовал ее, когда она сидела в ложе, как надменно посмотрел на нее, когда увидел в фойе стоящую под руку с Преображенским, окруженную репортерами. Как прошел мимо, словно она больше не существует для него. Скорее всего, так оно и есть. Она оттолкнула его, и он постарается выбросить ее из своей жизни и из своего сердца, и ему удалось это. Разве не свидетельство тому то, как он вел себя во время их встречи?
Ведь в его лице не было ни капли любви к ней, тогда как она еле сдерживалась, чтобы не броситься к нему. И, конечно, даже если после их разрыва в его душе сохранились хоть какие-то теплые чувства к ней, то теперь, когда он увидел ее в театре вместе с известным режиссером, он, наверное, решит, что был прав, порвав с ней, он подумает, что ее на самом деле интересуют только деньги.
Виолетте казалось, что сердце ее не выдержит, так сильно оно болело. Так неодолимо тянулась сама она к человеку, презрительно отвернувшемуся от нее в театре.
Девушка смахнула со щеки слезинку и постаралась взять себя в руки. Ну а что произошло бы, если бы Андрей повел себя иначе, или если бы она, преодолев все преграды, сама подошла к нему в фойе и сказала бы ему, что больше не может жить вдали от него? Что было бы тогда? Ведь он не согласится, чтобы она жила с ним, как соглашается на это Преображенский, на правах подруги, сестры. И опять, рано или поздно, произойдет неприятная для них обоих сцена, которая приведет к новому разрыву, пережить который будет еще сложнее. Нет, ей повезло, что рядом с ней находится сейчас такой умный, все понимающий, верный друг, как Преображенский. Постель, сказал он ей, не самое главное для него в отношениях с ней. И это действительно так. Он любит ее гораздо сильнее, чем Андрей, который только притворялся внимательным и заботливым по отношению к ней, чтобы потом воспользоваться ею, удовлетворяя свои сексуальные потребности.
Преображенский по-настоящему внимателен к ней, он заботится о ней для нее, а не для себя, не ища никаких выгод. Он не пожалел средств, чтобы она красиво выглядела сегодня, он до тонкостей продумал ее наряд, он сам заказал ей платье и украшения. И все для того, чтобы она развлеклась. И он заметил, как она восхищалась игрой Майкла, и пригласил его на ужин, чтобы отвлечь ее от мыслей об Андрее. Никогда у нее не будет друга лучше, чем он. Он предлагает ей стать его женой, официально зарегистрироваться с ним. Раньше она отказывалась. Но не потому, что не хотела разводиться с Леонидом, ее заявление давно лежало в ЗАГСе, и скоро их должны были развести.
Нет, она просто никак не могла забыть Андрея и жила надеждой, что может произойти чудо и она сможет быть вместе с ним. Но ее надежда была так смешна и нелепа. Чуда не произойдет. Чудес вообще не бывает. И чем быстрее она станет женой Преображенского, тем лучше. Она, конечно, не любит его так, как надо любить, и, наверное, всегда будет любить Андрея, но она относится к нему как к другу, как к отцу, она благодарна ему. Ведь только он один по-настоящему понимает ее, не требуя от нее невыполнимого. Так зачем же обижать его отказом? Он считает, что в его положении солиднее иметь жену, чем любовницу. Но, скорее всего, он опять думает не о себе, а о ней. Он не хочет порочить ее в глазах общества, он заботится о ее репутации и о репутации ее родителей — ведь, хотя они и не поняли ее, она по-прежнему любит их. И, вероятно, он хочет, чтобы она помирилась с ними.
Что же, так тому и быть. Она сделает все, чтобы отблагодарить его за любовь к ней, за то добро, что он делает для нее. Тем более что тогда окончательно разорвутся все нити, связывающие ее с Андреем. Не останется ни малейшей надежды на то, что когда-нибудь они будут вместе. Хотя Преображенский и сказал ей, что она может встречаться с Андреем, если хочет, настолько сильно он любит ее, но она не из тех, кто может черной неблагодарностью ответить любящему человеку. Она запретит себе даже думать об Андрее, ведь она станет женой другого. Она будет думать об Александре Анатольевиче, стараясь сделать все, чтобы ему было хорошо с ней. Она сделает его счастливым и будет по-настоящему счастлива с ним. И начинать надо сейчас, когда она приняла это решение. Вот только если бы ее сердце слушалось этих разумных доводов и не так сопротивлялось. Но она справится с ним.
Наконец, когда все было готово, девушка поставила на поднос первые блюда и заставила себя улыбнуться, прежде чем войти в комнату. Ей это удалось, и она с веселым лицом зашла в гостиную и застыла на пороге, едва не уронив от удивления поднос. Улыбка сбежала с ее лица, уступив место искреннему недоумению. Майкл, сидя на коленях у Преображенского, расположившегося на диване, и ласково улыбаясь ему, нежно целовал его лицо. Услышав, как скрипнула дверь, он обернулся. А заметив испуг на лице Виолетты, испугался сам и, соскользнув с колен Преображенского, покраснел и направился было к дверям. Но режиссер, удержав его за руку, насильно усадил рядом с собой на диван и обнял за плечи.
— Вот и ужин готов, — весело произнес Преображенский, словно ничего не произошло. — Ставьте, Виолетта, тарелки на стол. Я голоден так, что могу съесть слона. А ты, Миша?
