Кэти Линц - Бегом к алтарю

Она знала, что прежде не хотела его любви, и убеждала себя, что и сейчас не хочет. Но если они будут заниматься любовью, то с ними в постели не должно быть призрака его покойной жены. Разве это такое уж непомерное требование?

Завтрак этим утром по напряженности не уступал вчерашнему ужину. Желудок Дженни словно сводило судорогами.

— Может, расслабишься? — прорычал Рейф. — Я не собираюсь прыгать через стол и насиловать тебя, так что успокойся и дай вилке отдохнуть от твоей смертельной хватки.

— Послушай, у нас ничего не выйдет, если мы станем каждую минуту впиваться друг другу в глотку. — Дженни вспыхнула, припомнив, как совсем недавно он нежно покусывал ее шею. — Я хочу сказать — нам нужно постараться поладить. Я знаю, как непросто привыкать жить с кем-то рядом.

— Откуда ты знаешь? — подозрительно поинтересовался он, чувствуя, как от мысли, что она жила с другим мужчиной, в жилах закипает кровь.

— Ребенком, когда я переехала к бабушке с дедушкой, мне было очень непросто, — отозвалась Дженни. — Но в конце концов все уладилось. Поэтому я и предлагаю объявить на этот период притирки перемирие.

— Перемирие?

— Да. Так сказать, временное прекращение огня.

— То есть разбежаться по своим углам — так, что ли?

Она согласно кивнула.

— Ладно. — Он пожал плечами. — Раз тебе так хочется.

Дженни вообще не знала, чего ей хочется, и это выводило ее из себя, но не больше, чем идея делить с Рейфом постель в течение следующих пяти лет. А ведь, как только они вернутся домой, деваться будет некуда.

— Папочка, вы вернулись! Как я скучала! — Синди с радостным визгом бросилась им навстречу. Рейф наклонился и подхватил дочку на руки.

— Я тоже скучал по тебе, кнопка.

— Папочка, у меня вопрос.

— У тебя их каждую минуту миллион, детка. Валяй, выпаливай. Что ты хочешь узнать на этот раз? — спросил он, молясь в душе, чтобы это не был ее излюбленный вопрос о том, откуда берутся дети.

— Мне теперь нужно называть Дженни «мамочка»?

Рейф знал, ему следовало бы быть к этому готовым, и умом он в самом деле подготовился. Но сердце у него сжалось от вины перед Сюзан, он даже не смог скрыть своих чувств. Он удивился, когда Дженни пришла ему на помощь:

— Ты можешь, если хочешь, по-прежнему называть меня Дженни, — обратилась она к Синди. — Я не против. А если тебе когда-нибудь захочется назвать меня «мама» — тоже хорошо. Я буду твоей второй мамочкой.

— Отлично! Знаешь что? — Синди протянула ручку, чтобы показать, как стерся лак, хотя Дженни накрасила ей ногти всего два-три дня назад. — У меня стали такие смешные ногти!

Сердце Дженни тоже творило «смешные» вещи — а все оттого, с какой легкостью приняла ее Синди. По крайней мере хоть одному члену семейства Мерфи вовсе не казалось странным видеть ее у себя в доме.

— Эй, детка, дай Дженни хоть часик-другой на отдых, прежде чем упрашивать ее перекрасить твои модные ноготки. Договорились? — Рейф поставил малышку на ноги.

— Ваш медяковый месяц получился впечатляющим? — спросила Синди.

— Правильно — «медовый». Все было нормально, — ответил Рейф.

— Что мне понести, папочка? Я тоже хочу помогать, — настаивала Синди, пока Рейф вынимал вещи из джипа. — А подушки вы не брали? Всем известно — когда уезжаешь из дома на ночь, нужно брать подушку.

— И я даже понимаю — зачем, — отреагировал Рейф, стрельнув в сторону Дженни многозначительным взглядом и рассеянно потирая шею.

Дженни схватила свою сумку и проследовала внутрь. Ресторан еще не открылся для посетителей, так что она прошла через пустой зал к лестнице, которая вела в квартиру.

Поднимаясь по ступенькам, она вдруг поняла, что в новом качестве — жены Рейфа — делает это впервые.

В спальне Рейфа она уже побывала, когда перевозила из своего дома несколько коробок с вещами. Весь третий этаж — как ей объяснили, бывший чердак — теперь представлял собой роскошную спальню с застекленной крышей и отдельными ванной и туалетом. Мебели оказалось не очень много — только гардероб и широченная кровать с пологом. Рейф признался, что, не долго думая, заказал все это по каталогу. Своим вещам Дженни нашла место в одной из двух кладовок.

Дженни неловко замялась на пороге спальни, как будто не отваживаясь ступить дальше, внутрь комнаты. В этот миг она особенно остро ощутила присутствие бывшей жены Рейфа.

За ее спиной Рейф, словно получив способность читать мысли, тихонько произнес:

— Сюзан никогда здесь не была. Ремонт третьего этажа был закончен только после ее смерти. Наша спальня находилась на втором этаже, и эту мебель я купил, когда перебрался сюда. Нам понадобится еще один шкаф для тебя, — будничным тоном добавил он.

На взгляд Дженни, комната казалась просторной и пустой. Мягкий палас темно-синего цвета на полу, а белые стены совершенно голые, ни единой картины или эстампа.

— Теперь это и твой дом, так что будь хозяйкой и меняй все, что захочешь, — сказал он.

Она не чувствовала себя здесь как дома. Она и у себя-то едва успела устроиться, и вот теперь новый переезд, по соседству. Дженни не знала, что она станет делать со своим домом, просто не успела обдумать этот вопрос. Но продавать его пока не стоит — на всякий случай.

— Наверное, нам нужно договориться, как мы будем спать, — продолжал Рейф. — Придется делить. эту спальню — из тех же соображений, по которым мы вчера ночевали вместе.

Дженни понимающе кивнула.

— У меня есть армейская раскладушка, купил по случаю на распродаже. Могу поставить ее здесь, пока суд да дело.

— Мне подойдет, — быстро согласилась Дженни.

— Да не тебе. Я имел в виду для себя.

— Глупости. — Он уже и так заставил ее испытывать вину за свернутую шею. Хватит с меня, подумала Дженни. — На раскладушке буду спать я.

— Она не слишком удобна, — предупредил он.

— Ничего, сойдет.

— Что ж, отлично. Поступай как знаешь. Смею, однако, заметить, что кровать достаточно велика, чтобы спать на ней вдвоем без особых проблем.

Проблем? Это она, что ли, для него проблема? Дженни вся напряглась от обиды.

— Лучше раскладушка.

— На здоровье.

Разумеется, Дженни поторопилась со своим «лучше раскладушка», как выяснилось той же ночью, когда она безуспешно пыталась уснуть. Во-первых, раскладушка была слишком узка, на ней нельзя было даже повернуться. Во-вторых, эта штуковина оказалась просто погибелью для поясницы. Дженни тяжко вздохнула, с тоской мечтая о коробке замороженного шоколадного десерта для поднятия духа. Но она не захотела, чтобы Рейф застал ее за поглощением огромных количеств лакомства, а потому оставила все свои запасы у себя на кухне. А еще дома остались ее восхитительно мягкие простыни на не правдоподобно мягкой постели…