— Что ж...
— Знаешь, меня сегодня пыталась очаровать Аврора Стентон.
Дженнифер от такой новости перестала дышать. Она не знала, кто такая Аврора Стентон, но чувствовала: за этим именем кроется тайная угроза.
— И ей крупно не повезло, потому что ты не выходишь у меня из головы. Так все глупо с этими съемками...
Будь на месте Дженнифер какая-нибудь чувствительная барышня века восемнадцатого, она бы упала в обморок от таких откровенных признаний. Но на месте Дженнифер была Дженнифер, тем более она лежала. И падать ей было некуда.
— Да, мне тоже жаль, — сказала она неожиданно для самой себя.
— Но я же вернусь. Как только смогу.
— Хорошо.
— Прости за поздний звонок, Дженни.
— Спокойной ночи, Эдвард.
— Спокойной ночи...
Дженнифер вынырнула из-под одеяла. И как прикажете это понимать?! Сумасшедший, сумасшедший Эдвард Неш! Опять ей не спать из-за него. Ну для чего он?.. Извиниться? Извиниться за гнусное поведение своей бывшей подружки? Назначить встречу на неизвестно когда? Просто поддержать отношения?
Что ж, звонок в это время суток — самый лучший способ!
Дженнифер застонала и перевернулась на живот. Слишком сложная задача, чтобы решать ее прямо сейчас. Слишком сладко ноет в груди, и такое ощущение, как когда очень хочется пить — и подносишь к губам вожделенный стакан холодной воды.
Алекс, Господи, простите меня!
Этель высунула нос из ванной:
— Все в порядке? — делано равнодушно поинтересовалась она. Дженнифер заметила, что губы ее распухли.
— Ага! — сказала Дженнифер и дала себе слово, что Этель больше не услышит от нее ни-че-го. И расплылась в совершенно дурацкой, но от этого не менее довольной улыбке.
9Сэм подоспел как раз к завтраку. Теперь они ели тосты с мармеладом, и Сэм рассказывал Эдварду как ему нравится работать на студии и какие там интересные люди...
— А о чем ты мечтаешь? — неожиданно спросил Эдвард.
Сэм порозовел и замолчал.
— Ну же, не стесняйся...
— Я всегда мечтал стать актером, — помявшись, ответил он.
— И вот ты пытаешься убедить себя, что работа на студии — это почти то же самое? — усмехнулся Эдвард.
Какой глупый, какой зеленый еще мальчишка...
— Ну в общем да.
— А если быть честным, сам-то ты понимаешь, что это не так?
— Но я наберусь опыта, разберусь, как делаются все эти дела...
— И станешь опытным ассистентом. Помощником режиссера. Не путай, пожалуйста, творчество с другой работой.
Сэм насупился и надолго замолчал.
С того вечера, как Эдвард ходил на вечеринку к Райту с Авророй, прошло чуть больше недели. За это время отношения на съемочной площадке стабилизировались. Аврора пробовала политику «оскорбленного достоинства», но Эдвард не реагировал на ее холодность и вел себя очень спокойно, поэтому вскоре она перестала дуться, по крайней мере, в той степени, когда это было видно всем окружающим, и только время от времени втыкала ему шпильки.
— Вот, я тебе кое-что принес, — сказал Сэм, чтобы заполнить паузу.
Он достал из портфеля несколько газет и журналов.
— Это что? Хочешь подогнать меня под образ занятого человека, который читает по утрам газеты за чашкой кофе? Во-первых, я люблю чай, во-вторых, предпочитаю новости в Интернете.
— Я сделал подборку изданий, где писали про тебя. За последнюю неделю, — с достоинством сообщил Сэм.
— Спасибо. Жаль, что я не страдаю нарциссизмом. Хотя все равно любопытно. — Эдвард прикинул, сколько здесь в общей сложности про него написано. Внутренне он поёжился, потому что знал: половина этих изданий просто эксплуатирует его имя, и часто на имени остается еще и грязноватый след...
Внешне он ничем не выдал своих колебаний. Газеты и журналы почти правильным веером легли на стол. Немного в этот раз, не больше семи...
Как ни велика была выдержка Эдварда, но, когда он увидел логотип «ТВ ньюс», его рука дрогнула. Уже?! Ах, ну да, конечно... Хм. Что же она про меня написала?
Эдвард никогда так не волновался, открывая газету или журнал, даже когда ждал рецензии на свой первый фильм.
Глянцевые листы холодили пальцы и сладковато пахли типографской краской. Строчки прыгали перед глазами, мешались с фотографиями и броской рекламой. Эдвард вынужден был вернуться к первой странице — туда, где печатали содержание номера, — и только тогда нашел «Герой без маски: По материалам эксклюзивного интервью с Эдвардом Нешем».
Ну вот и настал момент истины. Эдвард похолодевшими пальцами, которые разом потеряли часть гибкости, полистал журнал и нашел тридцать девятую страницу. Заходилось в груди сердце. Хотелось закусить губу, но было недостойно выказывать при Сэме такие не подходящие к случаю эмоции.
Эдвард прочистил горло, будто собирался сказать что-то важное и трудное.
Но промолчал. Усилием воли он прекратил мельтешение букв перед глазами.
Заголовок — большими буквами. С фотографии смотрит он сам, только моложе года на три — хорошая фотография, он на ней улыбается краешком рта, и ярко блестят голубые глаза. Дженнифер, наверное, перерыла кучу материалов, прежде чем нашла этот снимок.
Статья была на два разворота. Еще две больших фотографии — зимний сад с ручейком и спальня. Зачем ей понадобилось вставлять сюда фото моей кровати? — усмехнулся Эдвард.
Он начал читать. И каждое слово ложилось на его сознание, как мазок на холст: сочное, яркое пятно, которое играет вместе с другими, вливается в общую картину и воссоздает образ, неповторимый и объемный.
Это было не просто интервью: вопрос-ответ-вопрос...
Это было не просто эссе: художественное рассуждение о чем-то.
Это была история его жизни, где-то рассказанная его словами, где-то — другими (ее!). Эдвард подумал, что так можно написать только про человека, которого очень хорошо знаешь. Неужели ей хватило двух встреч, чтобы заглянуть ему в самую душу, вынуть на свет ярчайшие и важнейшие эпизоды его жизни и описать их так?
Эдвард подобного никогда не читал. Он улыбнулся светло и искренне, с каким-то облегчением: молодец, девочка, создала такую мозаику — и ее опубликовали.
Он вдруг понял, что она, наверное, хотела бы стать писательницей. И могла бы, честное слово, могла бы...
Дженнифер не переврала ни одного его слова. Не упомянула ни одной неприятной истории. Не позволила себе ни одного пикантного намека. Он внезапно почувствовал тревогу, проверил — нет, и вправду ее подпись под статьей: Дженнифер Л. Кингстон.
Он поднялся и, не выпуская журнала из рук и улыбаясь своим мыслям, побрел на поиски телефона. Мысли путались, но обязательно нужно было ей что-то сказать.
