— Да, да, да! — воскликнула Донна. — О, как я люблю тебя, Антуан!
Она бросилась ему на шею, и он закружил ее в вальсе.
Как рассказывала потом кумушкам из соседской прислуги присутствовавшая при этом Мария, более прекрасного танца она не видела за всю свою жизнь…
Бренда умирала. Донна узнала об этом от доктора Бернстайна. Он позвонил ей от лица своей пациентки и попросил приехать в клинику. Это случилось ровно через полтора месяца после того, как она стала миссис Делорм.
Донна недолго раздумывала, прежде чем дать согласие. В конце концов ничего странного в этом не было. Бренда всегда относилась к ней с искренним восхищением, а Донна преклонялась перед ее стойкостью.
В качестве подарка для больной она выбрала корзину красных лилий, решив, что яркие цветы смогут разбавить скучную обстановку больничной палаты.
Бренда встретила ее сидя в постели. Донну поразил неестественно бледный цвет, который имела кожа молодой женщины, но она не подала вида, скрыв эмоции за любезной улыбкой.
— Ты прекрасно выглядишь, дорогая. Твои подруги умрут от зависти, когда увидят тебя, — заявила Донна сразу же, как только вручила ей лилии.
— Ты хорошая актриса, Донна, но я знаю, что уже не выйду отсюда, по крайней мере на своих ногах. Кроме того, у меня нет подруг, — без обиняков сообщила Бренда, с видимым наслаждением вдыхая аромат принесенных ей цветов.
— Ты слишком пессимистично настроена. Доктор Бернстайн уверяет, что… — с деланной бодростью начала Донна, но Бренда прервала ее на середине фразы:
— Мне прекрасно известно, что говорит Карл, И я попросила тебя приехать вовсе не за тем, чтобы вести беседы о моей болезни. Не буду ходить вокруг да около, на это у меня нет ни времени, ни сил. Сообщу сразу: речь пойдет о Сэме.
— О Сэме? — Донна искренне удивилась. — Но я не видела его с тех самых пор, как… — Она запнулась, бросив опасливый взгляд на собеседницу, и закончила: — Очень давно.
— Ты хотела сказать: после того как вы были близки?
По губам Бренды скользнула еле заметная усмешка.
— Я знаю, что произошло в ту ночь, когда меня увезли в клинику, — сказала она и, заметив изумление на лице Донны, пояснила: — Сэм сам рассказал мне об этом, будучи от природы честным человеком. Ох уж эта его честность! — Бренда сокрушенно покачала головой. — Иногда я думаю, лучше бы он мне лгал.
— Что ж, в любом случае это не имеет уже ровно никакого значения, — сдержанно заметила Донна. — Я замужем и жду ребенка, поэтому ты можешь быть спокойна. Мои отношения с Сэмом остались в прошлом.
— Интересно, кому ты больше лжешь: мне или себе? — произнесла Бренда, задумчиво глядя перед собой и перебирая пальцами еще нераскрывшиеся бутоны цветов.
— Я же сказала: Сэм меня не интересует, — еще раз с нажимом на последнее слово произнесла Донна.
Она уже пожалела, что приехала сюда, и выражение легкой досады скользнуло по ее лицу. Бренда заметила это и произнесла:
— Я вовсе не ставлю перед собой цели обвинить тебя или Сэма в том, что тогда произошло. Это было бы глупо. Вы любите друг друга, и не в ваших силах совладать с этим чувством.
— О чем ты говоришь? — сделала попытку возразить Донна. — Он вовсе не…
— Не спорь, — остановила ее Бренда. — То, что между вами не просто дружеские отношения, я заметила сразу, когда впервые увидела вас вдвоем. Это трудно объяснить словами, но каждый раз, оказываясь рядом, вы начинали наполняться каким-то внутренним светом. Признаюсь, в такие минуты я испытывала зависть и обиду.
— Если ты обо всем догадывалась, почему не поговорила со мной раньше? — спросила Донна, смирившись с тем, что уйти от болезненной для них обеих темы не удастся.
— Я не видела в этом смысла, — просто ответила Бренда и пояснила: — В моем присутствии ты вела себя достаточно сдержанно. Да и Сэм не давал ни единого повода усомниться в своей верности.
— А сейчас? Что изменилось сейчас, заставив тебя ворошить прошлое? — Донна подошла к окну и, раздвинув пальцами полоски жалюзи, посмотрела на улицу.
— Я умираю. И перед тем, как… — Бренда глубоко вздохнула. — Словом, мне хочется расставить все по своим местам. Раздать долги и проститься с дорогими мне людьми.
Она замолчала, собираясь с мыслями, и Донна не спешила нарушать тишину.
Когда Бренда заговорила вновь, в ее голосе зазвучала новая нотка, что-то похожее на раскаяние.
— Я очень виновата перед вами, — сказала она, сцепляя тонкие пальцы рук.
Именно этот полный скрытого отчаяния жест отчего-то сохранился в памяти Донны. Она потом не раз вспоминала его, когда заходил разговор о Бренде.
Сейчас же слова молодой женщины удивили и потрясли ее, заставив задать вопрос:
— О какой вине ты говоришь?
— Я отняла у тебя Сэма, пользовалась его любовью даже тогда, когда знала, что она по праву принадлежит тебе. А он мучился, разрываясь между долгом и чувством. Однажды я решилась уйти с вашего пути, но ты помешала сделать это. Тогда я уже знала, что больна, но скрывала свой недуг от Сэма, понимая: он никогда не оставит меня, если будет знать об этом. Ты сама заставила рассказать ему правду…
— Боже, — прошептала Донна, закрывая лицо руками. — Боже, боже, боже…
— Знаешь, я даже испытывала некоторое удовлетворение, наблюдая за вашими мучениями, но потом мне стало стыдно. Сэм страдал, а я слишком любила его, чтобы злорадствовать, — рассказывала Бренда, точно находясь на исповеди. — Однажды я застала Сэма за разглядыванием твоих фотографий. Господи, у него было такое лицо! На меня он никогда не смотрел так. В какой-то момент Сэм заметил мое присутствие и смутился. Сказанное им тогда наполнило меня ненавистью к тебе, навсегда отпечатавшись в моем сознании.
— Что же он сказал? — осторожно спросила Донна, замирая в ожидании ответа.
— «Мечта всегда остается недостижимой» — вот что! — с горькой усмешкой произнесла Бренда. — Понимаешь, ты для него была мечтой, а я — просто той, кто всегда находилась рядом.
— Находиться рядом с любимым человеком уже само по себе счастье, — тихо проговорила Донна.
— Даже если его сердце отдано другой? — резко спросила Бренда и сама же ответила: — Нет, это страшная пытка, с которой не сравнятся все муки ада. И я подвергалась ей каждый день.
— В любом случае все кончено, — устало заметила Донна.
Она хотела поскорее завершить неприятный разговор и уйти, однако Бренда еще не собиралась отпускать ее.
— Прости, — неожиданно сказала она. — Я вовсе не собиралась вести себя как последняя дрянь. Мне просто хотелось исправить одну несправедливость, допущенную судьбой в отношении трех человек. Хотя, возможно, уже слишком поздно что-либо изменить.
