Хэрриет Ловелл повернулась к ним лицом.
— История будто повторяется, да, Павла? — Она оглядела всех и тихо добавила: — Думаю, теперь моя очередь сказать кое-что.
Она вновь села, поглядывая с улыбкой на Павлу, а затем — на Лизл.
— Когда я поняла, что Никки любит Павлу больше, чем меня, — тихо начала она, — я почувствовала обиду, злость и горечь. Она была так красива и талантлива, как никогда не была. А тут еще я узнала, что она ждет ребенка. Я не смогла этого вынести. Мне нужно было как можно скорее уехать из Берлина. Я любила когда-то Павлу как свою сестру. Я верила ей. И я знала, что она ничего не знала про нас с Никки. Да и как она могла знать, если я даже самой себе признаться не смела? Вам не представить моего отчаяния. Я возненавидела всех, в особенности возненавидела всех актрис. И все эти годы я прожила с ненавистью, разъедающей меня изнутри. Когда вы приехали, Лизл, — голос ее смягчился, и она взглянула Лизл в лицо, — в вашем лице я вновь увидела Никки: вы же знаете, вы очень похожи на него. Я действительно верила, что вы обманете Джеймса — как я уверила себя, что ваша бабушка обманула мое доверие; поэтому я решила сделать все, чтобы не допустить вашего брака. — Она протянула Лизл худую, костлявую руку. — Как же жестока и несправедлива я была к вам с Джеймсом. Сможете ли вы простить меня?
Лизл вскочила и встала на колени возле старой несчастной леди, которая причинила ей столько горя и неприятностей. Она взглянула в глаза Хэрриет Ловелл — и впервые поняла, как грустно и тяжело было ей жить все эти годы.
— Конечно, я простила вас, — заверила ее Лизл. — Каким-то образом, не знаю, почему, я всегда понимала, отчего вы такая.
Павла Эдриан встала и протянула к Хэрриет Ловелл руки.
— Столько лет прошло, Хэрриет; нужно оставить обиды в прошлом и начать жить настоящим.
Хэрриет кивнула, и ее рука схватила руки Павлы. Она улыбнулась:
— Да, пора. А теперь, полагаю, нужно устроить свадьбу твоей внучки и моего племянника.
Лизл почувствовала, как рука Джеймса сжала ее руку. Он ступил шаг вперед и одарил двух старых женщин своей неподражаемой улыбкой.
— Тетя Хэрри… Бабушка… Я обеих вас люблю, и никто другой так не рад, как я, что старые скелеты позабыты в шкафу. — Он обернулся к Лизл, взяв ее за руку. — Но, с величайшим уважением к вам, мы с Лизл должны сказать, что наша свадьба — это то, что мы желаем устроить сами.
Тетя Хэрри ступила ему навстречу, и на щеках ее появилась краска. Старые привычки с трудом забываются, подумала Лизл. Но Бабушка положила на плечо Хэрриет сдерживающую руку, одобрительно проговорив:
— Теперь наступило их время, Хэрриет.
Хэрриет с потемневшими глазами и улыбкой нерешительности поглядела на Джеймса, а затем — на Павлу.
— Хорошо… Ты права, Павла, и прости меня, Джеймс. Мне так жаль, — добавила она.
Темные глаза Джеймса пристально глядели на тетушку.
— Разве я не говорил тебе, тетя, как много значит для меня Лизл? И разве я не говорил, что что бы там ни случилось, я женюсь на ней? — Тетушка медленно кивнула, а он продолжил: — Разве я не говорил, что тебе не стоит жалеть ни о чем?
Хэрриет Ловелл ненадолго прикрыла глаза, а затем открыла их и улыбнулась:
— Благослови Господь вас обоих.
Джеймс вывел Лизл из комнаты, оставив двух старушек предаваться воспоминаниям, и они пошли в сад. Они гуляли в тишине, и каждый пытался выйти из круга воспоминаний о давно минувших событиях — в свой собственный мир, мир наслаждения, радости, мир сегодняшнего и завтрашнего дня.
Джеймс нежно поцеловал ее и прижал к груди.
— Ты не возражаешь, Лизл?
Она взглянула в его лицо, но сумерки скрывали выражение его глубоких темных глаз.
— Против чего?
— Против того, что я сказал: мы бы хотели сами устроить свою свадьбу.
Она улыбнулась и снова положила голову ему на грудь.
— Конечно, я не возражаю.
— А что касается самой свадьбы, Лизл…
— Что?
— Мне удалось заполучить разрешение: десять часов утра тебя устроят?
Лизл поглядела ему в лицо, не веря.
— Завтра?
— Ты против?
— Ты слегка торопишься, не так ли?
— Не думаю. Зачем ждать еще?
Лизл рассмеялась.
— Что ж, я согласна. Я предполагаю, что и медовый месяц уже продуман, так?
Он притянул ее к себе.
— Я бы желал провести некоторое время на острове…
— О, да… на острове.
Он обнял ее за шею, и Лизл почувствовала его близость.
— Ты не замерзла, моя любовь?
Лизл затаила дыхание.
— Нет. Как я могу замерзнуть возле тебя?
Он тихо рассмеялся, покрывая ее лицо поцелуями.
— Прижмись ко мне сильнее — и я согрею тебя. — Он сунул руку в карман и вынул маленькую коробочку, вручив ей: — Возьми этот подарок, любовь моя, от всего моего сердца.
Она открыла коробочку и обнаружила изумрудное кольцо, которое сверкнуло всеми своими гранями в заходящем солнце. Она надела кольцо на палец.
— Джеймс, какое оно красивое, — тихо проговорила она. — Я буду носить его до самой своей смерти, чтобы доказать свою любовь. — Она еще раз поцеловала его и покачала головой: — Клянусь: сегодня ночью я не засну.
Его губы коснулись ее волос.
— Прижмись ко мне, и я покажу тебе, как насладиться сном сполна.
Лизл открыла глаза и лежала минуты две, не желая двигаться. За четыре недели, прошедшие со дня свадьбы, она все еще не привыкла к ощущению радости, когда обнаруживаешь рядом Джеймса, просыпаясь по утрам. Она повернула к нему голову, наклонившись и целуя его в висок, пока он спит. Уголок рта его дрогнул, но он не открыл глаз, видимо, довольный лаской Лизл и чувствуя нежное прикосновение ее ладони к его волосам. Джеймс улыбнулся, ничего не говоря, и их молчаливое объятие могло выразить больше, чем миллион слов. Затем, захваченные вдвоем приливом любви, они слились в поцелуе.
Джеймс поднял над ними простыню, целуя ее в щеку.
— Ты счастлива, Лизл? — Она почувствовала его губы и его мягкое дыхание. — Ни о чем не жалеешь?
— Ни о чем, Джеймс. — Она положила голову ему на плечо. — Я никогда не была так счастлива, Джеймс. И я думаю…
— О чем?
— О Ханахине.
— Да? — Он пробежал пальцами в ее волосах, а она повернулась, чтобы поцеловать кончики этих пальцев.
— Я читала вчера книгу о разведении лошадей. Ты в это время выезжал жеребенка.
Он разразился смехом.
— Книга о коневодстве? С чего это тебе вздумалось?
— Джеймс, будь серьезен. Я подумываю о том, чтобы купить еще больше лошадей и выращивать их для бегов — может быть, даже для участия в розыгрыше Национального кубка.
