Когда мы поели — ужин закончился эспрессо из термоса и фруктовыми пирожными невероятной красоты, к которым даже прикоснуться было боязно, — уже появились первые звезды, а над собором Парижской Богоматери взошел месяц. Сытая и довольная, я разлеглась на покрывале рядом с Эдуардом и посмотрела на ночное небо.
— Правда, красиво? — спросил он, дымя сигаретой.
— Изумительно! — выдохнула я.
У меня было чувство, что мы попали в собственный маленький мир, хотя по мосту то и дело ходили люди, а в нескольких ярдах от нас страстно целовалась и обнималась какая-то парочка. От трех подростков, хихикающих на противоположной стороне моста, доносился сладкий запах марихуаны. Я повернулась к Эдуарду.
— Чудесный вечер. Один из лучших в моей жизни.
— Мы только начали, — сказал он, отложил сигарету и выпил воды.
Затем, подвинувшись ко мне, он приник к моим губам, Несмотря на запах табака, я тоже его поцеловала, разнеженная вкусной едой, вином, звездами и романтикой Эдуард прижал меня к себе и проник языком между губ нежно гладя волосы одной рукой и щеку второй. Идеальный поцелуй. Мне хотелось, чтобы он длился вечно.
Пока мы целовались, я приоткрыла глаза: Эйфелева башня сияла неземным светом. Это было воплощение моих романтических мечтаний — как раз то, о чем я мечтала Целуя Эдуарда, я подумала о Брете и обо всем, что осталось во Флориде. Последнее время я почти не скучала по своей прежней жизни и Брету. Ну не мог ужин из микроволновки под выпуск новостей сравниться с пикником на берегу Сены, когда тебя целует обворожительный француз и ты чувствуешь себя единственной женщиной на свете!
Вдруг телефонный звонок вернул меня к реальности.
— Это твой? — спросил Эдуард между страстными поцелуями.
— Мой что? — прошептала я, подумав, кому это хватило наглости не выключить мобильный на мосту для романтических пикников.
— Твой телефон? — Эдуард опять меня поцеловал и нежно прикусил мою нижнюю губу.
Я вздрогнула.
— Телефон? — рассеянно переспросила я. И тут же вскочила. — О нет, это же мой телефон!
Я совсем забыла его выключить!
Звонок умолк, и я облегченно выдохнула.
— Ты не посмотришь, кто звонил?
— Нет, — прошептала я — Наверняка звонок неважный.
Мне хотелось только одного: чтобы Эдуард снова меня поцеловал. К счастью, так он и сделал. К несчастью, у звонившего явно были другие планы на вечер.
— Может, все-таки ответишь? — предложил Эдуард, когда телефон заверещал в пятый раз.
Окружающие недовольно косились в нашу сторону.
Я тяжко вздохнула, отлепилась от Эдуарда, порылась в сумочке и достала мобильный. На дисплее горело имя Поппи. Я скрипнула зубами.
— Надеюсь, ты по важному делу, — сказала я в трубку.
— Прости, что помешала, — затараторила Поппи. — Мне очень нужна твоя помощь, Эмма! Гийом опять за свое!
Я упала духом и бросила взгляд на Эдуарда, который растянулся на покрывале и с надеждой смотрел на меня.
— Что на этот раз?
Поппи вздохнула.
— Сама толком не знаю. Мне сказали, что он висит на канате между двумя домами в семнадцатом округе.
Я шепотом выругалась.
— Ты шутишь, да?
Вдруг у нее просто такое странное представление об удачной шутке…
Поппи немного помолчала и ответила:
— Если бы… Я серьезно, Эмма. Это катастрофа. Презентация уже через неделю!
Я снова взглянула на Эдуарда.
— Поппи, — шепнула я, чуть отвернувшись от него, — я на свидании!
— Он наверняка все поймет. Просто объясни, что у тебя важные дела на работе.
— Хорошо, — процедила я, записала адрес и пообещала приехать как можно скорее.
— Все нормально? — спросил Эдуард, когда я повесила трубку.
Я сделала глубокий вдох.
— Нет. Прости, пожалуйста, мне надо идти. На работе срочное дело.
Эдуард опешил.
— То есть ты уходишь?
— Мне очень жаль… Правда. Ты даже не представляешь, как я расстроена.
Он смотрел на меня несколько секунд, затем покачал головой и молча встал, собрал пустые тарелки и сложил их обратно в корзину, что-то бормоча.
— Эдуард?
Он явно огорчился, и я его прекрасно понимала: столько усилий зря!
— Это ненормально, — сказал Эдуард, убирая последние тарелки.
— Что ненормально? — смущенно спросила я.
— Все. В нашей стране девушки не уходят со свиданий на работу. Может, в Америке иначе, но у нас мужчины — это мужчины, а женщины — это женщины.
— Что?
Я совершенно не понимала, о чем он говорит. Причем тут мужчины и женщины?
Он внимательно посмотрел на меня и снова покачал головой.
— Уже поздно. Пойдем к машине.
— Я могу поймать такси…
— Вот еще! — холодно ответил Эдуард, — Я тебя подвезу.
Он сложил покрывало, выбросил пустую бутылку и стремительно зашагал к машине, прочь от нашего прекрасного гнездышка на прекрасном мосту.
В неловкой тишине, пока Эдуард яростно курил одну сигарету за другой, мы въехали в семнадцатый округ и нашли авеню Ньель — в одном из переулков рядом с ней находился нужный мне дом.
— Авеню перекрыта, — процедил Эдуард.
Полицейские велели водителям проезжать мимо. Я застонала: наверняка это из-за Гийома! Эдуард свернул на следующем повороте и подъехал к началу улицы Банвиля.
— Дальше полиция не пустит.
— Спасибо большое, — пробормотала я, — И еще раз извини.
— Знаешь, — сказал Эдуард, пока я выходила из машины, — ты никогда не найдешь себе парня, если карьера для тебя важнее.
— Но я не ищу себе парня! — изумленно воскликнула я.
— Я просто дал тебе совет. Bonne nuit [20].
С этими словами он сухо кивнул и умчался прочь.
Я смотрела ему вслед, когда за моей спиной раздался голос:
— Классное было свидание?
Я резко развернулась и увидела Гейба. Он стоял на тротуаре и весело улыбался.
— Не твое дело, — прищурившись, ответила я.
— Вроде парень ничего.
— Был, — сухо молвила я, чувствуя себя дурой.
И много он, интересно, услышал?
Я прошла мимо него к толпе, собравшейся вокруг дома. Гейб шагал следом, но я не оборачивалась. Свернув за угол, я застыла на месте.
— Ему там не шибко удобно, а? — спросил Гейб.
Голос у него был чересчур веселый, учитывая сложившееся положение.
— О нет! — пробормотала я.
В воздухе над перекрытой улицей, на толстом канате между двумя зданиями болтался Гийом. Он широко размахивал руками и во всю глотку орал переиначенный «Город света»:
Mon coeur, mon amour, mon amie[21],
Покажи мне красоту любви!
