Фредерика переживала что-то невероятное. Голова кружилась так, что, не сиди она, наверняка упала бы. Сердце колотилось как бешеное, будто стремилось вырваться из груди. О, какое наслаждение! Упоительное, восхитительное! Лишь бы он не убрал руку, лишь бы не убрал!
Фред словно услышал ее мысленную мольбу, приподнял край свитера и коснулся прохладными пальцами ее нежной и такой горячей кожи. Девушка содрогнулась и снова изогнулась дугой, словно прося не останавливаться. Пальцы двинулись вверх, поглаживая, пока не разыскали край бюстгальтера, и приняли тяжесть роскошной груди, медленно сжали, наслаждаясь ее упругостью и округлостью.
— О, Фред, — простонала Фредерика, не прерывая поцелуя. — Еще, пожалуйста, еще…
Он сжимал ладонью ее грудь, катал пальцами твердый сосок, а Фредерика дышала все чаще и чаще и стонала почти безостановочно. И лишь когда сама приподняла край бюстгальтера и выпустила грудь на свободу, Фред очнулся.
Стиснув зубы и приложив нечеловеческое усилие, он оторвался от ее губ и тихо произнес:
— Не искушай меня, девочка, не искушай…
Она открыла глаза и взглянула на него еще ничего не видящим и не понимающим взглядом.
— Но почему? — в отчаянии прошептала Фредерика, испытывая почти боль от внезапного чувства физической утраты. — Почему?
Он глубоко вдохнул, медленно выдохнул, убрал руки и с трудом ответил:
— Сейчас не время и не место. Посмотри, где мы.
Девушка обвела глазами уходящее вдаль шоссе, по которому непрерывной чередой мчались грузовики, почти закатившееся солнце и вспомнила, где находится. Возбуждение постепенно проходило, уступая место смущению. Фредерика залилась краской, отодвинулась и уставилась в свое окно, чтобы не глядеть на спутника. Ей было мучительно стыдно, что она вела себя как… как… Она даже слов не могла подобрать для описания сладострастных стонов, бесстыдных откровенных признаний, такого неприкрытого желания.
И все же… все же ей хотелось пережить заново эти сногсшибательные ощущения, снова ощутить губами его губы, снова почувствовать его пальцы на своей обнаженной груди…
Фредерика тряхнула головой и не повернулась, когда Фред запустил мотор и вывел громадный грузовик на хайвэй, влившись в поток своих «коллег», деловито направляющихся на запад.
Прошло около пятнадцати минут напряженного молчания, прежде чем он решился наконец прервать его.
— Как ты считаешь, Фредди, нам стоит сегодня доехать до Денвера или лучше заночуем неподалеку?
— Не знаю. Поступай, как считаешь нужным, — все еще не оборачиваясь, выдавила Фредерика.
— Но мне бы хотелось сделать так, как тебе будет удобнее. Ты все еще хочешь встретиться со Стефеном или передумала?
Девушка медленно повернула голову и стеснительно взглянула на спутника. И встретила его взгляд, такой приветливый и успокаивающий, что сразу поняла: он ее не презирает и не осуждает.
Она испытала мгновенное облегчение и улыбнулась.
— Да нет, не передумала. Если ты не устал, давай остановимся там, откуда сможем рано утром попасть… А, кстати, где мы можем встретиться с ним?
— Либо в местном отделении «Трансконтинентал трак компани», либо на грузовом терминале у одного из складов. Но сначала надо заехать в отделение, отметить документы и выяснить, где Стефен. Мало ли что может случиться в дороге. Нам с тобой пока везло: даже шина ни разу не лопнула. А такое случается сплошь и рядом. И это немалая потеря времени.
— Господи, да неужели за этим не следят перед отправкой? — изумилась Фредерика. — Мы с тобой делаем не меньше шестидесяти миль в час, а посмотри, сколько грузовиков нас обгоняют! Разве это не опасно, если на такой скорости вдруг лопнет покрышка?
Фред замялся. Ему не хотелось пугать ее, но такая неприятность чревата не только потерей времени. Достаточно взглянуть на черные следы, оставленные на шоссе, и на обрывки покрышек, валяющиеся по обочинам, чтобы понять это.
— Ну, в общем, конечно, иногда бывает и опасно… но в основном водители знают, в каком состоянии их машина, и держатся сообразно с ним. Если шины неважные, никто не гоняет на большой скорости… Впрочем, ты об этом не беспокойся. Я всегда сам проверяю грузовик перед выездом и могу тебя заверить, что наш «петербилт» сейчас в идеальном состоянии. Бояться решительно нечего.
— Да я не про себя сейчас говорю! — воскликнула девушка. — Это же возмутительно, просто преступно выпускать в рейс неисправные грузовики! А если придется отправиться на таком через весь континент?
— Согласен, преступно. Но кого это волнует, кроме нас самих? Хозяева выжимают все, что могут, гоняя машины по двести, а то и двести пятьдесят тысяч миль без капитального ремонта. Знаешь, — неожиданно признался Фред, — я часто думаю о том, чтобы выплатить наконец кредит за дом и купить собственный грузовик. Быть самому себе хозяином. Это мечта всей моей жизни — стать независимым, самому решать, куда ехать и какой груз везти.
— Мне кажется, что тебе это удастся, — задумчиво отозвалась Фредерика. — Ты такой серьезный, такой… взрослый, если можно так выразиться. С ранней молодости привык отвечать не только за себя, но и за маленькую сестренку. Это… это очень тяжелый груз, который не каждый способен взвалить на свои плечи. Да, я уверена, что твоя мечта осуществится. Ты справишься.
Фред кинул на девушку быстрый взгляд, потом снова перевел его на дорогу. На душе стало тепло от ее уважительного тона, от безоговорочной веры в него. Может, она права и через несколько лет, когда малышка Люси подрастет, он сможет добиться главной цели всей своей жизни. Кто знает? Когда придет время создавать собственную семью, ему хотелось бы иметь основания для уважения со стороны будущей жены. А за что и уважать мужчину, как не за способность быть хозяином своей судьбы? И возможно, тогда он…
Что он? Предложить руку и сердце ей, богатой красавице Фредерике? А откуда он знает, что она будет дожидаться его? Что, если у нее дома все-таки остался жених? Нет-нет, иначе она бы не отвечала так на мои поцелуи, возразил самому себе Фред.
Эта мысль немного успокоила его, и он подумал, что неплохо было бы найти предлог остановиться и еще раз, а лучше даже не один, поцеловать ее.
— Надо бы заправиться, — небрежным тоном заметил Фред. — Не хочешь перекусить? Уже почти семь, ты, наверное, с голоду умираешь.
— Ну, умирать не умираю, но не отказалась бы попить чего-нибудь теплого. А то после захода солнца стало прохладно. — И Фредерика зябко повела плечами.
— Что же ты сразу не сказала? А я-то и внимания не обратил, что вот-вот снова снег пойдет, — засуетился Фред. — Мне бы давно печку включить. — И он завозился с кнопками на приборной доске.
