В ту ночь я действительно не видел снов. Разум был погружен в такой же белесый туман, что до сих пор скрывал от меня воспоминания о самом роковом моменте той аварии. Но то, что я увидел поутру, выйдя на крыльцо, было в сотни раз страшнее любых ночных кошмаров.
На заборе, прямо напротив двери, на одной из досок висел детский ботиночек. Его я помнил до малейших черт - сам помогал сыну завязывать на нем шнурки в тот проклятый день...
Рвущийся наружу стон отчаяния застрял в глотке. Судорожно хватая ртом воздух, я не мог отвести взгляда от желтого детского ботинка, измазанного кровью. Чем-то красным на досках забора было нанесено и одно короткое слово - «убийца».
Не помня себя, я метнулся к забору и сорвал с него ботинок. Внимательно вгляделся, с ужасом осознав, что сомнений быть не может - это тот самый. С черным неотмывающимся пятном на носке.
- Папа, фу, грязно, - сказал мне тогда Дэн, указывая пальцем на противное пятно.
Я попытался оттереть его, но ничего не получилось. Пришлось сказать сыну:
- Потерпи немного. Заедем в магазин и купим тебе новую обувь.
До магазина мы тогда, конечно, не доехали. И у Дэна никогда больше не будет новых ботинок…
Прикрыв глаза, я инстинктивно сжал в кулаке маленький ботиночек. Старая боль полоснула нутро. Неужели я мог убить собственного сына?..
Не было сомнений лишь в одном - кто-то пытался окончательно свести меня с ума. Сначала ночной звонок, теперь - ботинок. Я вспомнил, что личные вещи Лены и Дэна забирала теща. Меня она и близко не подпустила ни к чему, что касалось похорон. Даже на кладбище. Я подошел к могилам позже, тайком, когда все уже разъехались. Изгой, лишенный прощения...
Я знал, что эта женщина ненавидит меня. Было совершенно очевидно, что все эти происшествия - дело именно ее рук. Но она зря старалась. В том адском котле, в котором я варился, мало что менялось от горки острых приправ, которых она пыталась туда насыпать.
- Ромка! Ты вернулся, что ль?
Я резко обернулся, обнаружив справа от себя пожилую соседку, Варвару Константиновну, с любопытством смотревшую на меня поверх невысокого забора. Я молниеносно спрятал за спину руку с ботинком, надеясь, что она ничего не успела разглядеть. Между тем, не дождавшись ответа, соседка продолжила:
- А я-то думала, кто это ночью тут шастает, кусты ломает!
- Что? - мгновенно отреагировал я, поспешно сократив расстояние между нами. - Вы что-то видели?
- А это не ты, что ль, был? - тут же прищурилась она с подозрением.
- Нет, - ответил коротко.
Если только под действием снотворного не превратился в лунатика, но этого говорить вслух я не стал.
- Батюшки! - всплеснула руками Варвара Константиновна. - Это что же, воры у нас завелись, что ль? Ох, ох, ох! Одна беда от вас, городских! Привел ты бандитов на нашу голову, Ромка! А ведь как спокойно жили! У нас ведь что? У нас ведь и брать нечего! У меня вот и было, что один петух, и тот третьего дня помер…
- Варвара Константиновна! - прервал я ее причитания. - Вы что-то видели или нет?
- Ну я из окна-то выглянула, а там тень какая-то шастает! Я думала то ты, хотя странно так - когда свет фонаря-то, что над тувалетом, на нее упал, мне прямо почудилось, что это волосы белые…
Белые волосы?..
- Длинные? - уточнил требовательно.
- Ну где-то до лопаток, прямо как у меня в молодости были…
Длинные белые волосы… белые волосы, перемазанные в крови… Бред! Этого не могло быть. Варвара Константиновна ведь и сама толком не знала, не почудилось ли ей!
- Вы уверены, что видели это?
- Я старая, но не сумасшедшая! Хотя, может, это тряпка какая на ветру развевалась?
- Может… - ответил рассеянно. Хотя прекрасно знал, что никакая это не тряпка.
- А ты, что ль, к нам надолго? - полюбопытствовала соседка, и я, избегая дальнейших расспросов, ответил:
- Пока не знаю. Простите, Варвара Константиновна, я пойду переоденусь. Дел много, за огородом никто давно не ухаживал.
- Вот это правильно! - донеслось мне в спину.
Некоторое время спустя я действительно копал огород, заодно похоронив в земле проклятый ботинок, который, возможно, стоило бы сдать в полицию на экспертизу, но я пока не был готов ко всему, что неминуемо последует за этим. Пугающие мысли упрямо роились в голове. Все больше и больше вопросов, на которые нет ответов…
Эту какофонию в голове прервал лишь внезапно раздавшийся у калитки знакомый голос:
- Так и знала, что найду тебя именно здесь!
Часть 38. Аня
- Мама, папа давно не приезжал! - заявила Лера, когда мы с ней проводили время за просмотром очередной серии Даши-Следопыта. Древний мультик, но он нравился и мне, и дочери.
- Я знаю, - устало откликнулась в ответ. - Но он в командировке, я же говорила.
Прошло совсем немного времени, а я уже начинала злиться на то, как поступил Васнецов. Оставил меня не просто наедине с собой и нашей общей дочерью, но еще и в моем состоянии. Когда каждое слово и каждое событие воспринимались слишком остро. Когда я не понимала, что происходит.
- Знаю. Но мне не верится, что за эти дни он со мной не связался бы.
Закусив губу, я поднялась с дивана и пошатнулась. Дочь была права, и как ей врать и дальше - я не понимала. Как и не понимала, почему вообще должна это делать? Подобного исхода, когда буду вынуждена скрывать от Леры истинное положение вещей, Васнецов не рассматривал?
- Пока он не может. Связи нет, - произнесла я очередную ложь. - Я сделаю тебе какао, хорошо? - перевела разговор в другое русло.
- Хорошо. И себе сделай, а то ты почти ничего не ешь.
Я почти добралась до кухни, когда случилось страшное. Перед глазами были уже не мушки, а черная беспросветная пелена. Мне даже почудилось, что я ослепла. Испугалась так, что сердце с отчаянной силой заколотилось в горле.
- Леееер! - позвала хрипло дочь слабым голосом. - Лерааааа!
До стола я не дошла - опустилась на пол прямо там, где стояла. И даже мысли о том, что могу напугать этим самым дочь, отошли на десятый план.
- Маааам, - осторожно позвала Лера, входя на кухню. - Ты уронила что-то?
- Да, - уцепилась я за эти слова. - Принеси мне телефон, пожалуйста.
Слабость была такой жуткой, что меня стало колотить. А вот мысли, в противовес этому, мелькали как сумасшедшие. Сначала нужно звонить матери, чтобы она забрала Леру. Потом - вызывать скорую.
Господи, и за что мне все это? Почему я вынуждена сражаться со всем в одиночку?
- Вот, - дочь протянула мне телефон, в который я вцепилась, словно в спасательный круг. - Фонарик включишь?
- Да, - выдохнула я. - А ты иди, собери вещи. Бабушка тебя заберет.
- Опять? Маааам…
- Иди, Лер… не канючь, - из последних сил выдохнула я. - Иди.
Дочь удалилась. Наверняка обиделась, но сейчас мне нужно было думать только о себе и о втором малыше. Тем более, о дочери было кому позаботиться.
- Мам… приезжай, пожалуйста. Мне нужна помощь, - прохрипела в трубку и прикрыла глаза, борясь с приступом жуткой слабости.
- И что говорят врачи? - потребовала ответа Тома, прибывшая ко мне в больницу на следующий день. С собой она притащила столько домашней еды, что мне оставалось только гадать, как это все богатство вообще разрешили пронести с собой.
- Пока ничего. Но крови из меня взяли столько, что я вообще удивлена, как не превратилась в мумию.
Я улыбнулась, когда Тамара стала деловито расставлять на столике многочисленные контейнеры. Похоже, с подругой я бы голодной не осталась в любом случае.
- Ну, ничего, наладится все скоро.
Тома поджала губы, и я понимала, в чем дело. Наверняка хотела выдать пару сентенций относительно Васнецова, но решила меня поберечь. И я была ей за это благодарна.
В целом же я чувствовала себя вполне сносно. Особенно после того, как мне стали ставить капельницы. Как будто из меня выкачивали какую-то гадость, после чего мне легчало.
