- Наладится, да, - кивнула я. - Ты только Лере и маме помогай, хорошо? Я в долгу не останусь.
Тома фыркнула, открывая контейнер с картофелем и мясом. Еда пахла божественно. Рот сразу же наполнился слюной.
- Перестань глупости говорить, - сказала Тома, вручая мне еду. - И давай, набирайся сил.
Я принялась с аппетитом уплетать содержимое контейнера. Наверно, стоило уже давно лечь сюда и не рисковать своей жизнью и жизнью будущего ребенка. Кажется, эта анемия была не такой уж и безобидной.
- Слушай, может, мне все же стоит связаться с Разумовским и передать через него Васнецову, что его женщина вроде как в опасности? - заговорщическим тоном спросила Тома, когда я прикончила ее кулинарный шедевр.
Я удивленно воззрилась на подругу. Теперь уж точно стало ясно, что Игорь ей понравился. Но говорить об этом я не собиралась - Тамара наверняка стала бы все отрицать.
- Я не знаю, Том, - покачала головой. - Не пойму, что вообще чувствую по этому поводу. Рома нас оставил. Меня, наших детей. Поручил вести дела какому-то там человеку. - Снова фыркнув, я сложила руки на груди и отвернулась. - Как считаешь, он отреагирует на новости о том, что я в больнице?
Тамара устроилась рядом и тяжело вздохнула.
- Не знаю, Ань. Но не одной же тебе во всем этом возиться!
Она даже ладонью по матрасу ударила, от чего по тому прошла вибрация.
- И я не знаю. И знать не хочу. Он самоустранился и решает свои проблемы. Бегать за ним беременной я не собираюсь.
- Вот и правильно, - решила Тамара, сидя возле меня и глядя в никуда. - Вот и правильно.
- Анна Александровна, пришли результаты анализов и они странные.
Я прикрыла глаза, откинувшись на подушку. Если сейчас скажут, что у меня все же онкология, я, наверное, просто сойду с ума.
- Что с ними? - откликнулась в ответ.
- У вас отравление. Но пока непонятно, каким веществом.
- А анемия?
Господи, почему я об этом спрашиваю? Почему меня волнует это, когда мне уже озвучили, что я отравилась?
- Она имеется, но это поправимо.
- А отравление? Мой ребенок в опасности?
Я приподнялась на локтях. Сердце колотилось о грудную клетку. Ко меня травит, а главное - нет ли опасности для Леры?
- Уже нет. Пока вы под нашим наблюдением, все будет в порядке.
- Хорошо.
Рука сама по себе потянулась к телефону. Хотелось набрать номер Васнецова и рассказать ему о случившемся, но он был вне зоны действия сети. Значит, я должна была сделать все сама. Пока - сообщить матери о своем диагнозе и попросить поберечь Леру.
А потом... потом действовать самостоятельно в том, что свалилось на мою голову, и в чем мне сейчас предстояло существовать.
Часть 39. Роман
Я резко поднял голову на голос. Эмма. Конечно же, Эмма. Стоило учесть, что уж она-то точно знала, где меня искать. И, конечно, не могла остаться от происходящего в стороне.
- Эм, уезжай, - произнес отрывисто.
- Даже не подумаю! - категорично отреагировала она. - Я проделала долгий путь, Васнецов, и вовсе не для того, чтобы уехать ни с чем.
Я устало оперся на лопату, наблюдая, как Эмма входит в калитку. Движения уверенные, порывистые, четко дающие понять, что мне от нее не избавиться. А ведь когда-то она тоже скрывалась в этой деревушке от своих проблем. Но, в отличие от меня, сумела все перебороть. И еще она умела с благодарностью принимать помощь…
- Не ожидала от тебя, Рома, - продолжила Эм, прибивая меня взглядом к земле. - Как можно бросить беременную женщину? Как можно бросить тех, за кого так боролся? Ты вообще в своем уме?
- А если нет? - оскалился я криво. - Если я действительно не в своем уме, Эм? Если я просто хочу оградить их от себя?!
Одним резким движением я отбросил от себя лопату. Последнее, в чем сейчас нуждался - это в промывании мозгов. Голова и так была забита всеми непонятными происшествиями. И на душе повисла тревожная тяжесть. Показалось вдруг, что все это - только начало.
Я зло зашагал к дому, слыша, как Эмма упрямо следует за мной. Обернулся лишь тогда, когда она вдруг испуганно вскрикнула.
- Что это? - с трудом выдавила Эм и я, проследив за ее взглядом, снова уперся глазами в выведенное на заборе слово, которое забыл закрасить.
- Теперь боишься? - усмехнулся невесело, но подруга лишь покачала головой:
- Идем в дом. Я заварю нам чай и ты мне наконец все расскажешь, хочешь того или нет.
У меня вдруг иссякли все силы, чтобы спорить. Вокруг меня происходила какая-то чертовщина и я уже не полагался на собственный разум. Если Эм так хотела залезть в омут моего сумасшествия, то я готов был раскрыть ей двери туда. Тем более, что знал - она не отстанет.
Пройдя в дом, я опустился в старое кресло в зале. Слушал, как на кухне Эмма открывает дверцы шкафчиков и гремит посудой и эти, такие обыденные, звуки меня странным образом успокаивали.
- Чем ты тут питаешься? - донесся до меня ее голос. - У тебя же просто шаром покати!
- Я приехал только вчера, - откликнулся равнодушно.
- И со вчерашнего дня, видимо, и не ел. Васнецов, я просто поражаюсь твоему упорству, с которым ты сам над собой издеваешься! На твое счастье, я захватила по пути пару бутербродов!
- Здорово, - ответил также безо всякого энтузиазма.
Тем не менее, когда Эмма внесла в зал подогретые бутерброды и чай, я вдруг ощутил, что желудок предательски откликается на запахи еды. И, сам не заметив как, уплел все, что лежало передо мной на тарелке.
- То-то же, - хмыкнула Эм одобрительно. - А теперь рассказывай.
Откинувшись на спинку кресла, я посмотрел на нее и пожал плечами.
- Что рассказывать? Ты и сама все видела. Вполне возможно, что я убийца.
- Вполне возможно? Как это понимать, черт тебя возьми, Васнецов?
Я прикрыл глаза. Несколько глубоких вдохов и мне наконец удалось сказать:
- Как то, что я и сам ничего не знаю.
Эмма непонимающе нахмурилась, потом размеренно произнесла:
- Подожди. Из того, что писали в прессе, выходило, что две машины столкнулись. Погибли все, кроме тебя. Но тебе ведь не было ничего предъявлено?
- У происшествия не было свидетелей. Как ты заметила, в той аварии погибли все.
Губы снова сами собой сложились в болезненную усмешку. Погибли все, а на мою долю выпало мучиться день за днем.
- Рома, я ничего не понимаю, - сказала Эмма после паузы. - Что тебя так тревожит столько времени?
Я растер лицо руками. Снова начали мелькать в голове образы и звуки. Где-то среди них крылась правда, которая может либо принести мне покой, либо погубить меня окончательно.
- Я не помню момент столкновения, Эм. Я… не уверен, что я их не убивал.
Она уставилась на меня потрясенно, но испуга в ее глазах не было. Помотав головой, Эмма отрезала:
- Я никогда не поверю, что ты способен причинить кому-то вред, кроме себя самого. В этом ты делаешь успехи, надо отдать тебе должное!
- Я хотел от них избавиться… - пробормотал глухо.
- Рома, убийца, который хочет от кого-то избавиться, не рискует собственной жизнью! Ты же мог и сам погибнуть!
Она была права. Но я не мог быть ни в чем уверенным, пока туман скрывал от меня часть воспоминаний.
- Я не знаю… я ничего не знаю, Эм.
- Почему ты до сих пор не обратился к психологу? Столько лет прошло! Зачем так мучиться?
- Затем, что я боюсь узнать правду! - не выдержал я. - Я хочу ее знать и боюсь одновременно! Что, если окажется, что я действительно убил их? Как посмотрит на меня после этого Аня? Как отнесется дочь к тому, что ее отец - убийца? Лучше пусть думают, что я их бросил, чем то, что я чудовище!
- Ты не чудовище! Если ты сам в себя не веришь, то поверь хотя бы мне!
- Ты плохо меня знаешь.
- Я знаю достаточно! И вот что, Рома, я тебе скажу - невозможно все время избегать правды. Хватит прятаться. И объясни, наконец, что здесь вообще происходит? Кто намалевал этот ужас на заборе?
