- Ну и хрен с тобой, - проворчала я. – Больше не пойду. Не очень-то и хотелось. Вот вообще не хотелось. И торта все равно уже нет.
Поужинав теми же остатками, я завалилась на диван с книгой, но не прочитала и пары страниц, как в дверь позвонили. В дверь – не в домофон.
Я прокралась в прихожую на цыпочках, не включая света, посмотрела в глазок. На площадке топтался не кто иной, как Евгений Петрович собственной персоной.
Глава 20
Глава 20
Евгений
На полпути к городу я попал в мертвую пробку. Перевернувшаяся фура полностью перекрыла все полосы, отбойник не давал объехать слева, а кювет – справа. Причем произошло это буквально за несколько минут до моего появления, потому что машины только начали выстраиваться в очередь. И это был еще счастливый билетик. От фуры прилетело четырем легковушкам, ехавшим за ней. Мог и я попасть под раздачу.
Навигатор показал, что фура выпилилась талантливо, в том месте, где нет никаких объездов проселками. Впрочем, все равно было уже не развернуться: сзади подпирали. Оставалось только стоять и ждать, когда подъедет аварийка и освободит хотя бы одну полосу.
Может, это знак? Вселенная намекает, что лучше домой не торопиться?
Глупости. Тем более торопиться все равно нет возможности.
Полтора часа пришлось принести в жертву богу дорожного движения. Заодно выяснилось, что печка в машине плохо дует в ноги. Домой приехал уже в сумерках. Загнал Кота в кубло, привычно пошарил глазами.
Пыж на месте. Окно на пятом темное.
Ну… все правильно, с чего бы ей в праздники дома сидеть?
Да и… не очень-то и хотелось.
Все тлен и суета… суёт.
Зашел в квартиру, бросил сумку в прихожей, разделся, заглянул в холодильник.
М-да… Я и так-то никогда хомячьих запасов не делал, а перед Новым годом, зная, что уеду, и вовсе все подчистил.
Прислушался к себе и понял, что хочу жареного картофана. Хорошую такую сковородочку. И чтобы сыром сверху тертым посыпать. Но в ведре под раковиной тосковала одна-единственная картошина, вырастившая побеги, похожие на оленьи рога. Минут пять торговался с собой, убеждая, что можно заказать пиццу или сварить пельмени. Не прокатило. Организм уперся и требовал картохи.
Пришлось одеться и пойти в ближайший лабаз. Затарился так, что еле допер. Гуляй, рванина!
Подходя к парадной, остановился, чтобы вытащить из кармана ключи, и… да, снова задрал голову. Это что, рефлекс? Как у собачки Павлова?
А окно, между прочим, светилось.
Да черт с ней вообще. Наверняка ведь не одна. С чего вдруг расшатало-то?
Разозлился на себя, да так, что начистил картошки не на сковородочку, а на сковородищу. Пожарил, слопал половину, посмотрел на оставшуюся.
Может, позвонить?
Оля, приходи картошку жареную есть, а то мне одному не справиться.
Ты совсем, Женя, ку-ку, скажет. И будет права. Совсем. Точно.
Походил кругами по гостиной, спотыкаясь о коробки, подумал, что надо уже наконец все это разобрать и озаботиться нормальной мебелью, а то почти два месяца живу на каком-то складе. Кого сюда приглашать? Только что одноразовых баб из Тиндера. Нет уж, хватит.
Включил ноут, чтобы помониторить мебельные магазины, но завис уже на второй странице, таращась на широченный сексодром… представляя, чем на нем можно заняться. Хоть вдоль, хоть поперек.
Так, ну ладно. Она, может, и не откроет. Или откроет и скажет: извини, ты не вовремя. И пойду выбирать мебеля дальше.
Я специально даже не на лифте поехал. Чтобы собраться с духом. Сначала по коридору до самого конца и еще по боковому коридорчику. Через площадку с заваренным мусоропроводом, через лоджию. Потом два марша вниз по лестнице. И обратно в том же направлении – до ее квартиры.
Совершенно некстати вспомнил, как несколько дней назад уже стоял под дверью и слушал пьяное пение про женатых парней.
Звони давай!
Нажимая на кнопку, я понятия не имел, что скажу, если откроет. Поэтому когда открыла, не смог выжать из себя ничего, кроме куцего «привет».
- Привет, - Оля отступила назад, позволив войти.
За спиной клацнул замок. Я стоял и смотрел на нее. Это было как во сне – только зеркально, потому что пришел я, а не она. Ну и выглядела Оля вовсе не так феерично. Синие треники с вытянутыми коленками, футболка, словно отбитая в схватке с бомжом, и толстые шерстяные носки. И воронье гнездо на голове.
- Ты извини, что я так… поздравил. За городом был, там связи нет. Вообще. И вдруг появилась. Отправил быстро рассылку, пока не исчезла. И твое сообщение успел прочитать. Спасибо. Хотел написать, а уже все… пропало…
Она слушала, опустив глаза, а уголки губ чуть подрагивали, как будто с трудом сдерживала улыбку.
Оля! Ну скажи уже что-нибудь. Например, «проходи». Или «выметайся». Так и будем в прихожей стоять?
Она посмотрела на меня – и крыша улетела в дальние края. Я окунулся в сон. Шагнул к ней, умирая от ужаса и от восторга. Как будто в первый раз. В самый первый.
Ее волосы, текущие между пальцами – я помнил это ощущение. И взгляд из-под ресниц. Только щека была не прохладной с мороза, а теплой, бархатистой. А вот пахло от нее, наоборот, чем-то легким и свежим, как иней.
Наклонившись, я коснулся ее губ, умоляя мироздание, чтобы на этот раз меня никто не разбудил. Чтобы этот сон продолжался вечно…
- Да иди ты на хрен!
Рука, которая только что взлетела на мое плечо, с силой уперлась в него, отталкивая. Я замер, тупо хлопая глазами, и даже не сопротивлялся, когда Оля, открыв дверь, вытолкала меня на площадку. Издевательски лязгнул замок, погасла искра глазка…
Б…, это вот что такое сейчас было?!
- Оль, а что так резко-то? – спросил я, проведя пальцами по губам. И даже не рассчитывая на ответ – скорее, озвучивая свое недоумение.
Но она ответила. Приглушенный дверью голос взлетел высоко и сорвался:
- Иди баб своих облизывай!
На пару секунд я подвис, не представляя, что делать дальше. Сказать: «ну и хрен с тобой, дура»? Звонить в дверь, пока не откроет, пытаться как-то прояснить ситуацию?
Хотя что тут прояснять? Сначала к Оле притащилась Лиза, потом она видела меня с этой… Алисой? Нет, Полиной. И если б только видела! Или уже потом была Лиза? События последнего месяца смешались у меня в голове в такой винегрет, что я с трудом мог восстановить хронологию. Впрочем, неважно, в каком порядке все происходило, главное – выводы она сделала. И мне трудно было ее в этом винить. Я бы на ее месте…
На ее месте? А в Тиндере я чей профиль лайкнул? И в кафе с прилизанным блондином кого видел? А четыре дня назад кого домой приволок какой-то хрен с горы, причем в состоянии полного нестояния?
Так что не надо тут из себя изображать святую праведницу, Оля. Я бы тоже мог кое-что сказать в ответ. Но, наверно, ни к чему.
Лифт распахнул двери, выплюнул тетку с сумками, покосившуюся на меня с подозрением. Ну что ж, так тому и быть. Зашел, поехал наверх. Дома на кухне покосился на сковороду с остатками картошки.
Может, надо было с собой взять?
Привет, Оля, с Новым годом, я тебе картошечки принес.
Сытый человек, во-первых, добрее, во-вторых, ленивее. Да и неудобно как-то посылать на юга того, кто тебя накормил. Впрочем, это мне было бы неудобно, а вот как ей – еще вопрос.
Под эти мысли я незаметно, по брусочку, сточил всю картошку. Сытость добрее меня не сделала, но немного успокоила. К тому же углеводы включили соображалку.
Что там я на ее месте? Вот лежу себе на диване, футбол смотрю, пивко потягиваю. И вдруг звонок в дверь. А за дверью Оля. А мне она на хер не всралась. Что я сделаю? Да, наверно, и открывать не буду. Или, может, открою и поинтересуюсь, какого хрена ей надо. Ну, не так, конечно, вежливо спрошу, но даже на порог не пущу. И уж точно не буду лыбиться, если вздумает меня лапать.
Так, а допустим, мне захотелось Олю немного подинамить. Ну вот из злой вредности. Я же человек не злопамятный, отомщу – и сразу забуду. Тогда я, может, и позволю ей себя маленько погладить и даже, может, потом за дверь выставлю, но уж точно не буду голосить, как истеричка, и отправлять лизаться с ее мужиками.
