этого притяжения куда сильнее той, что удерживает единственный спутник Земли на её орбите.
Я хочу его. Но не так как Эвана. Я больна им. Отравлена. Контужена. Пожалуйста, лучше бросьте меня в аквариум к чёртовым ядовитым ежам, это легче, чем ощущать его так близко, но знать, что он принадлежит всем.
– Ева. Моя… Ева, – шепчет он, закрыв глаза. И всё же прижимается губами к виску.
– Твоя… девятнадцатая Ева, Адам, – остужаю я его, заставляя отпрянуть. – Можешь даже звать меня просто Девятнадцатая.
– А если всё не так? – приподнимает он моё лицо за подбородок. – Если ты та самая? Единственная. Первая.
– Да хоть двадцатая. Не важно, – упрямо качаю я головой. – Это – игра. И пусть она будет по правилам. Хорошо?
– Да, – кивает он и вдруг улыбается, но словно чему-то своему. – Она будет по правилам. Не смею тебя больше задерживать.
Я киваю. И он даже лично открывает мне дверь кабинета, чтобы проводить. Я даже почти выхожу.
Только меня останавливают его руки. И его губы, что, лаская, касаются моих. И не он, я впиваюсь в них с таким напором, что мне позавидовали бы все водонапорные башни мира.
Дверь с силой захлопывается. Он прижимает меня к ней спиной. Но мне и этого мало.
Подчиняясь его рукам, что приподнимают меня за бёдра, я обхватываю его ногами.
Подчиняясь его притяжению, которому я больше не в силах сопротивляться, я обнимаю его за шею.
Подчиняясь его губам, из моей груди вырывается не вздох, стон.
«Кажется, я люблю тебя, Адам. А значит, я не единственная. Я как все. Потому что безнадёжно, безумно, отчаянно, безрассудно тебя люблю».
– Прости, – шепчет он, вдавливая меня в свою ширинку.
И я чувствую, как толчками сокращается, дёргается его плоть, когда он стонет, уткнувшись в мою шею.
– Думай что хочешь, но я не отдам тебя никому. Никогда. Ни за что, – тяжело дышит он.
И я, кажется, только что испытала свой первый в жизни настоящий оргазм. Нет, не из-за его подрагивающего за несколькими слоями ткани в моей промежности члена. Из-за его слов.
– Не торопись с громкими заявлениями, – разрываю я его благодарный, затяжной, самозабвенный поцелуй.
– Каким бы плохим я тебе ни казался. Дай мне шанс, – ставит он меня на пол и прижимая всем телом к стене, упирается лбом в дверь.
– Разве не за этим я здесь? – одёргиваю я платье, слегка отодвигая его от себя.
– Я не знаю зачем ты здесь, – скользит по моей щеке большим пальцем. – Но точно знаю, что умру без тебя.
Он целует палец, что только что касался моего лица, не сводя с меня глаз. А потом скрестив руки на груди, обнимает себя, словно ему холодно, и отступает, позволив мне открыть дверь.
– Всё будет строго по правилам, Ева, – улыбается он, провожая меня глазами. – Я обещаю.
«Если бы только я могла пообещать тебе то же самое, Адам», – прижимаюсь я затылком к двери, за которой он остался.
И невыносимо хочу повернуть время вспять, чтобы не предлагать ничего Эвану. Или чтобы он сказал мне «Нет». Но на это, кажется, у меня даже меньше шансов.
Глава 21. Адам
А-а-а-а-а! Убейте меня!
Последний раз я кончал в штаны, наверно, лет в четырнадцать. Но, если тогда мне было невыносимо стыдно, то сейчас я не просто счастлив, я безумно, адски, буйно-помешано счастлив. От одного её запаха. От запаха крови, что я почувствовал между её ног, я готов был порвать её как дикий зверь, но всего лишь испачкал своё бельё.
«И это божественно!» – второй раз за день стою я под душем, сжимая в кулаке подрагивающий член.
Надо спросить Рене у кого там из участниц сегодня месячные. Никогда меня это так не заводило. Но сегодня какой-то чудовищно прекрасный день. Пусть же и Эван запомнит его надолго.
«Дорогие извращенцы! Только сегодня и только для вас Эван Макгрегор трахнет сучку с течкой. И не знаю, как ему, а вам точно понравится», – отхлёбываю я шампанское прямо из бутылки.
После «секса втроём» это едва ли не самая популярная заявка, которую я категорически отказался выполнять. Но Эван так настаивал. Вот пусть сам и работает свою ублюдочную работу.
«Пусть всё будет по правилам? – стоит у меня в ушах Евин вопрос. – Неужели именно об этом она и попросила Эвана?» – не могу я сдержать улыбку, возвращаясь на свою половину особняка.
А этот чёртов интриган всю душу мне вынул, говоря загадками. А она всего лишь попросила следовать правилам. Вот за это пусть сегодня и отдувается.
– Кармен? – застываю я, увидев женщину, сидящую прямо на ступеньках крыльца, что ведут из сада перед домом, в помещения, что отведены для работы съёмочной команды и офисы.
– Извини, – вытирает она опухшие от слёз глаза. – Но мне больше некуда пойти. А тебя он послушает.
– Сомневаюсь, – качаю я головой, выкидывая в урну пустую бутылку, но всё же приглашаю её с собой.
И плотно закрываю двери кабинета, отправив Рене, что дожидалась меня там, за Валери, ну и за сведениями о менструальных циклах участниц шоу заодно.
– Я знаю, что координатором Эван меня не оставит, – садится Кармен и, пока я наливаю ей бурбон, шмыгая носом, рассказывает, что денег ей тоже не заплатят. – Рене предложили оклад выше, чем был у меня, и она неплохо справляется. А я нарушила именно тот пункт договора, за который увольняют без оплаты.
– Зачем же ты согласилась на секс с ним? – тяжело вздохнув, вручаю я ей стакан с потрескивающим льдом.
– Адам, – она делает глоток, морщится, но, выдохнув ещё раз, допивает до дна. – Если бы это было первый раз, – хрипит она севшим от крепости алкоголя голосом.
– То есть? – присаживаюсь я рядом с ней на стол.
– Ты слышал, – вздыхает она. Точнее пытается набрать полную грудь воздуха, но получается у неё это неровно, рывками. – Я тебе даже цифры точной не назову сколько
