Страсть принца - Карина Волк

Ар­ман берёт мою ру­ку, под­но­сит к гу­бам и це­лу­ет.

Джент­ль­ме­на из се­бя изо­бра­жа­ет, за­чем иг­ра­ет роль бла­го­род­но­го прин­ца, мне из­вест­но, что это фаль­ши­во. Знаю, как ни­кто дру­гой, что он вар­вар, из­верг и са­дист, бо­юсь его, слов­но он страш­ный зверь. Внеш­нее кра­си­вый, бла­го­род­ный муж­чи­на, а внут­ри жес­то­кое су­ще­ст­во, лишённое ми­ло­сер­дия, ду­ши и серд­ца.

Ар­ман берёт ме­ня за ру­ку, и мы от­прав­ля­ем­ся по ал­лее в сто­ро­ну са­да. Со сто­ро­ны, ка­жет­ся, что двое влюб­лён­ных гу­ля­ют, взяв­шись за ру­ки. Но ес­ли при­смот­реть­ся в ли­ца, так на­зы­вае­мой влюб­лён­ной па­ры, все пред­по­ло­же­ния о сча­ст­ли­вых влюб­лён­ных рас­сеи­ва­ют­ся. Ли­цо Ар­ма­на, хо­лод­ное, его кра­со­та не гре­ет, гла­за чёр­ные как ночь, в них мож­но за­блу­дить­ся, нет ни на­мё­ка на лу­чик солн­ца в кон­це чёр­ной безд­ны, да и кон­ца безд­ны нет, она бес­ко­неч­на, а зна­чит и на­де­ж­да от­сут­ст­ву­ет, что ко­гда - ни­будь гла­за Ар­ма­на бу­дут све­тить­ся, да­ря те­п­ло и неж­ность. Гла­за – это зер­ка­ло ду­ши, так его ду­ша чёр­ная . На моём ли­це по­тух­ший взгляд, лишённый све­та. В от­ли­чие от Ар­ма­на, они све­ти­лись, да­же ис­кор­ки ки­да­ли, но муж­чи­на убил свет, по­гру­зил ду­шу в безд­ну. Его чер­но­та по­гло­ти­ла ме­ня. Под­во­дя, итог, мож­но с уве­рен­но­стью ска­зать, мы не влюб­лён­ная па­ра, наш тан­дем име­ну­ет­ся па­лач – жерт­ва. Но это по­ка, ско­ро, все из­ме­нит­ся и из жерт­вы я ста­ну па­ла­чом, а он из па­ла­ча, пре­вра­тит­ся в осу­ж­дён­но­го, при­го­во­рён­но­го к каз­ни.

Под­хо­дим к са­ду, от­кры­ва­ет­ся чу­дес­ный вид, это ме­сто дей­ст­ви­тель­но ве­ли­ко­леп­но. Как за­кол­до­ван­ное, оно ка­жет­ся не­ре­аль­ным. Де­ре­вья ка­ча­ют­ся от вет­ра и соз­да­ёт­ся впе­чат­ле­ние, что они при­вет­ст­ву­ют гос­тей. Цве­ты, скром­но, рас­по­ла­га­ют­ся на клум­бах, при­вле­кая вни­ма­ние сво­им раз­но­об­ра­зи­ем и кра­со­той.

– Я не очень раз­би­ра­юсь в сор­тах цве­тов, их ви­дах, – как буд­то- бы оп­рав­ды­ва­ясь, го­во­рит Ар­ман и под­хо­дит к бе­лым ро­зам. При­са­жи­ва­ет­ся на кор­точ­ки и вды­ха­ет за­пах.

– Лю­ди, сры­вая этот цве­ток, на­сла­ж­да­ют­ся ими лишь не­сколь­ко дней, за­тем ос­тав­ля­ют уви­дать, – пе­чаль­но кон­ста­ти­ру­ет, факт жиз­ни Ар­ман.  Я же, мак­си­маль­но ста­ра­юсь про­длить их жизнь, по­сто­ян­ным ухо­дом. Но не все­гда спо­со­бен убе­речь, у нас тро­пи­че­ский кли­мат, бы­ва­ют до­ж­ди и силь­ный ве­тер. Ро­зы, не­сколь­ко раз, стра­да­ли от ано­ма­лий, но это не зна­чит, что в этом есть моя ви­на. Та­ко­ва при­ро­да, жизнь.

– Ар­ман, – на­би­ра­юсь храб­ро­сти и под­хо­жу к муж­чи­не, – твоя ви­на со­сто­ит в не­пре­ду­смот­ри­тель­но­сти, ты не рас­счи­тал си­лу при­род­ной сти­хии, по­след­ст­вия – ги­бель цве­тов.

Мы из­ла­га­лись ме­та­фо­ри­че­ски, но ка­ж­дый знал о чём речь. Спе­ци­аль­но не за­тра­ги­ва­ли ост­рые уг­лы, но хо­ди­ли по ост­рию но­жа, шаг впра­во шаг вле­во и ост­рие по­па­дёт в серд­це.

– Мыш­ка-ма­лыш­ка, в тво­их сло­вах, столь­ко на­ив­но­сти и дет­ской не­по­сред­ст­вен­но­сти, – муж­чи­на под­ни­ма­ет­ся, слов­но ска­ла и на­ви­са­ет на­до мной. – При­ро­да не­пред­ска­зуе­ма, че­ло­век не все­гда спо­со­бен её кон­тро­ли­ро­вать.

– А ин­стинк­ты, че­ло­век дол­жен кон­тро­ли­ро­вать, – не во­прос ут­вер­жде­ние, по­ни­маю, пе­ре­хо­жу грань, но, ос­та­но­вит­ся не мо­гу,– ес­ли че­ло­век не кон­тро­ли­ру­ет свои ин­стинк­ты, он пре­вра­ща­ет­ся в жи­вот­ное.

Ли­цо Ар­мана ис­ка­зи­лось, гри­ма­са жёстко­сти и зло­бы от­ра­зи­лась на нём, за­тем поя­ви­лась хо­лод­ная улыб­ка, – лю­ди, во мно­гом по­хо­жи на жи­вот­ных, кто-то на хищ­ных, кро­во­жад­ных ягуа­ров.

– А, кто- то на ма­лень­ких мы­шек, – съяз­ви­ла я. Кто-то хо­зя­ин жиз­ни, а кто-то веч­ный раб, – на­чи­наю воз­му­щать­ся, – но это не­пра­виль­но, так не­спра­вед­ли­во. Че­ло­ве­че­ский мир жи­вёт по за­ко­нам и пра­ви­лам, нель­зя срав­ни­вать лю­дей и жи­вот­ных, это не­со­пос­та­ви­мо.

Муж­чи­на неж­но мед­лен­но уби­ра­ет прядь во­лос с мое­го ли­ца, за­во­дя её за ухо, за­тем на­кло­ня­ет­ся и шеп­чет, как буд­то опа­са­ясь, что де­ре­вья ус­лы­шат, – де­воч­ка, ты ре­аль­но, же­ла­ешь фи­ло­соф­ст­во­вать о во­про­сах со­вмес­ти­мо­сти че­ло­ве­че­ско­го и жи­вот­но­го ми­ра?

– Этот во­прос не я под­ня­ла, – по­пы­та­лась от­стра­нить­ся от муж­чи­ны, но он креп­ко сжал мои ру­ки и бу­к­валь­но при­жал их к сво­ей гру­ди. – От­пус­ти,– про­пи­ща­ла, но муж­чи­на ос­та­вал­ся не­под­ви­жен, про­дол­жал гля­деть на ме­ня, как буд­то бы ис­кал от­ве­ты на во­про­сы в мо­их гла­зах. – Смот­ри,–  мыс­лен­но ду­ма­ла, – в мо­их гла­зах, толь­ко хо­лод­ная тьма. – Боль­но, – уже бо­лее гром­ко, зая­ви­ла я.

– Что, ты, Ма­ри­на, зна­ешь о бо­ли? – про­дол­жая свер­лить ме­ня гла­за­ми, спро­сил Ар­ман. – Ду­ма­ешь, то что с то­бой про­изош­ло, это боль. Вы­ну­ж­ден, те­бя огор­чить, это жизнь. Твой сек­су­аль­ный опыт не был силь­но при­ят­ным, но по­верь, бы­ва­ет и го­раз­до ху­же. С то­бой я был лас­ков и не­жен, лю­бил те­бя, так, что­бы мак­си­маль­но умень­шить боль и по­да­рить на­сла­ж­де­ние. Свои же­ла­ния сдер­жи­вал, хо­тя хо­тел боль­ше, силь­нее.

– Не­жен, – по­вто­ряю сло­ва муж­чи­ны, – ко­гда ты был не­жен? Сам се­бя ус­лышь, аб­сурд­ность слов осоз­най, неж­ное и лас­ко­вое из­на­си­ло­ва­ние, при­ят­ное на­си­лие, – на­чи­наю кри­чать.

Ли­це­ме­рие и ци­низм, это­го муж­чи­ны, вы­во­дят из се­бя. Ар­ман сме­ет ещё оп­рав­ды­вать свои дей­ст­вия, при­кры­ва­ясь неж­но­стью, да он ещё и по­стра­дал, удо­воль­ст­вия не по­лу­чил, сдер­жи­вал се­бя.

– Ви­дит, бог, не хо­тел те­бя тро­гать, же­лал толь­ко од­но­го, про­гу­лять­ся по са­ду и ве­че­ром по­ужи­нать, уст­ро­ить ро­ман­ти­че­ское сви­да­ние. Но, ты, де­воч­ка, ни­че­го это­го не за­слу­жи­ва­ешь. Не мо­жешь оце­нить мо­их бла­го­род­ных по­ры­вов, то­гда не ви­жу смыс­ла ста­рать­ся, за­чем те­рять вре­мя.

– Ар­ман, – дро­жа­щим го­ло­сом про­из­нес­ла, – по­жа­луй­ста, не на­до!

– Что, не на­до? -  па­ро­ди­ро­вал мой писк Ар­ман и силь­но встрях­нул. –Ты зна­ешь, что та­кое боль. Те­бе не при­вы­кать. А я по­ка­жу те­бе, что та­кое на­стоя­щее из­на­си­ло­ва­ние, не бу­ду сдер­жи­вать и кон­тро­ли­ро­вать се­бя, за­бу­ду о неж­но­сти. А по­том спро­шу, по­ни­ма­ешь ли ты те­перь раз­ни­цу ме­ж­ду из­на­си­ло­ва­ни­ем и тем, что бы­ло ме­ж­ду на­ми! На прак­ти­ке по­ка­жу, ка­ко­во это!

Не смог! Хо­тел! Же­лал! Не смог!

Гор­дость, са­мо­лю­бие, ко­то­рое де­воч­ка, по­сме­ла за­деть, кри­ча­ли: «на­ка­жи, сбей спесь…», но ра­зум воз­ра­жал: « …сло­ма­ешь…», а серд­це бо­лез­нен­но сжа­лось при ви­де ог­ром­ных го­лу­бых глаз, в ко­то­рых был страх. Эти гла­за, од­но­вре­мен­но за­во­ра­жи­ва­ли, сво­ей ис­крен­ность, без­дон­но­стью, но и зли­ли, так как име­на в них, кор­ме ужас­но­го стра­ха, при­сут­ст­во­ва­ла не­на­висть, лю­тая зло­ба.

Стою воз­ле ок­на, на­блю­даю за ноч­ным го­ро­дом, но не мо­гу пол­ной гру­дью вдох­нуть све­жий ноч­ной го­род, лёгкие до кон­ца на­пол­нить.

– Не мо­гу! Ды­шать без де­воч­ки, она нуж­на мне слов­но воз­дух, хо­чу вды­хать её за­пах, чув­ст­во­вать при­кос­но­ве­ние неж­ных рук, це­ло­вать и лас­кать бе­лую, поч­ти про­зрач­ную ко­жу.

За­кры­ваю гла­за, вспо­ми­наю ночь, ко­гда мы бы­ли с ней еди­ны. Ма­ня­щее и не­вин­ное те­ло Ма­ри­ны, пол­ные гу­бы, ко­то­рые я це­ло­вал, кра­си­вая, ма­лень­кая грудь, по­хо­жая на два со­зрев­ших пер­си­ка, ко­то­рые так и хо­чет­ся, над­ку­сить, неж­ная и уз­кая плоть, по вку­су как слад­кая со­зрев­шая клуб­ни­ка. Так и ма­нит со­рвать яго­ду!

Гром­ко