выдыхаю, упираюсь лбом в холодное стекло, но особо остынь не получается, кажется тело охватило пламя огня, при прикосновении с холодным предметом, пар пойдёт. В мозгу пульсируют слова, – как я посмел. Ягодку сорвать. Нет, не сорвал, украл. Понимаю, что сейчас необходимо расслабится, выпустить пар, остудить тело.
– Кетрин, – мелькает мысль, которую сразу гоню прочь, – шлюха даст физическое удовлетворение, но усилит моральные страдания. – Да, и должен признаться, хотя бы самому себе, после моей мышки- малышки, другие бабы не вызывают должного эффекта. Конечно, я здоровый мужик, и при виде сексуальной давалки, готовой удовлетворить все твои желания, член реагирует, но это только физиология тела. Погруженный раздумья, спускаюсь в гостиную, стаканчик шотландского виски, поможет расслабить тело, но не успокоит душу, это факт.
– Аравин, брат, что ты здесь делаешь? – удивление выразилось на моём лице, при виде брата, который сидел на диване, широко расставив ноги, облокотившись на спинку дивана и пил, в полном одиночестве, коньяк. На столе стояла бутылка открытого, уже полупустого коньяка и на тарелки, лежали пару долек лимона. – Понятно, – подумал я, – кто- то решил расслабится, но судя по виду, не особо получается.
– Арман, я прощение у неё попросил. Через себя перешагнул, гордость и мужское эго, засунул, ну ты понял куда, – не глядя на меня, проговорил брат. Его хмельной голос звучал опечаленно, говорил он медленно, и не особо внятно, но слова его можно было разобрать, в них было столько горечи, обиды, злобы, токсичности и вины.
– Все, понимаешь, для неё: бабки, курорты, драгоценности, тачки, всё – хрипел брат, наливая очередную рюмку.
Подошёл к Аравину помог налить рюмку коньяка, заодно налил себе и выпил залпом,– что- то делаем не правильно! Банально, но факт. Не каждую женщину, можно за бабло купить. Да, мы бы и не выбрали в жены продажных баб. Подхожу ближе к брату и сажусь на диван, хлопаю по-мужски по плечу, – женщина это не ботинок, который поносил и выбросил, она корона, на голове, её беречь надо. Наши женщины, вообще, из хрусталя, из хрупкого кристалла, вид божественный, но холодный, безжизненный, как любой драгоценный камень. А знаешь, в чём ирония жизнь? – спрашиваю я.
Брат смотрит на меня затуманенным, опьяневшим взглядом, – в том, что я сам разрушил своё счастье, разбил хрусталь, превратил её сердце в камень.
Одобрительно киваю на ответ Аравина.
– И что, теперь, отпустить мою девочку, в свободное плаванье? Позволить, чтобы какой –нибудь кабель, ей по юбку залез. Убью! И кабеля, и сучку! – ревность взыграла в крови Аравина, которая в разы усилилась под воздействием алкоголя, что было и понятно, в одно рыло почти целую бутылку оприходовал.
– Брат, надо не убивать, а завоёвывать, помнишь, один мудрый брат, так сказал, – улыбаясь, процитировал слова Аравина, – любить нельзя заставить, её можно только заслужить. Поговори с Кларой, объясни причины твоей измены.
– Сума сошёл, что могу объяснить жене. Что залез на другую бабу, так как, захотелось новых ощущений. Надоел спартанский секс, под одеялом и с выключенным светом, – возмущался Аравин. А здесь такой подарок, рыжеволосая бестия, готовая на все, не отходя от рабочего стола. Жёстко, грязно, пошло, б…ь, да раком нагнул и в…л, да так, что ноги свети не могла. Если бы, с женой так поступил, она бы возненавидела меня, презирала, да вообще психологическую травму ей бы нанёс. Она нежный цветочек, как ты сказал, хрусталик.
Брат, на мести бабы рыжеволосой, Клару, представлял? – спросил я.
– Да, Клару, признается, но именно жену и представлял, в качестве развратной девки, – с улыбкой и печалью в голосе, сказал Аравин.
– Вот, тебе, мой дружеский совет, поговори с Кларой. Объясни ситуацию. Уверен, что женщина страшную обиду затаила на тебя из-за того, что считает, что ты её разлюбил. Она измену как страшное предательство воспринимает. Это для тебя, просто жёсткий т..х с рыжей шалавой. Клара же, считает, что ты душу и сердце вкладываешь в своих любовниц, даришь эмоциональное тепло, а не банальную физическую разрядку.
– Да, посмотрю, – немного протрезвев, говорит брат, ты у нас психолог. – Чего, тогда сам, столько дров наломал? – Аравин внимательно смотрит в мои глаза и ожидает ответа.
– У нас с тобой разные ситуации, в этом ты был прав. Клара тебя любит, а значит у вас есть надежда на счастье, Марина меня ненавидит, а это значит впереди у нас только несчастье.
– Удивлена, – говорит женщина. Внимательно смотрит на меня и лукаво улыбается, но при этом взгляд, наполнен добротой и нежностью.
– Клара, – выдавливаю из себя слова, – ничего не понимаю? Что-то случилось? – удивлённо смотрю в сторону моей спасительницы.
– Нет, не переживай! Просто Аравин позволил, – шумно выдыхает, – вообще позволил встретиться с тобой. У тебя здесь нет ни подруг, ни друзей, можно сказать, одиночество души. Людей вокруг много, но все далёкие, неродные, даже поговорить не с кем.
– Клара, ты решила поговорить со мной по душам, подхожу максимально близко к женщине и заглядываю в глаза. Чем вызван такой порыв? – поднимаю голову и пристально смотрю на Клару, от меня не укрывается чувство неловкости и стыда, которые промелькнули на её лице. Словно, не справившись с моим проницательным взглядом, Клара отходит от меня и отворачивается к окну, ломая руки. Это жест символизирует растерянность, даже нервность.
Затем девушка разворачивается ко мне на её лице нет тени сомнения, растерянности, облачилась в маску лицемерия и притворства, подходит ко мне нежно берёт за руку, пытаясь расположить к себе, – ну, что за абсурдные намёки, девочка! Я та самая добрая волшебница, которая попыталась тебя спасти, да неудачно, но порыв мой был благороден. К тому же за свой поступок была наказана, – слова вызвали в душе чувство стыда, действительно по моей вине эта женщина пострадала. Она поступила смело, решив помочь бедной девушки, но почему, кроме благодарности, Клара сейчас вызывает чувство фальшивости, не могу поверить в её искренность.
– Клара, прости меня! Неделя не задалась, было сложно, особенно эмоционально, – решила принять правила игры моей доброй волшебницы, также облачившись в маску лицемерия и фальши. Поиграю в гостеприимную хозяйку, глядишь, выдаст свои истинные интересы, почему-то на сердце становится больно, от мысли, что Клара не очень порядочно себя ведёт, да и вообще скрывает свои чувства и
