Тамара Петровна известный циник. Не дай Бог попасть на ее дежурство. До двадцать восьмой недели у неё со всеми разговор короткий. Но, в целом, ее политику сложно назвать негуманной…
— Там ещё девочка такая, — мнётся медсестра, — с претензией. Простые так себя не ведут. Вот я и решила позвать…
— Всегда надо звать, — тихо рычит главврач и оборачивается ко мне, — вот видите, — Екатерина Максимовна, с кем приходится работать.
Всей компанией мы буквально заваливаемся в кабинет УЗИ. Будущие мамочки в коридоре начинают тихо и испуганно перешептываться.
— Ну что тут у нас, — подходит к узистке Казбек Витальевич, — какой срок? Что насмотрели?
— Плод живой, но сильная гипоксия, — отвечает ему женщина, — взвеси в водах, у ребёнка увеличены почки, селезёнка. Легкие, конечно, незрелые…
Я уже слушаю в пол уха.
— Карту мне! Быстро, — требую у медсестры.
Мне хватает одной графы, чтобы понять ситуацию, но язык прирастает к небу, не желая говорить. Потому что следующей информацией, которую я вижу в карте, идёт фамилия имя отчество пациентки.
Крылова Людмила Александровна…
— У пациентки отрицательный резус-фактор? Почему в карте нету информации о резусе ребёнка и отца? — Хриплю и делаю несколько шагов вперёд, чтобы видеть кушетку, на которой лежит любовница моего бывшего мужа. К которой у меня есть теперь ещё один очень важный вопрос, кроме озвученных вслух. Откуда резус-конфликт, если мой муж тоже отрицательный?
— Людмила Александровна, вас направляли на дополнительные исследования? Почему не была назначена терапия?
— Резус конфликт. — Хмурится главврач и повышает голос. — Пациентку в патологию, Епифанцеву ко мне. Быстро! Разгоню вас всех к чертой матери… Екатерина Максимовна, вы за мной. Без нас разберутся дальше.
Мы выходим из кабинета УЗИ. Чувствуя, что мне очень надо подышать воздухом, отстаю от главврача и сворачиваю в фойе. Закидываю девочкам в регистратуру халат, распахиваю дверь и нос к носу сталкиваюсь со своим бывшим.
— Здравствуй… — вростаю я ногами в дверной проем.
— Здравствуй, Катя, — опускает он глаза в пол. — Извини, я спешу… — жмётся к стене.
Какой-то пыльный. Или серый. Или помятый…
— Да, конечно, — отхожу я в сторону. — Как мама?
— Мама? — Спешно ныряет он в освободившийся проем. — Мама хорошо. Хорошо…
И все это не поднимая глаз.
Гашу в себе порыв догнать его, рассказать правду и избавить от мук выбора, которому, кажется, он уже совершенно не рад. Вдруг все-таки вскипает во мне что-то женское и обиженное. Каждый сделал свой выбор. И это правда…
Все-таки дохожу до парапета на крыльце и делаю глубокий вдох. А Боженька, на которого я так в шутку уповала, и правда справедлив.
Я очень благодарна за то, что имею, а за то, что не имею, ещё больше!
— Катюш, ты чего здесь стоишь? — Слышу за спиной голос Тимура и оборачиваюсь.
Он смотрит на меня со строгим беспокойством.
— Тебя обижали снова? А я ведь предлагал забрать документы без тебя!
— Нет, нет, — опомнившись, машу руками, — наоборот. Мне работать предложили. Должность заведующей. Два дежурства в неделю. Но я, наверное, откажусь. Кто будет с Демьяном? Он полностью на молоко перешёл. Что ты думаешь?
О случившейся встрече решаю умолчать…
— Соглашайся, — неожиданно решительно говорит Тимур. — Я считаю, что нельзя уходить, когда получаешь, наконец, заслуженное.
— Но как же… — теряюсь. — Это молоко придется сцеживать. Няню искать…
— Мы с Лялей поговорим, с мамой твоей или действительно найдём няню. Считаю, что нету никакой проблемы.
— Ты правда так думаешь? — Смотрю на него с надеждой, но пока ещё внутренне мечусь.
— Конечно… — кладёт мне ладонь на плечо Тимур. — Ты же не пленница. Должна иметь жизнь помимо дома. Если только хочешь!
— Хочу, — сдаюсь и закусываю губу. — Скучала я…
— Ну вот и славно, — кивает Тимур. — Ты закончила? Мы можем ехать?
— А как ты тут оказался? — Наконец, прихожу я в себя.
— Волновался, — ухмыляется мой идеальный мужчина. — Ну дернуло что-то. Думаю, дай приеду на всякий. К тому же, — он делает страшные глаза, — если твоя мама не перестанет готовить, то я лопну. Я за выходные поправился на четыре килограмма. Все рубашки в натяг.
— Носи футболки, — хихикаю и подтверждаю. — Мама так выражает любовь. Я предупреждала. Потерпи, она сегодня уезжает и приедет только на свадьбу.
— Ну все, — Тимур чмокает меня в губы и нос. — Беги, решай свои дела. Я тебя на парковке подожду.
— Тимур, но я же за платьем собиралась… Ляля меня ждёт.
— Я просто отвезу, — давяще повторяет он.
— Хорошо…
В отделе кадров подписываю новый пакет документов, забегаю к главврачу обговорить расписание и… ну вот убейте меня! Заглядываю в патологию к Тамаре Петровне.
— О, Кисилева, — почти радуется она мне своим прокуренным голосом, — вот мне как эту доходягу подсунули, я сразу поняла, что ты вернулась. Не зря ты мне ещё в институте не нравилась. Ты вообще хоть понимаешь, что отделение то не резиновое. Что мы вот из-за таких дур, может быть, сейчас кому-то ещё капельницу не поставим…
— Ну не придумывайте, Тамара Петровна, капельниц у нас с избытком, — улыбаюсь я ей. — И я тоже очень рада вас видеть.
— Восстановили? — Понижает она голос.
— Угу, — киваю, — до исполняющей обязанности заведующей отделением. На пол ставки.
— Ты? Ну нет! — Театрально взмахивает она руками. — Нет! Даже поздравлять не буду! Завтра уволюсь! Ладно… — переключается она с шутливого тона и смотрит на часы. — Пошла я на обход. Ты, поди, за эту истеричную узнать пришла.
— Да, — киваю.
— Обкололи ее, все как положено. Но не обессудь… Спасать не стану, если рожать пойдёт. Там такой букет проблем… ещё и весит плод грамм четыреста.
— Спасибо, — вздыхаю.
Пока спускаюсь вниз, ловлю себя на ощущении, что все-таки желаю людям, оставшимся в моем прошлом, добра. Чтобы, как говорится, жили, были заняты и меня не вспоминали.
Залезаю в машину к Тимуру, зарываюсь носом в его плечо, делаю глубокий вдох родного запаха и успокаиваюсь окончательно.
— Ну поехали? — Спрашивает он.
— Да, — киваю и пристёгиваюсь.
В будний день торговые центры немноголюдны. Мы специально выбрали с Лялей для нашего важного дела именно понедельник.
— Все! — Сдаюсь я на десятом платье. — Больше не могу мерить. Меня уже от корсетов тошнит. Да и что я? Девственница непорочная фату на голове таскать?!
— Ну так же красиво, — сияет глазами Ляля. Цыганская ее душа. — Ты посмотри как расшита юбка, переливается. Да ты просто королева! У тебя же не было свадьбы? — Прищуривается, будто знает ответ.
— Не было, — пожимаю плечами. — Мы ремонт делали. Так нам с первым мужем практичнее казалось.
— Вот! А у женщины должна быть одна шикарная свадьба. Мам Роза там тебе уже золото готовит.
— Какое золото? О, Господи… — издаю я стон.
Штора примерочной отодвигается.
— Вот… — вываливает на крючки новую партию платьев менедино магазина. — Как просили. Здесь все без дополнительных юбок и корсетов. Только вшитые лифы и подкладка.
— Мамочки…
Ещё через час мы все-таки находим именно «то самое», идеальное платье и едем домой.
Конечно, мама не отпускает без ужина никого. Ни Лялю, ни Рината.
— Роза уже обижается, что я возвращаюсь от вас и не ем, — шепчет мне на ухо подруга. — А муж так вообще рычит.
— Прости, пожалуйста, — развожу руками. — Давай быстренько. И беги.
Отправляю в рот порцию овощного рагу и понимаю, что мне дурно. Прям по — настоящему. Ещё чуть-чуть и…
Срываюсь с места, зажимая ладонью рот и бегу к унитазу. Падаю возле него на колени.
Ой, мамочки… Ой… Бррр… Передергиваю плечами. Это что же сожрать надо было?! Пытаюсь вспомнить.
За мной в туалет, конечно, прибегает целая группа поддержки. Мама, которая клянётся, что совсем чуть-чуть масла сливочного положила помимо растительного. Ну для вкуса же. Тимур тащит бумажные полотенца, задаёт тысячу вопросов о самочувствии в секунду и уже готов вызывать скорую. И Ляля, которая подхватывает мои волосы на макушку и так тихо-тихо интересуется.
