протяжный стон Захара не реагирую, так мне сейчас уютно рядом с милой и доброй птичкой. Это я не умею ценить то, что имею. Не знаю, как это – сострадать и помогать людям, которые попали в беду. А Настя…
Только сейчас понимаю, почему мой брат обратил внимание именно на нее. Почему именно с ней он так счастлив. Слава Богу, птичка оказалась не злопамятной и поверила моему брату, а не Вике. И от этого на душе становится тошно вдвойне – не могу смотреть Насте в глаза после своей подлости. Как же я противна себе сейчас!
– Лера, не плачь, – девушка продолжает меня гладить по спине, повторяя одну и ту же фразу, а я постепенно успокаиваюсь в ее объятиях. Так хорошо и спокойно мне давно не было, и слова потоком льются из меня, точно на исповеди.
Мне почему-то кажется, что Настя не осудит, когда я поведаю ей о своих переживаниях – встреча с мужчиной моей мечты, мое разбитое сердце, а после зависть при виде счастливых брата и его девушки.
– Прикинь, он мне сказал, что я фальшивка, – спустя время я даже могу усмехаться, правда, с нотками горечи в голосе. – Очень красивая, умная и стильная, но насквозь фальшивая и не настоящая. А ему нужна другая женщина, – делаю паузу и хлюпаю носом, глядя Насте прямо в глаза. – Которая умеет любить. А я что, Настен, не умею?
– Умеешь, конечно, – голос моей собеседницы звучит бодро, что придает мне сил. – Это он дурак, что не рассмотрел тебя по-настоящему.
Как же хочется, чтобы это было так, но…
– Он практически идеальный, по крайней мере, в моем понимании, – тяжело вздыхаю и снова шмыгаю носом, уже окончательно успокоившись. – Зачем он так больно мне сделал? Я, конечно, понимаю, что мне далеко до женщины его мечты, но ведь мог бы деликатнее со мной поступить.
– Надо было в глаз ему дать, – слышится голос Захара, который со стаканом воды в руке заходит в комнату, а я снова при виде брата начинаю выть, вспоминая нашу последнюю встречу с Дамиром. Больно до сих пор, как бы я не хорохорилась и не пыталась скрыть свои переживания за маской безразличной стервы.
Настя стреляет в Захара глазами с упреком во взгляде, а тот лишь пожимает плечами в ответ.
– Я бы так и сделал на ее месте, – подает мне стакан с водой, усаживаясь на корточки. – Лера, завязывай сопли развозить. Ну, что ты, в самом-то деле, устроила тут конец света? Ушел один – придет другой, нашла проблему, – усмехается, а я, наоборот, начинаю еще громче рыдать, и Настя в очередной раз посылает Захару взгляд с упреком, чтобы заткнулся. – А что я такого сказал? – шепчет своей любимой на ухо, однако милая блондинка не слушает, переключаясь снова на меня.
А я вновь не сдерживаю эмоций – возможно, именно сейчас мне надо выплакаться и выговориться, чтобы больше не держать это в душе. А так же отвлечься – на пустую болтовню о детстве и юности Захара, наших с ним чудачествах и массе других положительных моментов из нашей с братом жизни.
И к концу второго часа, на протяжении которого мы выпили тонну чая и кофе, я, наконец-то, расслабляюсь, начинаю дышать полной грудью, а ведь совсем недавно даже и вздохнуть не могла, не испытав невыносимой боли в сердце. По крайней мере, сейчас я вместе с птичкой смеюсь над фырканьем Захара, его возмущением по поводу бабских секретов, а так же желанием треснуть меня чем-нибудь тяжелым по голове.
Чтобы не выдавала его Настёне раньше времени, какой же он несдержанный!
И как я не хочу их отпускать. Особенно птичку. Может, и вправду, она сейчас искренна со мной и желает наладить отношения? Как и я в ответ.
– Настена, точно не сердишься больше? – спрашиваю с замиранием сердца, в глубине души боясь услышать, что не простила. Мой братишка лишь тяжко вздыхает, и уже восьмой раз стреляет в меня глазами, намекая, чтобы я наконец-то их отпустила.
– Точно, – смеется птичка в ответ и целует меня в щеку.
– Тогда в выходные устроим шоппинг! – я подмигиваю Насте, а тычу пальцем в Захара. – С тебя кредитка!
– Лера! – фыркает девушка, однако мой братец ориентируется очень быстро:
– Не вопрос! – улыбается, при этом получая испепеляющий взгляд от птички. – Тогда мы пойдем – у нас еще планы, иначе в выходные, девочки, останетесь без обновок.
Становится грустно, но я прекрасно понимаю – нельзя быть такой эгоисткой. У нас еще будет достаточно времени, чтобы познакомиться поближе и подружиться.
Я только сейчас в полной мере осознала, насколько ранее была слепой. Как такой светлый человек может быть охотницей за деньгами? Сегодня, пообщавшись с ней, я поняла – мне нравится Настя, даже очень. Надеюсь, она все-таки простит мои прошлые грехи.
Однако вопрос, как мне жить дальше, до сих пор без ответа. Но сейчас я твердо уверена – надо что-то менять в своей непутевой жизни. Как там говорил Дамир, копейки не заработала? Придется исправлять сей прискорбный факт. По крайней мере, попробовать.
Если получилось у Насти, Захара и у части остальных моих знакомых, то почему не могу это сделать я? Валерия Гончарова так просто не сдастся и не позволит больше себя унижать каким-то прохвостам.
Раз уж решила начать новую жизнь, придется идти до конца. Иначе я сама себя уважать перестану, что уж говорить об окружающих.
Ладно, Мистер Совершенство – я докажу, что ты очень сильно заблуждался на мой счет. Но главное – я хочу доказать себе, что сама, без папы и его денег чего-то стóю в этой жизни.
И больше ни один мужчина не сможет меня этим упрекнуть.
– Пап, можно? – спрашиваю нерешительно, просовывая голову в дверную щель после того, как постучала и услышала громкое «войдите». Отец отрывается от чтения бумаг и смотрит на меня с улыбкой одобрения.
От которой становится тепло на душе.
– Боже, какая ты у нас красавица! – восхищается после стандартного поцелуя в щечку, рассматривая меня с ног до головы.
– Ой, папа, ты как всегда преувеличиваешь, – машу рукой в ответ. – Три дня назад виделись, и я за это время не успела кардинально измениться, – фыркаю, однако тут же себя осекаю. Опять взялась за старое! Ведь дала себе слово, что завязываю со стервозностью – пора следить за своими словами.
И начинать надо с близких, может, человек просто хотел поднять мне настроение?
– Но за комплимент спасибо, – тут же нахожусь с ответом, даря отцу улыбку, полную тепла. Присаживаюсь на отодвинутый стул, а
