Диана сняла куртку, переобулась и отправилась на поиски мужа.
Из столовой доносился басовитый смех. Он мог принадлежать только одному знакомому Диане человеку.
Колдунов! Она и не думала, что так ему обрадуется.
Выйдя замуж, Диана сразу уволилась: во-первых, она постоянно должна была находиться в распоряжении мужа, а главное, надеялась в ближайшее время забеременеть, а в реанимационном отделении не самая благоприятная атмосфера для беременных.
После ухода с работы Дианин круг общения ограничился Розенбергом (редкие встречи с родителями не в счет), а он, уставший за день от бесконечных разговоров с пациентками и сотрудниками, вовсе не жаждал по вечерам беседовать с женой. В условиях такой изоляции Диана радовалась каждому лицу из прошлого.
– Ты уже дома, зайчик? – Розенберг с напускной нежностью приобнял ее за талию.
– Здравствуй, дорогой, здравствуйте, Ян Александрович! Я гуляла тут в окрестностях. Что ж вы не позвонили? Я сразу вернулась бы и все приготовила.
– Да мы сами справились. Вот, пожарили миног, будешь?
Диана трагически вздохнула.
– Есть же мясо, салат… Два салата. И пирожки с капустой, я утром приготовила. А вы кушаете каких-то, извините, глистов. Ян Александрович еще, чего доброго, подумает, что я тебя не кормлю.
– Как можно! – жарко запротестовал Колдунов. – Диана, я так рад тебя повидать! Реанимация без тебя просто осиротела, где теперь искать равную тебе сестру? Поверь, что это не дежурный комплимент, а чистая правда.
– Диана, свари кофе, мы торопимся.
Ей показалось, что комплименты, которые отпускает ей Колдунов, Розенбергу неприятны.
Уж не подозревает ли он, что мы с Яном Александровичем вместе коротали ночки во время дежурств? Мысль достаточно дикая, но известно же, что мужчины всегда ревнуют к самым неожиданным и маловероятным соперникам.
Розенберг достал пузатую бутыль с богатыми золотыми надписями, а Диана зарядила кофемашину, собрала грязные тарелки и привела стол в приличный вид.
– Яша возил меня оперировать ребенка своего приятеля, – сообщил Колдунов. – Кажется, неплохо получилось, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. – Он постучал по столу.
– Да отлично все! На детях быстро заживает. – С этими словами Розенберг налил себе и Колдунову коньяку. Диане даже не предложил. – А вопрос с гонораром мы с ним решим позже, ты, Ян, не думай, внакладе не останешься.
– Чтоб я с детей своих друзей деньги брал?! – возмутился Колдунов. – Да не бывать этому. Солдат, как говорится, ребенка не обидит.
– Но он вполне состоятельный человек…
– Михалыч!!! А ну перестань. Иначе больше никогда не поеду тебя выручать. Серьезно, Яш, не могу я. У меня своих пятеро.
– Именно потому, что у тебя пятеро детей, я и предлагаю тебе взять гонорар. Нужно же кормить семью. – Розенберг усмехнулся и завозился в поисках трубки.
Диана заметила ее на телефонном столике, быстренько поднялась и подала мужу. Он отреагировал благодарным кивком.
– Это да. Но с другой стороны… Понимаешь, не хочется мне, чтобы мои дети росли в мире, где все измеряется деньгами. А хочешь изменить мир – начни с себя. Вот я и думаю: сейчас я какому-то ребенку помогу, а потом и моему так же помогут. Хотя… – профессор грустно выпил свой коньяк, – пока эта теория на практике не подтверждается. Но я не теряю надежды.
Колдунов встал, взял у Дианы крошечную кофейную чашку, смешно выглядевшую в его больших руках, и перешел в гостиную на диван. Розенберг, уже раскуривший свою трубку, к нему присоединился.
«А говорили, что торопятся», – подумала Диана, глядя, как мужчины развалились в подушках, а ее муж даже ослабил ремень на брюках.
Она хотела уйти к себе наверх, но Колдунов попросил ее посидеть с ними.
– Я отпрашивался на операцию, – сообщил он, – и мое начальство не знает, во сколько я ее закончил. Может, я еще работаю.
– Да, с трудовой дисциплинкой у тебя не очень, – хмыкнул Розенберг. – Я-то уж хотел взять тебя в свою клинику…
– Что значит – взять? Я вещь, по-твоему?
– Прости, пригласить, конечно… Я давно вынашиваю эту идею. Мне надо расширяться, и для этого необходимы специалисты высшего класса. А лучше тебя я никого не знаю. Да, ты не пластический хирург, ну и что? С твоей техникой и знанием анатомии ты за неделю переймешь всю премудрость. Зато ты не растеряешься в нештатной ситуации, человеческий организм тебя ничем не сможет удивить. Я вообще против, чтобы мои сотрудники работали только у меня. Класс нужно набирать в обычной медицине, где нормальные болезни, а не тот маразм, которым я занимаюсь.
Выслушав от Колдунова порцию уверений, что он занимается вовсе не маразмом, Розенберг продолжал:
– Вот у меня анестезиолог, например. Никуда не годится, а пришлось взять, за него просил ректор мединститута. Я сначала не хотел, а потом думаю: вдруг у меня дочки захотят в медицинский поступать? Связи очень нужны. Парень, вижу, ни рыба ни мясо, Ольга Алексеевна про таких говорила: серый, как штаны пожарного.
Диана поймала на себе взгляд Колдунова. Действительно, муж поставил ее в неловкое положение: зачем упоминать первую жену в присутствии второй? Она почувствовала странную, болезненную неприязнь к этой давно умершей женщине.
– Я этому парню говорю, – невозмутимо продолжал Розенберг, – здесь ты будешь давать самые примитивные наркозы здоровым женщинам на операциях, не представляющих никакого риска для жизни. Очень благоприятные условия для анестезиолога. Но, говорю ему, в нашей профессии случается всякое. И в трудной ситуации ты не будешь знать, что тебе делать. Инфаркт там, например, или кровотечение… Если бы у тебя стаж был лет двадцать в обычной реанимации, взял бы без звука, а так… Ты парень вежливый, симпатичный, тетки от тебя млеют, но для хорошего анестезиолога этих качеств недостаточно. Изволь, если хочешь у меня работать, взять еще хотя бы полставки в нормальном стационаре. Сам место ему нашел, буквально за руку отвел. Так ты подумай головой своей, если шеф тебя куда-то направляет, значит, ты у него там под колпаком будешь. Изобрази хотя бы трудовое рвение! – Розенберг раздраженно хлопнул ладонью по спинке дивана. – Так нет! Отзывы самые нехорошие. Я не поленился, решил проверить, поехал туда. Аккуратно так, незаметно захожу в реанимацию и, затаившись, наблюдаю. А момент как раз подходящий, шок привезли. Алкаша какого-то с ножевым ранением. Ситуация прямо как в сериале «Скорая помощь». Врачи со «Скорой» каталку гонят, банку с раствором держат наперевес, хирург с травматологом на бегу решают, надо оперировать или просто рану зашить, терапевт следом мчится с чемоданом для ЭКГ. То есть Джордж Клуни просто описался бы от зависти при виде такого зрелища. И тут, как месяц из тумана, выплывает мой Стасов…
