никогда не заканчивались.
Улыбка померкла на его губах. Вспомнил свою любимую… Я понимаю, что и он тоже использует меня, дабы насолить Делакруа. Но моё сердце кричало, что не могу я бросить того, кого люблю. Хоть чувства и не взаимны. Прошло так мало времени, а я скучала по Ксавье, как ненормальная. Нет, до конца контракта я буду здесь. А дальше, время покажет. Но мне очень хочется, чтобы и у моего Хозяина хоть что-то ко мне было. Иначе, как и сказал Моранси, он меня сломает.
– Верю, – тихо прошептала я, – Но не могу принять твоё приглашение.
Реми рукой провёл по подбородку.
– Чёрт. Не думал, что ты в него влюблена.
Опустила глаза.
– Вот моя визитка, – он протянул мне карточку, – Ты всегда можешь мне позвонить. Когда ты наскучишь этому подонку, знай, что я смогу тебе помочь.
Я ему не верила. Он, как и многие преследует свои цели. Но его забота была приятна.
– Спасибо. Дай пожалуйста позвонить, а то эти… Обрезали все провода и мой мобильник неожиданно сдох.
Ремингтон рассмеялся и достал из кармана брюк смартфон.
– Хочешь позвонить ему? – нахмурился мужчина.
Прикусила губу.
– Это не самая хорошая мысль. Расскажу, когда он приедет. Мне нужно позвонить домой…
Я видела, как блондин расслабился. Невольно хмыкнула.
Набрала заученный наизусть номер и стала ждать. Сиделка ответила почти мгновенно. Состояние Армана не улучшилось, а наоборот стало только хуже. Лекарства уже не помогали и нужно очередное обследование. Как сказала женщина, или назначат другой препарат или же… Я не хотела думать о смерти брата. Это слишком больно, слишком страшно. Так же узнала про мать. Она нашла работу в каком-то баре и зависает там. Что-то подсказывает мне, что далеко она не работает. Фыркнула в трубку. Поблагодарила Мэгги и выключила телефон. Протянула его Моранси.
– Спасибо.
– Без проблем, Шелли. Мне уже нужно ехать. Обязательно поешь и ложись спать, – его губы растянулись в улыбке, – Буду ждать твоего звонка столько, сколько потребуется.
Не позволив мне сказать, прильнул к губам и нежно поцеловал.
Я оттолкнула его руками и вытерла губы.
–Просила же так не делать. До свидания, месье Моранси.
Отвернулась к окну и стала ждать пока мужчина уйдёт. Когда дверь захлопнулась, вздохнула с облегчением. Наконец-то.
Я сдёрнула с себя полотенце и быстро надела пижаму персикового цвета. Полчаса меняла постельное бельё. Потом раскрыла балкон и пошла на кухню. Нужно покушать и ложиться спать.
Порывшись в холодильнике, достала яйца, овощи и молоко. Быстро обжарила цуккини и помидор, смешала яйца с молоком. Приготовила, переложила в тарелку, взяла приборы и села за стол.
– И как тебе ночка на улице?
Я не стала оборачиваться и как-то реагировать на ехидный голос Петры. Просто продолжила трапезу.
– Решила игнорировать? Чтож, посмотрим, как ты завтра запляшешь, – хмыкнула она.
– Смеётся тот, кто смеётся последним. Когда я расскажу обо всём Ксавье, как думаешь, что будет? – равнодушно пожала плечами.
– Ты не скажешь, – уверенно заявила та.
– Откуда ты знаешь? Вы лишили меня телефона, но ведь Хозяин и так скоро вернётся. Так что, мне реально вас всех жаль. Наверное, обслуживать клиентов сверх меры и бесплатно это невыносимо…
– Чтоб ты сдохла! – прокричала, вылетела из кухни, хлопая дверью.
Правильно, один воздух на двоих это слишком расточительно.
Я доела омлет, помыла посуду и направилась обратно к себе в комнату. Немного почитала, перед тем, как окунуться в блаженный тёплый сон.
«Всю жизнь я защищал что-то или кого-то. Это давало мне чувство значимости.»
© Фрэнк Слэйд
Что такое блаженное неведение? Спокойствие? Блажь? Снисхождение? Я иду по пустынному пляжу, на встречу урагану. Деревья падают на землю и слышен вой стихии. В голове стучит навязчивая идея побежать в воду, погрузиться в неё с головой, проснуться…
– Шарлотта!
Я резко открыла глаза от настойчивых толканий Терри. Она смотрела на меня из-под огромного синяка в половину лица.
Поднялась и опёрлась на локти.
– Боже! – выдохнула я, – Ты… Тебе снова подсунули мазохиста?
Тереза пожала плечами. В её бирюзовых глазах стояли слёзы.
– Когда нет выхода, и не на такое пойдёшь, не так ли? – дрожащим голосом проговорила она.
Её светлые волосы цвета пророщенной пшеницы были убраны в низкий хвост, кожа казалась ещё бледнее, чем была. Было невооруженным глазом видно, что девушка сильно исхудала.
– Всегда есть выход, Терри, только вот с деньгами напряг, – покачала головой, – хочешь, ложись ко мне.
Девушка замялась, но всё же, забралась ко мне под одеяло.
– Сколько сейчас времени? – спросила её.
– Девять часов. Ты долго проспала, да и я тоже.
Взяла её за руку.
– Почему ты здесь? Почему терпишь это?
– У каждого из нас есть цели, но нет средств, для их достижения. Ты правильно сделала акцент на деньгах, – горько усмехнулась она, – в моём случае это, действительно, так. Эти зелёные черти решают всё и для некоторых являются чем-то вроде наркотика. Мой отец проиграл очень большую сумму денег и умер. А так как больше у него родственников не было, долг повесили на меня. А там даже не сто и не двести тысяч евро, Шарлотта. Гораздо больше. А как я могу их выплатить? Или меня убьют, или… В общем, мне предложили отработать здесь. Приходиться каждый раз стискивать зубы и считать, сколько до погашения чёртового долга осталось. Ещё несколько лет и… Смогу выбраться отсюда и жить своей жизнью. Клиенты с наклонностями платят больше. Так как причиняют физическую боль. Так что… Терпение – моя участь.
Я слушала в полном оцепенении.
– Родителей не выбирают, – прошептала я, – И сколько тебе осталось? Если не секрет?
Терри фыркнула.
– Да нет, не тайна. Ещё триста тысяч. Как раз лет пять работы и всё.
Пять лет? Ещё? Сколько же она тут?
– Я тут четыре года. Попала сюда в семнадцать лет. Даже школу не закончила, – понуро разъяснила Терри, – Так что шлюха-неуч, вероятно, тут эксклюзив.
– У тебя не было выбора, – поддержала я, – Не то, что у меня.
– Ты спишь только с Хозяином, смысл жаловаться, – с горечью пробормотала она, – Всё же есть толика зависти. В таком месте грех не стать сучкой, когда живёшь в рассаднике стерв. Я видела, как они строят тебе козни, завидуя. Сили, к примеру, налюбоваться на себя не может. Мол, Делакруа выбрал не ее, а когда к ней присоединяется Петра, то они чуть ли волосы на себе не рвут. И вот тогда возникает Мари и начинает петь песенку, что кто и будет под ним,
