ждала повода слиться?
— Ты ошибаешься! Думаешь, мне легко далось это решение? Да я второй день рыдаю… — И правда ведь рыдает! — в ду-у-уше.
А мне ее слезы — ну просто серпом по одному месту. Я даже на слезы жены так не реагировал! Плач Мадины меня скорей раздражал, а тут… Конец света просто.
— Ну перестань, глупая! Никто бы его не выгнал. Как и Голунова. Ты вообще представляешь, сколько ресурсов вбухано в спортсменов такого уровня? Они у меня будут пахать, как рабы на галерах, пока не отобьют все вложения, — шепчу я, прижав к груди эту дурочку. Которая, хоть и чуть не натворила дел, только еще больше в моих глазах поднялась. Тем, что любит… так. Безоговорочно, рьяно. Бескомпромиссно. Так, как я всегда мечтал, чтобы меня любили. — А ты говоришь — выгнал.
— Но ведь выгнал, — ревет, кривя от обиды губы.
— Чтобы проучить. Чтоб неповадно было. Это же машины для убийства, Сара. Они должны понимать, где можно применять силу, а где — нет. Ну, все. Успокаивайся. Не реви. Говоришь, два дня плакала, а слез вон сколько…
Вытираю ей щеки, потекший нос. Сара смущается. Отводит взгляд и снова на меня косится.
— Ну что опять не так? — закатываю глаза, удивляясь тому, насколько уже чувствую эту женщину.
— Но ведь тогда все равно получается, что ты выбрал не меня, а расчет.
— Господи, Сара! Ты почему такая мнительная?
— Не знаю!
— А может, я прав? Ну, признайся. Боишься?
— Чего?
— Строить отношения. Ты тридцать один год спокойно жила, а тут я нарисовался.
— Ну, может. Чуть-чуть. Не знаю…
— Не бойся. Я на твоей стороне. Всегда. Запомнила?
— Угу. — Шмыгает носом и разверзается новым потоком слез.
— Сара! Привет.
— Марьяна, как я рада тебя видеть! Шикарно выглядишь.
— Погоди. Это ненадолго. В конце концов, мы только вышли, и Пашка еще не успел меня уделать, — смеется жена партнера моего… парня? — Ты на Полинку глянь, — взглядом указывает в направлении витрины, у которой их с Демидом дочь, подпрыгивая на одной ноге, выбирает десерт по вкусу. На Поле — здорово помятая школьная форма, грязные на коленках колготки и растрепавшаяся косица. Судя по внешнему виду, знания малышке даются в сложной борьбе. Мои губы растягиваются до ушей.
— Это каждый раз так?
— Нет. Обычно все гораздо хуже, — мрачно замечает Марьяна. — А у вас было по-другому, да?
— Ой, вот на моего Давида вообще равняться не стоит. — Я поправляю ремешок сумочки на плече и беспечно машу рукой. — Иногда мне кажется, что Дава взрослей меня. Такой себе гиперответственный старичок в теле тинейджера. Не по годам степенный и рассудительный.
— А у нас оба — бандиты. Ума не приложу, что с этим делать.
— Здрасте! — вклинивается в разговор звонкий голосок. Оборачиваюсь с улыбкой:
— Привет, Полин. Выбрала что-нибудь?
— Нет. Глаза разбежались. Хочется и то, и другое, и третье, но мама не разрешает взять все.
— Потому что в тебя не вместится три десерта! А мы за разумное потребление. Забыла?
— Нет! Просто выбрать не могу, — вздыхает.
— Ого. У вас все строго, — восхищаюсь я таким подходом.
— Да где там? Это я пытаюсь. А Демид, — Марьяна показательно закатывает глаза. — Знаешь, все это вранье, что мужчины больше сыновей любят. А как дочка родится, то все… Ой, а мы тебя, наверное, заболтали, да? Ты куда-то уходишь? — касается пальцами моей сумочки.
— Нет-нет, я очень рада вашей компании. Если честно, мне предстоит настоящее мучение.
— Дай угадаю. Ты к гинекологу записалась?
— Нет. Мне платье надо купить. Вечернее. Сергей пригласил на юбилей своего отца.
— Ого! Это и впрямь серьёзно, — играет бровями.
— Ага, — морщусь. — Слушай, Поль, давай-ка мы возьмем меню и присядем? Там есть картинки.
— Видно, для тебя шопинг и правда стресс, если ты предпочла нашу компанию, — фыркает Марьяна, пересаживая завозившегося сына с одного бедра на другое.
— Давай его мне. Отдохни. Или не пойдет?
— Кто, Пашка не пойдет? Да ему только дай новую тетю за сиську пожамкать, — заливается смехом Марьяна.
— Ах, у нас тут маленький сердцеед растет?
Я забираю пацаненка к себе и зарываюсь носом в жиденькие волосики. Я уже и забыла, как сладко пахнут младенцы.
— Весь в папу, да, Пашка?
— Вот как? — мне приходится контролировать мышцы лица, чтобы те не вытянулись, выдавая то, как я неприятно удивлена. Надо же! Со стороны чета Балашовых мне показалась едва ли не образцовой. Я даже успела по-доброму им позавидовать.
— Сейчас нет, конечно. Но до брака Демид потаскался — дай боже. Так они с Бекетовым и нашли друг друга! — поясняет Марьяна. Я не без облегчения смеюсь, а Пашка дергает меня за конец хвоста. Выпутываю маленькие цепкие пальчики.
— На самом деле это даже плюс. Говорят же, что лучшие мужья получаются из остепенившихся бабников.
— Чего не знаю — того не знаю. Я замужем не была. Да и вообще как-то у меня не складывалось.
— Значит, так было надо.
— Веришь в судьбу?
— Да. Пожалуй, некоторые события в жизни и впрямь сделали меня фаталисткой.
Марьяна не углубляется в детали, но я и не жду, что она начнет со мной откровенничать. Доверие не возникает из ниоткуда. Но у нас с Марьяной, как мне кажется, есть все шансы по-настоящему подружиться.
Перевожу взгляд на Полинку, которая, высунув от усердия язык, придирчиво изучает меню.
— А у вас куриная лапша есть?
— Есть, — смеюсь. — Хочешь супа?
— Ага.
— А ты, Марьян, определилась?
— Я выпью тыквенный латте. И съем твой чудо-диетический наполеон. Хочешь верь, хочешь не верь, но я очень своевременно открыла для себя твою кофейню. Без сладкого мне жизни нет, но от этого добра моя попа растет быстрей, чем я успеваю приседать.
— А по-моему, у тебя отличная фигура.
— У тебя тоже! Уверена, какое бы платье ты ни выбрала — будешь на высоте.
— Вот уж в чем я не уверена, — нервно повторяю пальцами узор на салфетке. — Ты в курсе, кто у Сергея родители? Я даже не уверена, могу ли я позволить себе вещь, в которой я не буду казаться белой вороной в их обществе.
— Что-что, а это вообще не твои проблемы. Тебя Сергей позвал? Вот пусть и раскошеливается.
— Да ты что? У нас еще не настолько серьезные отношения.
— Он тебя ведет знакомиться с родителями. По-моему, очень даже серьезные. Кстати, я тоже не очень по всем этим дизайнерским шмоткам, но когда мне нужно сиять, я обращаюсь к вот этой девочке… Сейчас. — Марьяна долго роется в сумочку и, в конце концов, извлекает визитку. — Это
