раз! Ты не берешь трубку. Видно, — мать поджимает губы, глядя на Бекетова, — тебе не до меня.
— Ну что ты… — лепечу бессвязно. Интересно, когда-нибудь настанет тот день, когда я смогу, оказавшись в подобной ситуации, повести себя как взрослый человек, а не как застуканный за чем-то непотребным подросток? Это же ненормально! Я сама мать и имею полное право встречаться с мужчинами! И кстати, это маман впору объяснять, кого она притащила в мою квартиру!
— Проводи своего друга. Нам нужно поговорить.
— Мама! — мое возмущение не знает границ. — Может, хватит указывать, что мне делать? Я у себя дома вообще-то. И кстати, это кто вообще?
— Ну? Чего стоишь? Говори! Ты ж хотел, — подбоченивается маман, глядя на невысокого подтянутого мужичка, что так и продолжает с интересом наблюдать за происходящим.
— Меня зовут Георгий Картозия…
— Он же Жора, он же Гога… — не без доли яда добавляет мать.
— Я твой отец.
Что ж. По крайней мере, теперь понятно, в кого я невысокая — первым делом мелькает в голове. А уж накрывает меня потом. Мягко бьет под колени. Я хватаю Сергея за руку, про себя отмечая то, как вовремя он оказался рядом.
— Сара! Ну что ж ты у меня такая нежная?! — фыркает мать.
— О таком надо предупреждать! — пищу из-за Бекетовского плеча. Я даже понять не успела, как оказалась зажатой между стенкой и широкой грудью этого невозможного мужчины.
— Ты в порядке, малыш?
— Д-да. Да. Просто неожиданно очень.
Удерживая мой явно невменяемый взгляд, Сергей начинает успокаивающе поглаживать меня по щеке.
— Я рядом. Ты же помнишь?
Ага. Как такое забудешь? На глазах выступают слезы. Господи, у меня никого не было. Никогда. А тут… и папа, и парень! Не то чтобы отец сейчас так уж был мне нужен. И я не собираюсь его прощать, но… Запрокинув лицо к потолку, часто-часто моргаю в надежде справиться с эмоциями. Еще не хватало расплакаться. Я ведь взрослая, сильная женщина. Не хочу, чтобы мой новоиспеченный отец решил, что я — ни на что не годная плакса!
— Я тебе звонила, как раз чтобы предупредить.
— А раньше ты не могла?! Или желание познакомить меня с отцом возникло настолько внезапно?
— У меня вообще такого желания нет. Этот… человек не оставил мне выбора.
В каком это смысле? Глубоко вздохнув, делаю крохотный шажок в бок. Сергей приподнимает брови, мол, ты уверена? Я киваю. Тогда он послушно отступает, позволяя мне встретиться с реальностью лицом к лицу. Я сильная, я и не с таким справлялась, но я страшно благодарно Бекетову за эту короткую передышку.
— Не понимаю. С чего вдруг такая настойчивость?
Не знаю, как это работает, но я совершенно помимо воли с жадностью, которой не нахожу объяснения, принимаюсь искать родные черты в абсолютно чужом мне человеке. И вдруг понимаю, что у меня его глаза и скулы! И у Давы тоже его глаза…
— Я с удовольствием отвечу на все твои вопросы, Сара. Но давайте хотя бы в комнату пройдем? Не будем же мы говорить в коридоре.
Вполне разумное предложение. Плетусь в гостиную. А там стол накрыт. На столе чашки, торт и цветы, прости господи! Почему-то этот несчастный букет особенно меня бесит. Явно собранные дизайнером астры, георгины и розы просто кричат о том, что папаня не поскупился. Да и торт, который он купил у моих прямых конкурентов, неплох. Я изучала их меню и примерно знаю, что и сколько стоит. Вопрос, какого черта отец вдруг решил раскошелиться? В свое время мы с мамой от него даже алиментов не видели. Не то что нам его деньги были нужны, но все же! Пока на ум приходит только одна мысль…
— Вы что, умираете?
Отец давится чаем, который только вот пригубил. Нет, ну мама… Каких только мужиков у тебя не было. Все красавцы как на подбор. А ты меня родила от такого вот невзрачного, какого-то плешивенького, худосочного… Ну, просто обнять и плакать.
— Нет, — откашливается, пряча улыбку. — Вообще-то я на удивление здоров.
— Вот уж точно. На удивление, — фыркает мама. Бекетов, усевшийся рядом, помалкивает, не без интереса наблюдая за разворачивающейся драмой. Чувствую себя героиней дешевой мыльной оперы — ни больше ни меньше.
Игнорируя выпад маман, отец продолжает внимательно меня разглядывать.
— Почему ты решила, что я умираю?
— А что еще мне думать? Вы никогда мной не интересовались, а тут такая срочность.
— Я о тебе не знал.
— А?
Нет. Тут мама мне не врала. И не скрывала, что мой отец не знает о моем рождении, но я никогда не задумывалась о том, что он бы хотел узнать. Может, потому что очень больно это было… Представлять, как бы сложилась моя жизнь, будь в ней папа.
Тем непонятнее, почему ответ отца становится для меня таким шоком.
— Не знал. Твоя мать мне ничего не сказала.
— И не жалею об этом!
— Мама! — вздыхаю я, с трудом переведя дух. — Перестань.
Под столом мои пальцы нащупывает Бекетов. Я вцепляюсь в них, как скалолаз — в страховочный трос. Во рту пересыхает. Я лижу губы. В голове такая каша! И ведь чем дольше продолжается наш разговор, тем больше вопросов у меня возникает. Самых разных… Самых глупых вопросов. Например, где они познакомились, как? Видно же, что отец намного старше. Неужели мама влюбилась? А если нет… зачем с ним спала? Чтобы родить? Я в это почему-то не верю. Ну, ведь правда, мама запросто могла найти на эту роль гораздо более достойного кандидата с точки зрения генов. Там явно что-то нечисто.
— А…. Как же вы обо мне, в конечном счете, узнали?
— Наткнулся в Одноклассниках на одного давнего знакомого. Разговорились, ну и как-то всплыло, что у Майи есть дочь. А дальше чуйка включилась. Нанял людей, которые собрали по тебе информацию, все сопоставил, и вот я здесь. Прилетел первым же рейсом.
Обалдеть. Понять бы, как еще к этой информации относиться. Мне тридцать один. Ему уже за семьдесят, если я не ошибаюсь. И что? Как быть? Где искать точки соприкосновения? И надо ли… Он чужой, абсолютно чужой мне человек. Я не очень верю в историю с кровными узами. Пусть наше общественное сознание и устроено так, что человек буквально обязан поддерживать отношения с родными, ну, если, конечно, он не законченный выродок без нормальных человеческих чувств, у меня совсем другое мнение на этот счет. Я не обязана терпеть неприятного мне человека, даже если в нас течет
