Что он никогда не бросит меня, не тогда, когда он так заботился обо мне. Или, может быть, он вообще никогда не заботился. Может быть, именно поэтому он так долго и упорно боролся, чтобы заставить меня перестать хотеть его. Он просмотрел свои варианты и решил, что щадить мои чувства лучше, чем прямо говорить мне, что он считает меня отвратительной.
Тогда почему он рискнул прийти к тебе в твой день рождения?
Я ненавижу подобные вопросы, потому что они вселяют в меня надежду. Мне нужно избавиться от своей надежды. Мне нужно избавиться от него полностью, пока не останется ничего, что напоминало бы мне о том, кем я его считала. Что, как я думала, у нас будет вместе.
Тогда это ирония судьбы — идея отправиться в Кориум, поскольку везде, куда я ни повернусь, будут напоминания о нем. Именно там он пытался убить моего брата — если верить ему и моему отцу.
Может быть, сейчас самое подходящее время, чтобы тоже начать в это верить. Возможно, я, наконец, начну ожесточать свое сердце раз и навсегда. И когда я буду ходить по коридорам, где когда-то была так счастлива и полна надежд, когда мое сердце бешено колотилось, когда я тайком обходила наш дом и Кориум, надеясь провести с ним несколько минут, я не буду страдать. Мне не будет так тяжело вспоминать о том, какой наивной я была. Какой глупой.
Рен пытался убить Квинтона.
Рен никогда не заботился обо мне.
Если бы он это делал, то не столкнул бы моего брата с лестницы.
Рен не придет за мной, ни сейчас, ни когда-либо.
Я должна повторять это. Я должна взять под контроль свою жизнь и свое сердце, иначе постоянно буду допускать ошибки, подобные той, что совершила на вечеринке. Я настолько запуталась, что поверила в то, что тогда это был Рен… Даже не могу думать об этом. Слишком стыдно.
Я поднимаю подбородок, смахивая слезы, наполняющие глаза, и тянусь к вещам, которые все еще висят в шкафу. Нет, больше я не стану лить по нему слезы.
Я собираюсь начать жить для себя, а это значит признать, что последние два семестра, проведенные в качестве так называемого нормального человека вне мира моей семьи, оставили меня неудовлетворенной. Я хотела жить нормальной жизнью, но, опять же, что значит "нормально"? Все относительно.
А для семьи Росси нормальная жизнь означает идти по стопам семьи.
Я Росси, к лучшему или к худшему.
Я работаю быстро, отбрасывая все остальное в сторону, чтобы сосредоточиться на текущей задаче. Хотя, как бы быстро я ни собиралась, предупреждение Тессы все равно звучит в моей голове. Я не смогу убежать от него так же, как не смогла убежать от своей боли.
Ты там, где и должна быть.
Где бы я ни была, мне все равно придется бороться с воспоминаниями, зная, что его у меня больше никогда не будет.
СКАРЛЕТ
Это почти смешно. Я не пробыла дома и трех дней, а у меня снова назрел «важный разговор». За исключением того, что на этот раз я не боюсь получить недовольный ответ, отнюдь нет.
Если уж на то пошло, я боюсь делать счастливое лицо. Я знаю, что будет дальше, и знаю, что все будут ожидать, что я отвечу на их улыбки, похвалу и все такое.
Я притворяюсь счастливой с тех пор, как вернулась домой.
Другими словами, я измотана. Телом и душой.
И все же каким-то образом мне удается говорить нормальным тоном, когда я стучу костяшками пальцев по дверному косяку кабинета моего отца. Он, как всегда, за своим столом, погруженный в процесс яростного набора текста на клавиатуре. Я могла бы подумать, что он разозлен, если бы не знала, что он постоянно так печатает.
— Папа? У тебя есть минутка?
Он вскидывает голову, выражение его лица встревоженное. Я привыкла видеть его таким, захваченным какой-то мыслью, его разум за миллион миль отсюда. Я даже близко не понимаю, что нужно для того, чтобы управлять такой организацией, которой он занимается. Я слышала, что ее называют империей — и хотя я не знаю всех тонкостей, как таковых по той причине, что стараюсь держаться от этого подальше, и потому что сексизм жив и процветает, — я знаю, что она должна быть огромной, учитывая часы, которые он тратит на нее.
В нашем мире грань между бизнесом и остальной жизнью размыта, ее даже не существует. Их невозможно разделить.
Я испытываю облегчение, когда после паузы выражение его лица немного смягчается.
— Конечно, у меня есть для тебя минутка. Фактически, пять минут.
Он не часто пытается быть смешным, поэтому я должна выразить ему признательность, когда он это делает. Трудно вспомнить, с каким нетерпением я ждала возможности выйти на свободу и начать так называемую нормальную жизнь в Массачусетском технологическом институте, когда я прохожу через знакомую комнату, которую мой отец использует в качестве своего кабинета. Здесь есть что сказать о домашнем терапевтическом комфорте. Все находится именно там, где и должно быть, где и находилось все это время. Даже когда меня здесь не было, мир продолжал вращаться.
Он откидывается на спинку стула, приподнимая бровь, когда я сажусь, сложив руки на коленях. — Окажи мне одну услугу, — бормочет он, прежде чем я начинаю. — Скажи мне, что ты не променяешь свою жизнь на какого-то бестолкового мальчишку из Бостона.
Я так удивлена, что у меня вырывается смешок. Нет, это был не парень из Бостона, ради которого я была готова пожертвовать жизнью. Это тот, кто был гораздо ближе к дому.
— Что касается мальчиков, то тебе не о чем беспокоиться, папа.
— Хорошо. Что угодно, только не это. — Он почти комично гримасничает, и я снова хихикаю. Он в хорошем настроении, что всегда предвещает что-то хорошее. Его душевное состояние может повлиять на всю семью — либо вы будете держаться от него подальше, когда он в ярости, либо вам будет легче дышать, когда он счастлив.
Я почти уверена, что к тому времени, как я закончу, он будет почти в эйфории. Он всегда в таком состоянии, когда оказывается прав.
— Я приняла решение.
Он медленно кивает.
— Ты знаешь, я доверяю твоему суждению.
Он чувствует себя особенно щедрым. Может быть, он скучал по моему присутствию, как скучала мама. Я почти уверена, что ее возмущает необходимость тратить время на то, чтобы сходить в туалет, поскольку это означает, что в течение нескольких
