— …Я сидела у ее постели, пока ты там прохлаждался в Париже!..
После внезапного инфаркта мать прожила всего три дня, так что если Эдна и сидела у постели, то весьма недолго. Что же касается Парижа, то именно присылаемые им оттуда деньги позволили ей держать на плаву «семейное предприятие» — купленный на деньги, вырученные от продажи отцовской столярки, цветочный магазин, первое время насквозь убыточный.
Кому какое дело, что спать ему тогда удавалось хорошо если по три-четыре часа за сутки!
— …Конечно, проще умчаться за тридевять земель, чем растить собственную дочь! А на самом деле это все твой эгоизм и нежелание брать на себя какую бы то ни было ответственность!..
Лет в шесть Филипп всерьез задумывался над тем, как бы подложить сестре под кровать бомбу. Спасло Эдну тогда лишь отсутствие у него необходимых технических средств.
С раннего детства она была им недовольна — всегда, что бы он ни говорил и ни делал. Иногда ему казалось, что Эдна так и родилась старой брюзгой. Но, несмотря на это, она сумела дважды побывать замужем. Оба раза — за людьми намного старше себя, и оба раза через несколько лет после замужества становилась безутешной вдовой, чуть более богатой, чем была до брака. Как Филипп подозревал, обоих мужей она загнала в могилу неустанными попреками.
Теплых чувств он к сестре не питал, но до сих пор был благодарен ей за то, что, когда случилось несчастье с Линнет, она, бросив все дела, приехала в Бостон, чтобы помочь ему с ребенком. Тогда еще была надежда, что Линнет вот-вот придет в себя. Потом, когда стало ясно, что на это нельзя рассчитывать, Эдна предложила взять маленькую Линни к себе.
И Филипп согласился, понимая, что одному ему с ребенком не справиться — придется нанимать какого-то чужого, постороннего человека. Да и для Линни куда лучше расти в пригороде Спрингфилда, в доме с зеленой лужайкой, чем в центре Бостона, в квартире, где весь второй этаж был отдан под студию…
Поженившись, они с Линнет не стали искать другое жилье — ей нравилось это место, она говорила: «Здесь хорошо работается». И прожили они там вместе два года — два счастливых года, пролетевших, как один день.
Линнет нравилось это место, она говорила: «Здесь хорошо работается».
По вечерам Филипп приходил домой и еще с улицы видел, что в окнах студии горит свет. Открывал дверь, поднимался туда и заставал Линнет у мольберта, с кистью, деревянный кончик которой уже махрился — так часто она покусывала его, сама того не замечая.
Она оборачивалась, коротко улыбалась ему, словно хотела сказать: «Да, я вижу тебя, но не хочу отвлекаться», а вслух бормотала: «Ты уже? Я сейчас!» Он спускался вниз, переодевался, наливал себе коктейль и снова шел наверх. И тихонько садился где-нибудь в уголке.
Иногда это продолжалось час, иногда — несколько минут, но наконец Линнет откладывала в сторону кисть и поворачивалась к нему. Улыбалась уже по-настоящему, говорила: «Ну вот, на сегодня все. Пойдем ужинать?»
— …Ты в любой момент можешь продать картины!..
— Эдна, ну хватит, а? Давай лучше о деле поговорим!
Суп он доел, дал ей выговориться — теперь можно переходить к деловой части беседы.
— Тебе просто нечего мне возразить, потому что я права!
— Ну что ты от меня хочешь? Мне поручена работа. Сегодня вечером я должен вылетать, меня там ждут люди. Ты считаешь, что я могу сейчас дать задний ход? И это, по твоему, будет ответственный поступок?
— Я считаю, что ты с самого начала не должен был соглашаться!
Возможно, и так… Возможно, ему следовало отказаться и сейчас по-прежнему сидеть в кабинете, ломая себе голову над непростым вопросом: что делать с деньгами?!
Пусть Эдна и считает, что он неправ, но Филипп знал, что, если бы ему скова сделали это предложение — он снова поступил бы так же…
Когда пять дней назад у него на столе зазвонил телефон, и, сняв трубку, он услышал: «Мистер Берк, зайдите, пожалуйста, к мистеру Тренту», он не сразу сообразил, что произошло, и машинально ответил: «Да, спасибо». В трубке раздались короткие гудки — лишь тут Филипп повторил про себя: «К Тренту?! Что это — розыгрыш?»
В фирме «Линрайт Электроник» он работал три года, но, как и большинство его сослуживцев, Трента ни разу не видел. И немудрено: Майкл Э. Трент не часто баловал своим посещением их фирму.
Да и что ему сравнительно небольшая фирма по разработке и производству микрочипов? Помимо нее, Тренту принадлежали банки, телеканалы и промышленные предприятия как в Штатах, так и за пределами страны. Едва ли он вообще мог знать о существовании Филиппа Берка — начальника группы из трех человек, занимающейся ролевыми играми, тестированием сотрудников и выдачей «рекомендаций по разрешению конфликтных ситуаций».
Но — вызвал, значит, надо идти.
Стоило ему зайти в приемную, как мисс Креннер, секретарша исполнительного директора, нажала кнопку интеркома и сказала: «Пришел мистер Берк», после чего кивнула Филиппу на дверь кабинета: «Мистер Трент вас ждет».
Выходит, это не розыгрыш…
В кабинете, кроме самого Трента, находились двое: Димсдейл, финансовый директор фирмы, и сидевшая за боковым столом молодая блондинка — длинноногая, с высокими скулами и пикантным, чуть вздернутым носиком.
— Проходите, Берк, садитесь, — Трент махнул рукой в сторону стоявших сбоку кресел. Обернулся к Димсдейлу: — Значит, послезавтра.
— Да, мистер Трент, — Димсдейл вскочил, как на пружинке, и продолжил уже стоя: — Но если…
— Не может быть «если» — послезавтра, — последовал уверенный ответ.
Филипп по-прежнему недоумевал — что это все значит?
— Да, мистер Трент, — кивнул Димсдейл и вышел. Трент обернулся к Филиппу:
— Пересаживайтесь поближе.
Теперь Филипп имел полную возможность разглядеть «большого босса». Пожалуй, в живом виде он был даже импозантнее, чем на газетных фотографиях — фотографии не могли передать той ауры уверенности в себе, которой дышало каждое его движение.
Как и сам Филипп, он был высоким и светловолосым, но на этом сходство кончалось. На вид никто не дал бы ему и сорока, хотя на самом деле Трент уже отпраздновал свое пятидесятилетие; стройный, с густыми золотистыми волосами и загорелым лицом, на котором ярко сверкали голубые глаза, он был похож скорее на голливудского героя-любовника, чем на бизнесмена.
— Чай, кофе? — Трент щелкнул пальцами, блондинка тут же вскочила.
— Э-э… кофе, — Филипп на миг замешкался — ситуация выглядела чем дальше, тем непонятнее.
— Кристина, кофе, коньяк. — Девушка устремилась к боковой двери. — Берк, я хотел бы задать вам несколько вопросов. Прежде всего — как здоровье вашей жены?
