Дрю поначалу предполагал, что сможет высказать эту просьбу напрямую, без обиняков, но инстинкт предостерегал его, предупреждал, что у него будет больше шансов рассчитывать на помощь Тэйлор, если в ходе разговора этот вопрос возникнет сам собой. Не переставая думать об этом, он проговорил:
— Становится холоднее.
Тэйлор искоса поглядела на него и задумалась, почему, черт побери, у нее не получился величественный уход со сцены. Мужчина обязан был понять намек и убраться в дом. Вместо этого он идет с нею плечом к плечу по узенькому тротуару, потрескавшемуся от небрежной уборки и изобилия ледовых зим. И, что хуже всего, ему с нею до такой степени скучно, что он заговорил о погоде.
— По радио сказали, что посреди ночи пойдет снег, — заявила она и отвернулась, чтобы закатить глаза по поводу столь бездарной реплики.
— Снег, — повторил за ней Дрю, словно это была самая интересная из мыслимых тем разговора. — Пойми меня правильно. Холод — вовсе не моя выдумка, чтобы завязать разговор. Холод — это реальность, способная вызвать снегопад.
— Как это верно!
— Тогда, ради Бога, Мышка, объясни мне, почему на тебе только этот короткий жакет? И почему ты здесь разгуливаешь вместо того, чтобы сидеть у огромного камина в семейной гостиной и попивать яичный грог домашнего изготовления?
Тэйлор заметила, что он не только зовет ее Мышкой, но и своей репликой ставит под сомнение наличие у нее здравого смысла. И женская гордость подсказала ей, что она обязана что-то по этому поводу предпринять, раз уж он затронул этот вопрос. У нее целых шесть братьев, которые вполне в состоянии ее ругать. И ей не нужен еще один мужчина, способный выступать в том же качестве. И самым спокойным и ровным голосом она проговорила:
— Жакет оказался под руками, и, кроме того, у меня были весьма весомые причины очутиться сейчас на холоде.
— И что же это за причины?
Тэйлор не могла не рассмеяться при столь суровом тоне, которым был задан вопрос. Она остановилась, уперла руки в боки и произнесла:
— Не твое собачье дело!
Дрю скорчил рожу.
— Значит, я разговариваю с тобой, как взрослый идиот, который учит всех жить, верно?
— Верно. Именно так ты со мной и разговариваешь.
Взяв Тэйлор под локоть, Дрю повел ее вперед.
— А если я пообещаю больше никогда так не делать?
Тэйлор улыбнулась и позволила себе следовать туда, куда ее вело это уверенное и крепкое прикосновение.
— Тогда, может быть, я все тебе расскажу.
— Тогда расскажи. Потому что я хочу знать, отчего здесь веселев, чем в доме, проникшемся духом Рождества. Я умираю от любопытства. Правда.
— Врунишка! — нежно проговорила она. Он великолепно представлял себе, что за хаос царит сейчас в доме Бишопов. Несколько лет он сам являлся его частью, так что его даже поддразнивали, заявляя, что на его долю тоже следует выделить рождественский чулок, коль скоро он проводит столько времени в этом доме.
Тэйлор нежно высвободилась из его руки и выудила из карманов жакета красные перчатки из тонкой шерсти. Натягивая их, она сказала:
— Я тут в силу множества причин.
— И какого же рода эти причины?
— Ну, скажем, такого, что матушка-природа сыграла со мной в прошлом году злую и самую что ни на есть подлую шутку, замедлив мне обмен веществ. И я обязана либо ходить на прогулки, либо перестать есть. Прогулки показались мне наилучшим вариантом, — отрешенно вздохнула Тэйлор.
— Решение правильное. — Дрю окинул взглядом все ее тело, восхищаясь, как ловко облегают ее джинсы, вовсе не новые, но далеко не выцветшие. Изгибы и округлости ее тела находились как раз там, где им положено быть, но сексуальной делал ее сам стиль поведения, легкость, с которой она двигалась и смеялась. Она была мягкой и теплой и не имела ни малейшего представления о том, как резкий, холодный ветер подрумянил ей щеки и сделал алым ее рот.
Делать вид, будто она ему безразлична, было достаточно трудно даже тогда, когда ей было всего шестнадцать. Теперь же это становилось просто невозможно. Особенно, когда он понял, что даже дурацкая утрированная английская булавка с цепочкой на ее жакете смотрится сексуально. Но вместо того, чтобы воспользоваться цепочкой, как предлогом, позволяющим до нее дотронуться, он взял себя в руки и сказал:
— Ну хорошо. Медицинские показания — одна из причин. Я понял, что их много. Так каковы же прочие?
— Папа сказал мне, что тут вокруг произошло множество перемен — и в нашем квартале, и на главной площади — так что мне захотелось поглядеть на все это самой. — Тэйлор замолчала и стала разглядывать давно находящиеся тут выстроенные по индивидуальным проектам дома и высокие деревья. — Оказывается он имел в виду новые заборы.
Там, где они находились, красивый металлический заборчик с кирпичными столбиками ограждал усадьбу Андерсонов. Чуть подальше от угла усадьбы начиналась чья-то кованая чугунная ограда и уходила в сторону.
— В прошлом году ничего этого не было. Когда мы ходили петь рождественские песенки, то собирались у парадного входа в дом Андерсонов. — Она провела ногтем по кирпичной поверхности столбика. — Боюсь, что в этом году придется петь на улице, не заходя во дворы. Это будет уже не то.
Уловив нотки грусти в ее голосе, Дрю заметил:
— У вас всегда было четкое представление о том, как положено делать то или иное.
Она пожала плечами.
— Жить я могу и в Литл-Роке, но мой дом здесь. И какая-то часть меня все время хочет, чтобы все оставалось таким, каким я это помню.
— И ты хочешь, чтобы люди тоже оставались такими, какими ты их помнишь?
— Нет. — Ответ был быстрым и резким. Слишком быстрым, слишком резким.
— И ты разочарована?
— Не совсем. — Это было правдой. Хотя бы отчасти. Она была разочарована оттого, что он все еще в состоянии перевернуть ее вверх тормашками, но не оттого, что он был лучше, чем ей запомнился. Тэйлор завела руки за спину и стала улыбаться, глядя себе под ноги. Пусть он сам в этом разбирается. Она ему ничего объяснять не будет.
— И как долго должна продолжаться эта небольшая прогулка? — спросил Дрю, как только они вышли на угол.
— А ты уже устал? — невинно проговорила она и замерла. — А… я и позабыла. Ты же старше меня.
— Не намного, — хмыкнул он. — Размягчение мозга меня еще не поразило. Так все-таки почему ты не называешь мне истинную причину этой прогулки? По твоему виду не скажешь, что тебе требуются физические упражнения, а устроить себе экскурсию по городу можно было бы и при помощи машины. Что же остается?
Тэйлор потерла друг о дружку ладони в перчатках. Она вспомнила один из своих давних дней рождения, про который все в семье позабыли. Единственным человеком, который заметил, что с нею что-то не так, и спросил ее, отчего она так расстроена, был Дрю.
