Тэйлор потерла друг о дружку ладони в перчатках. Она вспомнила один из своих давних дней рождения, про который все в семье позабыли. Единственным человеком, который заметил, что с нею что-то не так, и спросил ее, отчего она так расстроена, был Дрю.
— Я никогда не смогла бы обмануть тебя, верно?
— Ты никогда не смогла бы обмануть меня, — точно эхо, ответил Дрю, и слова его, казалось, замерзли на холоде. Он наклонился к ней и протянул руку, чтобы дотронуться за цепочку. И когда он потянул ее вниз, то тыльной стороной ладони задел едва ощутимо за грудь.
В душе Тэйлор немедленно зажегся красный свет. Что бы ни происходило сейчас, не имело никакого отношения к прошлому. Этот человек, который сейчас стоял перед ней, вызывал учащенное сердцебиение и пронизывающую тело дрожь.
По сравнению с мужчиной из плоти и крови воспоминания о нем же были неуловимо зыбки. Этот Дрю был слишком настоящим, слишком зримым, слишком неожиданным. В нем таилась беда.
В такого мужчину можно было влюбиться, а любовь в планы Тэйлор не входила. Любовь представляла собой опасность. Любовь влекла за собой появление обязательств и семьи. А она этого не желала. Одной семьи ей было вполне достаточно.
— Так почему же мы на улице, Тэйлор? — продолжал спрашивать он.
И когда она не ответила, он приподнял ее лицо за подбородок и заставил ее посмотреть ему в глаза. Она никогда не смогла бы обмануть Дрю. Так зачем стараться? Он все равно не оставит ее в покое до тех пор, пока она не скажет всю правду.
Она высвободила голову и двинулась по улице в направлении городского парка.
— Потому, что я сочла прогулку предпочтительнее, чем пожизненное заключение за убийство всех членов собственной семьи.
Искренний смех Дрю заставил ее улыбнуться, как и последовавший за этим вопрос:
— А каким бы был мотив?
— Самозащита. Братья сводят меня с ума.
Дрю призадумался, внимательно изучая ее профиль.
— Мне ты кажешься вполне психически здоровой.
— Рассудка хватит ненадолго.
— Не пожелаешь ли мне об этом рассказать?
— А ты пожелаешь слушать? — недоверчиво спросила она.
— Истинный крест! — Дрю подкрепил слова действием и осенил грудь крестным знамением.
— Рассказ не из приятных. — Тэйлор нахмурилась, точно погрузилась в глубокие раздумья. — Посмотрим… Так с чего же начать? — В голове тут же возник облик самого младшего из братьев. — Знаю! Мики бросает колледж. Думаю, он это делает потому, что его хотят выкинуть, а он не хочет предоставить кому-то такое удовольствие.
Дрю нырнул под нависшую, точно крыша беседки, ветку.
— А почему это сводит тебя с ума? Он будет не первым парнишкой, отказавшимся от колледжа в пользу настоящей жизни.
— В нашей семье — будет. Мама хотела, чтобы мы все получили образование. Я обещала ей, что так оно и будет, и не могу допустить, чтобы Мики стал единственным исключением.
Перед ними уже расстилался парк, по-зимнему серо-коричневый, засыпанный остатками осенних листьев. Голые деревья стояли на страже подле пустынных горок и качелей. Дрю кивнул в сторону безлюдной стеклянной веранды, где обычно чествовали победителей в различных состязаниях.
Когда Тэйлор согласилась отправиться туда, в дальний конец парка, вместе с ним, он задал очередной вопрос:
— Значит, одна из проблем — Мики. Что еще?
— Ты хотел сказать, кто еще? — уточнила Тэйлор.
— А… мой недосмотр. Так кто еще?
— Бо. Он и Бекки ждут беби номер четыре. Никто из них не принимает в расчет тот факт, что уход за ребенком потребует гораздо больше средств, чем Бекки зарабатывает в городском банке. Еще есть Дэвид, который, похоже, только сейчас уяснил себе разницу между вещью антикварной и просто старой. Он шатается по папиному дому и расписывает нашими именами мебель, чтобы мы не передрались из-за вещей, когда папа умрет.
Тэйлор, когда он расхохотался, стала тыльной стороной ладони колотить его по бицепсам. — Эй, Деревня, это вовсе не смешно!
— Как раз наоборот. Я беспокоился из-за тебя, Мышка. Я боялся, не изменилась ли ты, но теперь вижу, что нет. За прелестнейшим фасадом все еще бьется сердце закоренелого прагматика. На первом плане семья, и к черту все остальное!
— Ну, кто-то ведь должен этим заниматься!
— И этим «кто-то» обязательно должна быть ты!
— Не обязательно, если тебе известна кандидатура какого-нибудь дурака, готового забрать эту семейку у меня из рук! — выпалила она.
— Забота о семье не превращает тебя в дурака, — сказал он ей, как только они приблизились к желанному восьмиграннику. — Это одна из причин, делающая тебя настоящей Тэйлор.
— Вот именно, — проговорила она, схватившись за столбик прочной узорной решетки, огибающей веранду. — Быть рабом собственной семьи — до чего же привлекательное качество! Уверена, что его надо будет упомянуть в анкете, когда я в следующий раз буду искать работу.
Он прижался бедром к ограде и вдруг почувствовал, что утерял нить разговора. Ограда была холодной, и ему в голову лезли мысли только о контрасте между теплым задом Тэйлор и холодным деревом под ним.
Словно услышав его мысли, она подскочила и бездумно потерла мягкое место. Красные шерстяные перчатки сделали наслаждение Дрю еще более острым. Он действительно готов был дать волю своему воображению и утопал в предвкушении удовольствий, если, конечно, Тэйлор согласится ему помочь. Не может же он целых восемь дней просто изнемогать от похоти по отношению к своему рождественскому консультанту!
А вдруг сможет?
— Ну, хватит обо мне. — Она сделала несколько шагов, резко обернулась и пошла назад, к Дрю. — Почему ты вернулся в город? Я никогда не думала, что ты приедешь назад.
— Я приехал потому, что городок Харви в штате Арканзас является самым последним местом на земле, куда может сунуть нос моя бывшая жена.
— У тебя есть жена? — Вопрос был задан мягким, испуганным голосом. Он не «выглядел» женатым.
— Больше нет.
— Я так и думала, — поспешно проговорила Тэйлор. Дело просто заключалось в том, что она никогда не думала о нем, как о женатом мужчине, никогда не спрашивала Клея о давнем его друге, никогда ничего не хотела знать. Тейлор одернула жакет.
— Я просто удивилась. Ведь вы с Клеем заявили, что никогда не женитесь.
— Люди меняются. Меняются и их желания и стремления.
Тэйлор понимала, что он вовсе не имеет в виду юношеские клятвы. А говорит о своем браке.
— Как давно вы развелись?
— Очень давно.
— Тяжелый развод? — спросила она, понимая, что задала чересчур личный вопрос, от которого она, тем не менее, не могла удержаться.
