— У меня нет выбора.
— Неужели? Забавно слышать, особенно от тебя. — Огастина разразилась хохотом, таким громким, что даже закашлялась.
Тут старуха заметила, как раздражена Хлоя, и решила ее поддержать.
— Солнышко, — пробасила она, — ты же всю жизнь поступаешь по-своему. Разве нет? Не женщина, а воплощенное упрямство и своеволие! И всегда была такой, с тех пор как начала говорить.
— Я имела в виду деньги, — невольно улыбнулась Хлоя. — У меня нет свободных средств. Сама знаешь, сколько приходится ежемесячно отстегивать мистеру Торнтону.
— Он все еще пристает к тебе с арендной платой? — нахмурилась Огастина. — Ну и наглец! Он же прекрасно знает, что ты тратишь все свободное время и деньги, чтобы удержать на плаву «Тин Худ»! Не будь тебя, этим ребятишкам, включая его собственных обормотов, некуда было бы податься после школы, разве что шататься по улицам и творить пакости.
— Думаю, ему на это наплевать, главное, чтобы я вовремя платила.
Хлоя приготовила все необходимое для пользующихся заслуженной популярностью булочек с черникой и обернулась к Огастине.
— Не могу сказать, что осуждаю его за это. Я вовсе не хотела запаздывать со взносами, но так уж получилось. Вечно я залезаю в один долг, чтобы заплатить другой. И каждый раз надеюсь, что все как-то образуется. Но когда-нибудь мои дела наладятся.
— Наладятся?! У тебя? Хотела бы я дожить до этого дня! — Огастина энергично стянула тесемки фартука на несуществующей талии. — И держись подальше от теста.
Хлоя как раз успела проглотить большой кусок теста. Восхитительно! Огастина укоризненно покачала головой, а Хлоя едва удержалась, чтобы не сунуть в рот еще ложку теста.
За последние годы ее фигура стала куда стройнее, хотя приходилось бороться с каждой унцией лишнего веса, занимаясь по утрам ненавистной гимнастикой, — силы воли Хлое было не занимать. Этому способствовало и упорное нежелание Хлои покупать одежду большего размера. Но пристрастие к вкусной еде было неистребимо. Вот и пришлось утешаться платонической любовью к кулинарии.
Огастина может не поверить, но Хлою просто трясет от страха при мысли о долгах. Если она потеряет «Домашнюю выпечку»… просто не сможет жить. Увянет. Как не сможет жить без участия в разных проектах и программах, отнимающих столько времени. Кризисный центр для трудных подростков, обучение неграмотных женщин, спасение океана… Хлоя готова все отдать за правое дело, но ее силы, пожалуй, на исходе.
Шершавая рука Огастины неожиданно опустилась на ее плечо. Девушка испуганно вздрогнула.
— Жаль, что не могу помочь, детка. Я знаю, как тебя волнует второй заем под «Домашнюю выпечку». Сама знаешь, я отдала бы последний доллар, чтобы помочь тебе. Если бы он у меня был…
— Все обойдется, — с улыбкой заверила Хлоя, направляясь к порогу, чтобы открыть дверь, и в который раз гордо оглядела помещение. Бело-голубые тона стен, красивые деревянные столы и стулья, того же стиля полки со свечами в подсвечниках, книгами и коллекцией керамических горшков. Хлоя безумно любила это местечко и хорошо знала причину столь глубокого чувства.
Она сама создала это кафе. И притом не обращалась за помощью ни к своему отцу, самому влиятельному гражданину города, ни к сестре. Даже мать, единственный зубной врач в Хизер Глен, не вмешивалась в ее дела. Хлоя, разумеется, знала, что они немного стыдятся ее занятия, не слишком достойного дочери мэра. Зато «Домашняя выпечка» ее и только ее детище. Конечно, долги по закладным и деньги нового кредитора, которые она была вынуждена принять, не давали покоя. Но надежда не оставляла Хлою. Она знала, что выдержит все. Все на свете.
Родные, понятное дело, желали для нее более завидной карьеры, и в их глазах она всего-навсего искусная кухарка, не более того. Они любили ее, и Хлоя это знала. Она тоже их любила.
Хлоя была готова на все, лишь бы не потерять кафе. И очень надеялась, что через три дня на встрече с кредитором она представит убедительный пятилетний бизнес-план, в котором подробно изложит, каким образом собирается вытаскивать заведение из долгов. Ей это по силам.
Через несколько минут Хлое уже некогда было терзаться мучительными размышлениями. Кафе быстро наполнялось посетителями. В зале витали соблазнительные запахи. Лана, вторая кухарка, заболела, и Хлое приходилось трудиться за двоих. По пути на кухню она остановилась, чтобы принести счет Мелли, восьмидесятилетней соседке, неизменно заказывавшей по утрам кофе с рогаликом.
Старушка медленно вытащила кошелек и принялась дрожащими руками отсчитывать монетки. Сердце Хлои сжалось.
— Сегодняшний завтрак за счет заведения, Мелли, — тихо сказала Хлоя, положив ладонь на хрупкое плечико. Со стороны могло показаться, что она подарила Мелли сокровища сказочного султана. Благодарность, недоверие, потрясение и наконец облегчение сменяли друг друга на лице старушки.
— Благослови тебя Господь, Хлоя.
Девушка поймала взгляд Огастины. Тяжело вздохнув, ее помощница и старшая подруга покачала головой и одними губами произнесла:
— Ты даже этого не можешь себе позволить!
Пристыженная, словно пойманная на месте преступления, Хлоя, однако, вызывающе вздернула подбородок и отвернулась, не в силах видеть сияющую улыбку Мелли и горькую усмешку Огастины.
Отвернулась и оцепенела.
Хлоя так давно не испытывала ничего подобного, что, естественно, не могла не почувствовать раздражения на виновника своей растерянности. Но разве она могла подумать, что прошлое оживет и неожиданно предстанет перед ней.
Томас Магуайр!
Его синие глаза ничуть не изменились, зато с их владельцем произошли разительные перемены. Завитки смоляных волос, как и раньше, доходили почти до плеч, но на этот раз воротничок выглядел безупречно белым. Сразу видно, сорочка куплена в дорогом магазине, а не в «секонд-хэнде». А костюм цвета маренго явно сшит на заказ! И лицо… суровое смуглое лицо настоящего, много повидавшего мужчины. Уж теперь его никто не назовет костлявым замухрышкой! Идеальная фигура — широкие плечи, длинные стройные ноги. Просто красавец.
Томас, не выказывая ни малейшего удивления, коротко кивнул в знак приветствия и протянул счет. И ничем, ни взглядом, ни движением, не выдал, что узнал ее. Не то что она, Хлоя. И так же, как много лет назад, равнодушие Томаса больно ранило ее. Да, мужчина просто фантастический! И при этом жестокий и опасный… Но любопытство, именно то качество, которое, как боялась мать, непременно послужит причиной погибели Хлои, уже разгоралось в ней с неудержимой силой.
По крайней мере, у него хватило великодушия подождать, пока Мелли доковыляет до двери, прежде чем ехидно бросить:
