Блэр подняла глаза и сразу увидела подругу. Легка на помине! Стройная рыжеволосая девушка шла к ней, тоже обмахиваясь соломенной шляпой.
– Я вижу, ты запарилась не меньше моего! – крикнула Блэр со смехом.
Поморщившись, Кейт сунула палец в миску с чуть теплым супом, а затем осторожно лизнула его.
– Могу сообщить тебе хорошую новость.
– Что такое?
– В полумиле отсюда есть чудесный ручей. – Кейт счастливо вздохнула. Такое удовольствие, как купание, было для них роскошью.
– Надеюсь, мужчины, как истинные джентльмены, пропустят нас вперед?
Она шутила. Их бригада состояла из шести человек – в том числе трое мужчин, которые всегда вели себя безупречно. Томас Харди, увлеченный своим делом врач, почти не замечал присутствия жены – хохотушки Долли, третьей женщины в их коллективе. По ее словам, она работала в бригаде помощи голодающим лишь потому, что это была единственная возможность видеться с собственным мужем. На самом же деле добрая и жалостливая Долли просто не смогла бы уехать от нуждающихся детей. Гарри Кантон – тощий очкарик, лет двадцати с небольшим, красневший всякий раз, когда при нем произносили бранное слово. И, наконец, Хуан Васкес, их местный гид, многократный дедушка и образованный человек. Он не давал женщинам забывать о том, что они женщины, шутливо заигрывал с ними и во всеуслышание выражал сожаление, что возраст не позволяет ему развернуться в полную силу. Блэр видела в нем темнокожую версию своего отца.
– Мы купаемся первыми! – радостно сообщила Кейт. – Но сначала зайди к Тому в больничную палатку, он просил.
Кажется, завтра к нам приедет репортер, и тебе опять придется на время исчезнуть.
Блэр застонала. Бригада помощи голодающим была неполитической организацией, хотя и поддерживалась правительствами нескольких стран. Однако каждый заезжий репортер надеялся хитростью вытянуть у кого-нибудь высказывание о политике и тем самым щелкнуть по носу власть. У Блэр, кроме того, были собственные причины избегать представителей прессы. Она жила здесь под девичьей фамилией матери, отца ее знали немногие, но любой журналист мог вспомнить ее лицо: фотографии Блэр появились во всех газетах рядом с сообщениями о безвременной и трагической смерти сенатора Тейла. Бригада помощи голодающим не возражала против того, что она скрывает свое имя, но нельзя было ожидать тактичности от репортера, гоняющегося за сенсациями.
– Иди к Тому, – сказала Кейт, – я буду ждать тебя у ручья.
Блэр быстро пересекла территорию маленького лагеря и заглянула в палатку доктора. Тот сидел, уткнув худое лицо в книгу и поглаживая седеющую бороду. Когда не требовалось обрабатывать раны и колоть антибиотики, он обычно читал. Чтобы привлечь внимание доктора, девушке пришлось окликнуть его дважды. Он рассеянно поднял голову и резко захлопнул книгу.
– А, Блэр! – улыбнулся он. – Проходи, садись.
Она опустилась на жесткий складной стул и только сейчас поняла, как сильно устала за день.
– Что случилось?
Доктор почесал затылок и задумчиво улыбнулся. Она видела, что Том чем-то озадачен и необычно серьезен.
– Кейт сказала тебе про репортера?
– Да. Есть проблемы?
– Нет-нет, дело обычное! Вообще-то я хотел поговорить с тобой не об этом.
– О чем же?
– Ты не думаешь возвращаться домой, Блэр? Блэр нахмурилась, неприятно удивленная вопросом:
– Думаю, но не сейчас. Я приехала сюда на два года. Осталась еще пара месяцев. А в чем дело?
– К нам посылают двух новичков. – Доктор слегка покачал головой.
– Замечательно! – воскликнула Блэр. – Вы же сами просили еще людей…
– Да, но не рассчитывал их получить. – Он поднялся со своей койки и заходил по земляному полу. – Просто я подумал… – Он пожал плечами и посмотрел на нее в упор. – Может, ты знаешь что-то такое, чего не знаю я?
Блэр покачала головой. Идя ей навстречу, Том Харди хранил ее инкогнито, а потому имел право на откровенность.
– Я уверена, что нам нечего опасаться, – честно ответила девушка. – Как раз на днях я получила письмо. – Она хмуро улыбнулась. – И я вам гарантирую: папа обязательно предупредил бы, если бы мне угрожала хоть малейшая опасность. Нет. – Она вновь покачала головой. – Новое правительство занимает прочные позиции. Уже скоро месяц, как не слышно о партизанских действиях.
– Ну что ж. – Доктор опять сел на койку и потер лоб. – Видимо, они просто начали с нами немного считаться.
– Думаю, вы правы, – согласилась Блэр, поднимаясь со смущенной улыбкой. – Если не возражаете, я пойду…
Он махнул ей рукой и взялся за свою книгу:
– Иди, Блэр. Приятно искупаться!
Купание и в самом деле оказалось приятным. Живописный ручей, скрытый от глаз буйной пестрой растительностью, с веселым журчанием сбегал по склону утеса. Здесь был даже маленький водопадик под размытой скалой.
Когда Блэр с мылом в руке подошла к ручью, Кейт уже стояла на берегу, энергично растираясь полотенцем.
– Ты не поверишь, – предупредила она, – но вода здесь действительно холодная!
– Отлично! – Блэр радостно засмеялась.
Она уже начала забывать, что такое холод, и теперь, шагнув в воду, испытала ни с чем не сравнимое наслаждение. По разгоряченному телу побежали мурашки. Не обращая на это внимания, она медленно поплыла к водопаду и подставила лицо под прохладные струи.
– Я пошла! – крикнула Кейт, махнув ей рукой, но Блэр едва слышала подругу.
Не заметила она и того, как в кустах, слева от ручейка, чуть шелохнулась листва, хотя ветра не было.
Разве могла она вообразить, что в этот воскресный вечер за ней кто-то наблюдал?
Он стоял в кустах – не шевелясь и почти не дыша. Жили и, казалось, дышали только его горящие желтые глаза.
Она! Не очень-то она сейчас похожа на свой портрет: длинные волосы намокли и падают на спину тяжелой блестящей гривой. Лицо, правда, такое же – те же тонкие черты. И потом, разумеется, на снимке она одета. У него заходили желваки. Ему не нравилась роль тайного наблюдателя, однако он не мог сдержать восхищения. Фотография не давала никакого представления о ее теле, а оно было так же прекрасно, как и лицо: здоровое, загорелое, с сильными тонкими руками и длинными стройными ногами. Высокая упругая грудь, тонкая талия и призывно-округлые ягодицы.
Его охватил жар, не имевший ничего общего с влажной тропической духотой. Лоб покрылся испариной. Пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не смахнуть с лица щекочущие капельки пота. «Это же принцесса!» – напомнил он себе. Избалованная дамочка, по вине которой он здесь торчит. Мысль об этом охладила огненное томление в чреслах.
Однако она и в самом деле являла собой неправдоподобно красивое зрелище: изящная фигурка, мелькавшая в прохладных чистых струях. Ее мелодичный смех сливался с шумом ручья. Поджав ноги и изящно выгнув спину, она уселась на большой валун под водопадом и высоко подняла руки, точно в молитве.
